нает, для чего еще может пригодиться Гесс…
Конечно, в Англии сейчас есть группы и течения, которые вполне сознательно стремятся к поражению СССР и сделке с Германией. Такова, например, группа Лэди Астор, «группа имперской политики» и другие. По мере сил и возможностей они стараются отравлять общественную атмосферу (в частности, они ведут ожесточенную и далеко не безуспешную борьбу против второго фронта), но пока эти группы отсиживаются в политическом полуподполье, не пользуются большим влиянием и терпеливо ждут благоприятной для них конъюнктуры… Из того анализа, который сделан выше, у меня имеются некоторые практические выводы применительно к нашим политике и стратегии, но о них я Вам напишу особо.
Майский
Лондон. Совпосол. Для Майского
28 октября 1942 года
Ваши соображения получил. Я нашел в них много интересного и поучительного. Ряд ваших предложений совпадает с намеченными нами мероприятиями.
Я все же думаю, что, будучи сторонником легкой войны, Черчилль легко поддастся влиянию тех, которые держат курс на поражение Совсоюза, ибо поражение нашей страны и компромисс с Германией за счет Совсоюза является наиболее легкой формой войны Англии с Германией.
Конечно, англичане потом поймут, что без русского фронта на континенте Европы при выходе Франции из строя они, т. е. англичане, обречены на гибель. Но когда они поймут это?
Поживем, увидим.
Я сомневаюсь, чтобы англичане поддержали северную операцию. Они только болтают об этом для виду.
Черчилль заявил нам в Москве, что к началу весны 43 года около миллиона англо-американских войск откроют второй фронт в Европе. Но Черчилль принадлежит, видимо, к числу тех деятелей, которые легко дают обещание, чтобы также легко забыть о нем или даже грубо нарушить его.
Он также торжественно обещал в Москве бомбить Берлин интенсивно в течение сентября-октября. Однако он не выполнил своего обещания и не попытался даже сообщить в Москву о мотивах невыполнения.
Что же, впредь будем знать, с какими союзниками имеем дело.
Я мало верю в операцию «Факел». Если же, вопреки ожиданию, эта операция кончится успешно, можно примириться с тем, что у нас отобрали самолеты ради этой операции.
Я говорил Уилки и сообщил Рузвельту, что в ближайшие 12 месяцев нам необходимо будет получить из США 2 миллиона тонн пшеницы. Уилки сказал, что США некуда девать хлеб, и что наша заявка вполне выполнима. Рузвельт отозвался положительно, но ничего конкретного не предложил. Совершенно правильно ваше предложение о том, чтобы привлечь к этому делу Канаду, которой тоже некуда девать хлеб.
Сталин
Напряжение в союзнических отношениях нарастало. Визит Черчилля в Москву лишь ослабил это напряжение на короткое время.
Критическая обстановка на советско-германском фронте, казалось, достигла в октябре 1942 г. своего предела. От исхода оборонительного сражения в битве миллионных армий под Сталинградом зависела судьба всей войны. Это ясно понимали в Москве, чем в первую очередь и объясняются телеграммы Сталина Майскому, а также едва ли не утрата советским лидером доверия к политике и стратегии западных союзников. Победы под Сталинградом, а затем на Курской дуге знаменовали коренной перелом в Великой Отечественной и Второй мировой войне. Свое значение в его достижении имели успешная высадка 8 ноября 1942 г. англо-американских войск в Северной Африке, разгром в мае 1943 г. итало-немецкой группировки в Тунисе, начало наступления сил западных союзников на Азиатско-Тихоокеанском театре военных действий.
Но в межсоюзнических отношениях проблема второго фронта в Европе оставалась центральной и нерешенной. Совместное послание У. Черчилля и Ф. Рузвельта о результатах их встречи в Касабланке (январь 1943 г.), направленное И. Сталину, было составлено в расплывчатых выражениях, не содержало информации о конкретных операциях, не называло их сроки, а лишь выражало надежду, что «эти операции, вместе с Вашим мощным наступлением, могут наверное заставить Германию встать на колени в 1943 году».
Верховный комиссар Французской Северной и Западной Африки А. Жиро, президент США Ф. Рузвельт, Де Голль и У. Черчилль,
Конференция в Касабланке, 1943 год
Последовал запрос председателя Совета министров СССР от 30 января 1943 г. У. Черчиллю и Ф. Рузвельту: «Понимая принятые Вами решения в отношении Германии как задачу ее разгрома путем открытия второго фронта в Европе в 1943 году, – писал он, – я был бы Вам признателен за сообщение о конкретно намеченных операциях в этой области и намечаемых сроках их осуществления.
Что касается Советского Союза, то я могу Вас заверить, что вооруженные силы СССР сделают все от них зависящее для продолжения наступления против Германии и ее союзников на советско-германском фронте».
