о еще не наступило время. К тому же с премьер-министром сейчас очень трудно снестись по соображениям технического порядка. Поэтому Иден может только предложить еще раз обдумать создавшуюся ситуацию и завтра сказать окончательное слово.
Заседание закончилось в 21 час 00 мин.
(Следует заметить, что британская запись беседы несколько отличается от советской записи. В английской записи отсутствуют предложение Сталина о консультациях с Черчиллем по вопросу о границах и ответ Идена на это предложение. В советской записи более четко зафиксирована позиция по польскому вопросу, в английской – аргументация неприемлемости советских условий признания границ 1941 года. Имеются и другие расхождения. – О.Р.)
В воспоминаниях Идена о беседе 18 декабря говорится весьма скупо: «Наша вечерняя встреча со Сталиным была полностью неудачной, и меня весьма раздражало то, что я считал неблагоразумным в его взглядах. Молотов ничем не помог, и мы холодно расстались». Далее Иден вспоминает, что по дороге в гостиницу они с Криппсом и Кадоганом, чтобы как-то поправить положение, договорились устроить шумный протест и возмущение в связи с советской позицией на переговорах. Академик В.Г. Трухановский, работавший в годы войны в Наркомате иностранных дел, в книге об А. Идене так комментирует этот эпизод: «Расчет строился на том, что в гостинице есть устройства для подслушивания, и возмущение англичан тут же дойдет по назначению. Как сообщает Кадоган, все охотно согласились участвовать в этом спектакле и очень старались». «Не знаю, – пишет Иден, – оказало ли все это какое-либо влияние, но через несколько часов Майский позвонил и сообщил ответ на мою просьбу о поездке на фронт». Просьба была удовлетворена. При этом Майский добавил, что, как он надеется, «перерыв в переговорах будет полезен для обеих сторон».
Поездка на фронт состоялась 19 декабря и произвела на Идена большое впечатление. «Мы покинули гостиницу в 8 утра, – пишет он в мемуарах, – Майский, я и Ней в одной машине. Наша военная миссия (ее возглавлял генерал М. Макфарлан. – O.P.) выехала с нами. Примерно четыре часа езды с одной остановкой для прогулки, и мы в Клину. Следы боев по мере приближения к городу. Несколько разбитых танков, исковерканных деревьев и много разрушений. Политика выжженной земли, и это было очевидно, осуществлялась едва ли не повсеместно. Иногда встречалась уцелевшая деревня. Гораздо чаще две трети были уничтожены, и так снова и снова. Большинство домов деревянные, только печи из кирпича, и когда дома сожжены, то печи как бы упирались в небо. Картина более впечатляющая, чем даже полные разрушения».
Фрэнк Ноэль Мэйсон-Макфарлан (1889–1953) – британский генерал-лейтенант
Иден далее пишет о надругательстве гитлеровцев над музеем Чайковского в Клину, встрече и беседе с советским генералом, разговоре с немецкими пленными и заключает:
«Я откровенно сказал Майскому во время поездки о позиции русских, касающейся соглашения, и что их неудача, как следствие этого, никого не обрадует кроме тех, кто не хотел бы дружеских отношений между нашими странами. Ней считал, что я достиг результата, но по возвращении Криппс сообщил о своих неудовлетворительных переговорах с Молотовым, продолжавшихся два с половиной часа».
Дом-музей Чайковского в Клину. Декабрь 1941 года
Внутри дома-музея Чайковского
Возвратившись из поездки на фронт, Иден получил из Лондона ответ на свою телеграмму о требованиях Сталина «немедленно признать русские границы 1941 года», в которой говорилось, что эти вопросы необходимо предварительно обсудить в Лондоне, а также с Соединенными Штатами и доминионами. Получил Иден поддержку своей позиции и лично от Черчилля. Он телеграфировал Идену: «Вы, конечно, не будете резки в беседе со Сталиным. Мы связаны по отношению к Соединенным Штатам обязательством не заключать какие-либо тайные и особые пакты. Обратиться к президенту Рузвельту с подобными предложениями значило бы встретить категорический отказ. Это могло бы повести к длительным недоразумениям между нами…». Черчилль, как свидетельствует М. Гилберт, допускал некоторые территориальные уступки СССР в интересах обеспечения его безопасности, в частности, Ленинграда, но в целом занимал по этому вопросу негативную позицию. 21 декабря он телеграфировал К. Эттли: «Требования Сталина о Финляндии, Балтийских государствах и Румынии прямо противоречат первой, второй и третьей статьям Атлантической хартии, к которой Сталин присоединился». Заключительная беседа А. Идена со Сталиным состоялась на следующий день.
Четвертая беседа
20 декабря в 19 часов 00 минут
Присутствуют: с советской стороны тт. Сталин, Молотов и Майский, с английской стороны – Иден, Криппс и Кадоган.
Иден начал с сообщения о том, что в ответ на свою телеграмму в Лондон по поводу возникших затруднений он получил ответ военного кабинета, который и хотел бы довести до сведения тов. Сталина. Затем Иден прочитал текст этого ответа, который во всем существенном подтверждал линию, занятую Иденом. Затем Иден заявил, что он готов подписать первый договор – о военной взаимопомощи, а также второй договор – о послевоенной организации мира и безопасности в первоначальном варианте, предложенном т. Сталиным, и дополнительно дать то письмо, о котором он говорил накануне. В крайнем случае, он был бы готов подписать хотя бы только первый договор. Если бы тов. Сталин согласился с предлагаемым Иденом методом, то он, Иден, был бы готов по возвращении в Англию поставить вопрос о признании советской западной границы 1941 года перед британским правительством, доминионами и правительством Соединенных Штатов.