После консультации с Рузвельтом английский премьер направил советской стороне обнадеживающий ответ: «Мы также энергично ведем приготовления, до пределов наших ресурсов, к операции форсирования Канала (Ла-Манша. – O.P.) в августе, в которой будут участвовать британские части и части Соединенных Штатов. Тоннаж и наступательные десантные средства здесь будут также лимитирующими факторами. Если операция будет отложена вследствие погоды или по другим причинам, то она будет подготовлена с участием более крупных сил на сентябрь».
В действительности западные союзники готовились к продолжению военных действий на отдаленном от Германии средиземноморском театре. После очередной встречи с У. Черчиллем в Вашингтоне в мае 1943 г. Ф. Рузвельт сообщил в Москву о переносе сроков открытия второго фронта на 1944 г. Помимо проблемы второго фронта, отношения осложнило и согласованное У. Черчиллем и Ф. Рузвельтом решение ограничить поставки военных материалов в северные порты СССР по причине необходимости использования транспортных средств в Средиземном море, о чем 30 марта 1943 г. было сообщено советскому правительству.
11 июня глава советского правительства направил У. Черчиллю ответ на его сообщение о решениях, принятых в Вашингтоне. Текст этого ответа был направлен также Ф. Рузвельту. В нем указывалось, что новая отсрочка англо-американского вторжения в Европу «создает исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил, и предоставляет Советскую Армию, сражающуюся не только за свою страну, но и за своих союзников, своим собственным силам, почти в единоборстве с еще очень сильным и опасным врагом. Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе – в народе и в армии – произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англо-американских армий».
«Что касается советского правительства, – говорилось в заключение, – то оно не находит возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны».
Дальнейший обмен посланиями еще более накалил обстановку – у западных союзников не было убедительных аргументов, оправдывающих новую отсрочку открытия второго фронта. «Должен Вам заявить, – писал глава советского правительства в послании У. Черчиллю 24 июня, текст которого был также направлен Ф. Рузвельту, – что дело идет здесь не просто о разочаровании советского правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину».
Продвижение советских войск к государственным границам СССР свидетельствовало, что война близится к завершению. Западные союзники, опасаясь выхода советских армий в Центральную и Западную Европу раньше своих войск, активизировали подготовку операции вторжения во Францию через Ла-Манш. В заключительном докладе Объединенного комитета начальников штабов Великобритании и США на конференции в Квебеке (август 1943 г.) указывалось, что операция «Оверлорд» (новое название операции «Раундап») будет главным англо-американским наступлением на суше и в воздухе против европейских держав «оси», которое намечалось на 1 мая 1944 г. Этот вопрос с участием СССР обсуждался затем на Конференции министров иностранных дел трех стран в Москве в октябре 1943 г.
В представленных Великобританией и США предложениях о повестке дня Московской конференции вопрос о втором фронте, тем не менее, отсутствовал. Советская дипломатия проявила максимум настойчивости для того, чтобы конференция успешно завершилась. Во многом это удалось. Одним из важнейших ее итогов явилось подписание 1 ноября 1943 г. особо секретного протокола, в котором США и Великобритания подтвердили свои намерения осуществить наступление в Северной Франции весной 1944 г.
Заседание московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Октябрь 1943 г.
Окончательное же решение относительно открытия второго фронта в Европе было принято на состоявшейся в конце ноября – начале декабря 1943 г. Тегеранской конференции, где впервые встретились руководители трех союзных держав: Рузвельт, Сталин и Черчилль.
Глава четвертаяТегеран. 28 ноября – 1 декабря 1943 года. Черчилль между Рузвельтом и Сталиным
Ко времени Тегеранской конференции глав союзных держав (28 ноября – 1 декабря 1943 г.) военно-политическая обстановка в мире значительно отличалась от той, которая была в период визита Черчилля в Москву осенью 1942 г. и его первой встречи со Сталиным. Произошел коренной перелом в войне. Победы Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге явились основой этого перелома. Потери противника на советско-германском фронте, где действовали его главные силы, около 250 дивизий, возросли в два раза и составили 80 % общих потерь агрессоров во Второй мировой войне. Только потери сухопутных войск вермахта с ноября 1942 г. до конца 1943 г. составили около 7 тыс. танков, 14 тыс. самолетов, 450 тыс. солдат и офицеров пленными. Красная Армия, владея стратегической инициативой, с боями продвинулась на 500 км на Центральном и до 1300 км на Южном направлениях, освободила обширные районы Северного Кавказа, Центральной России, Восточной Белоруссии, левобережье Украины, в том числе Харьков и Донбасс. Усилилась борьба партизан и подпольщиков на оккупированной территории. Их численность превысила 1 млн человек. По единому плану в тылу противника были осуществлены крупнейшие операции «Рельсовая война» и «Концерт», в результате которых было нарушено снабжение немецких войск на фронте, что способствовало успешному завершению Курской битвы и битвы за Днепр. В начале ноября был освобожден Киев. Незадолго до Тегеранской конференции Рузвельт заметил: «Ведь если дела в России пойдут и дальше так, то, возможно, будущей весной второй фронт и не понадобится». Победы Красной Армии достигались дорогой ценой. Ее среднесуточные потери возросли, а в