Toв. Сталин ответил, что оба договора тесно между собой связаны, и было бы трудно отделить один от другого. Тов. Сталину также не нравится идея превращения соглашения в договор, о возможности чего Иден говорил вчера. Ведь соглашение должно было бы быть опубликовано, и последующее превращение его в договор подало бы повод к разным нежелательным толкам и слухам. Лучше потому отложить подписание соглашений на те две-три недели, которые потребны Идену для консультирования со всеми заинтересованными инстанциями.
Иден заметил, что считает необходимым сделать одно разъяснение: британское правительство не делает никакого различия между соглашением и договором с точки зрения юридической. Оба они одинаково обязательны для него.
Тов. Сталин ответил, что в таком случае тем больше оснований подписать договоры, а не соглашения.
Иден заявил, что, как он уже раньше говорил, у него нет никаких возражений против заключения договоров. Затем он пустился в длинные рассуждения о том, что было бы жаль бросить в корзину два договора, которые так легко могли бы быть подписаны с пользой для обеих сторон. Если из этих договоров ничего не выйдет, то эффект данного факта на англо-советские отношения будет отрицательным. Идену непонятно, почему Советское правительство отказывается заключить договоры, которые ни в какой мере не ослабляют позиции Советского Союза в вопросе о границах, а, наоборот, являются важным шагом на пути к признанию советских границ 1941 года. Ввиду указанных соображений Иден обращается к тов. Сталину с просьбой все-таки подписать договоры, о которых велись переговоры.
Toв. Сталин возразил, что, по его мнению, независимо от того, будут или не будут подписаны договоры, англо-советские отношения должны улучшаться, ибо война заставляет обе стороны все более и более сближаться. Война заставляет также различные страны отбрасывать в сторону различные предрассудки и предвзятые взгляды. В свете этих соображений не следует придавать слишком трагический характер факту неподписания договоров. Если эти договоры будут подписаны в Лондоне, на две или три недели позже, от этого ничего не изменится. Пока же наши отношения будут базироваться на июльском договоре о взаимопомощи. Продолжая, тов. Сталин говорит, что он, пожалуй, был бы готов подписать оба договора, быть может, с небольшими редакционными изменениями, если бы у нас не было дискуссий по вопросу о границах. Эти дискуссии вскрыли ситуацию, которой он никак не ожидал. Он вспоминает, как в прошлом Англия имела союз с царской Россией, в состав которой входили Финляндия, Бессарабия и более половины Польши. Ни один государственный деятель Англии в то время не думал протестовать против союза на том основании, что названные территории входят в состав Российской империи. Ныне, однако, вопрос о финской границе и балтийских республиках является, видимо, камнем преткновения. Тов. Сталин указывает, что он предлагал приложить к договорам протоколы, но английская сторона возражала против этого, и он отказался от протоколов. Он отказался также от требования создания второго фронта. Неясно также, в каком положении находится вопрос о северной операции в районе Петсамо. Ввиду всех этих сделанных им уступок, тов. Сталин считает себя вправе требовать известной компенсации в виде признания нашей западной границы 1941 года.
Иден реагировал на слова тов. Сталина заявлением, что он очень рад перспективам улучшения англо-советских отношений, о которых говорил тов. Сталин. Он в особенности рад этому потому, что тов. Сталин в своем недавнем послании премьер-министру говорил об отсутствии хороших отношений и о необходимости для улучшения их заключить договоры о военной взаимопомощи и послевоенной организации мира и безопасности. Именно для того, чтобы улучшить отношения с помощью заключения названных договоров, Иден и приехал из Лондона в Москву. Если, однако, тов. Сталин полагает, что такое улучшение неизбежно должно идти автоматически, без договоров, то у Идена возникает вопрос, зачем ему нужно было предпринимать столь длинное и сложное путешествие.
Далее Иден вновь касается вопроса о границах и еще раз повторяет свою хорошо известную аргументацию о причинах, по которым для него не представляется возможным сейчас подписать договор, официально признающий западную советскую границу 1941 года. В связи с упоминанием тов. Сталиным о его отказе настаивать на втором фронте Иден процитировал ряд только что полученных им сообщений о военном положении в Гонконге и на Малайском полуострове. Это положение очень серьезно, и, конечно, для британского правительства сейчас было бы в высшей степени важно, чтобы СССР оказал давление на Японию в целях отвлечения ее сил с юга. Тем не менее, британское правительство не обращается к советскому правительству с подобной просьбой, вполне понимая трудность ее исполнения для СССР в настоящий момент. Советское правительство должно также понимать трудность выполнения для Англии той просьбы о создании второго фронта в Европе, с которой СССР обращался к Великобритании в прошлые месяцы. Что касается Петсамо, то тут положение совершенно ясное: британская сторона готова принять участие в этой операции, и было бы хорошо, если бы генерал Ней мог всерьез поговорить об этом с кем-то из наших военных.