лимствующий дурак, – сердито сказал Сталин, – приносит больше вреда, чем сотня врагов».
Рис. 5. Подпись: Демьян Бедный
Авиаконструктор Александр Сергеевич Яковлев, один из любимцев Сталина, вспоминал:
«Иногда Сталин получал деловые бумаги, авторы которых считали не только уместным, но и позволительным в конце письма добавлять всяческие излияния чувств и уверения в своей преданности. При чтении такого письма вслух, дойдя до концовки, Сталин либо пропускал ее, либо говорил: «Ну, а здесь, как полагается: «Ура! Ура! Да здравствует ВКП(б) и ее вождь великий Сталин». И, лукаво прищурившись, добавлял: «Думает меня этим подкупить, заручиться поддержкой».
Накануне начала Второй мировой французский премьер Лаваль нанес трехдневный визит в Москву, где был радушно принят Сталиным. Сталин и Молотов, конечно, стремились прежде всего выяснить, какова будет численность французской армии на Западном фронте, сколько дивизий, каков срок службы. После того как с вопросами такого характера было покончено, Лаваль спросил:
– Не можете ли вы сделать что-нибудь для поощрения религии и католиков в России? Это бы так помогло мне в делах с папой.
– Ого! – воскликнул Сталин. – Папа! А у него сколько дивизий?
Сталин обратился к Буденному:
– У меня нет твоей фотографии. Подари одну.
– С большим удовольствием. Сейчас надпишу…
Буденный замешкался, что писать. Сталин возьми и пошути:
– Пиши: «Создателю Первой конной армии товарищу Сталину. Буденный».
Буденный так и сделал.
– «Давай, я тебе тоже подарю мою фотокарточку», – с задумчивой иронией сказал вождь, достал фото и надписал:
«Подлинному создателю Первой конной армии товарищу Буденному. Сталин».
Это было в 1951-м. Обсуждался список писателей – кандидатов на Сталинскую премию. Докладывал глава Союза писателей СССР А. А. Фадеев. Когда был оглашен список представленных к премии I степени, Сталин поинтересовался:
– А как насчет премии товарищу Мариэтте Шагинян?
– Мы обсуждали ее книгу, товарищ Сталин, и пришли к выводу, что она не тянет…
Фадеев перешел к списку представленных к премии II степени. Сталин опять спросил:
– А как же с премией товарищ Шагинян?
Фадеев упорно гнул свою линию: обсуждали ее книгу, не вытягивает на премию.
Сталин нахмурился. Фадеев зачитал имена кандидатов на премию III степени. Сталин снова спросил:
– Так как же все-таки с премией для Шагинян?
– Слабая книга, товарищ Сталин, нельзя давать за нее премию даже третьей степени.
Сталин перестал курить, подошел к Фадееву, ткнул в него трубкой и сказал:
– Ну тогда сами и объясняйтесь с ней по этому вопросу. А то я ее боюсь.
Лауреатом Сталинской премии III степени М. С. Шагинян все-таки стала – за книгу очерков «Путешествие по Советской Армении».
Проконтролировать все и вся было трудно. Случались промашки. Вроде той, которая связана с именем историка Евгения Тарле.
Рано утром его разбудил телефонный звонок. Звонил Сталин, который относился к академику с большим уважением:
– Товарищ Тарле, Вы читали сегодняшнюю «Правду»?
– Нет, еще не успел.
– Ну и хорошо, и не читайте. А то я не доглядел.
Тарле, разумеется, тут же кинулся к почтовому ящику и обнаружил в газете разгромную статью о его последней книге. Друзья жалели историка, многие коллеги выражали сочувствие, и все удивлялись, что Тарле довольно спокойно переносит столь беспощадную и малообоснованную критику. Справедливость восторжествовала очень быстро: в «Правде» появилась еще одна статья о книге академика, на этот раз правильно оценивавшая труд ученого.
Имеются интереснейшие записи руководителя советского кинематографа в первой половине 1930-х годов Б. З. Шумяцкого о кинопросмотрах в Кремле. Вождь любил и знал кино, внимательно следил за новинками. По свидетельству Шумяцкого после показа «Последнего маскарада», снятого грузинскими кинематографистами, Сталин сделал ряд веселых замечаний.
На просмотре присутствовал специально приехавший в Москву Первый секретарь ЦК Компартии Грузии Л. П. Берия. Обращаясь к нему, Сталин вовсю шутил: «Этой фильмой товарищ Берия хорошо достигает только одну цель – показать, насколько город Тбилиси нуждается во вложениях по ремонту и переустройству».
Существует легенда, что однажды метеорологи докладывали Сталину о своих успехах и неудачах. Было заявлено, что новые методики и приборы позволяют предсказывать погоду с вероятностью 40 процентов.
– Хотите повысить показатели своей работы, причем, без всякого труда? – заговорщически спросил Сталин. И предложил нерасторопным метеорологам: «Говорите без уточнений и наоборот, что вероятность равна 60 процентам».
Когда в 1935 году вошел в строй метрополитен, главный редактор «Вечерней Москвы» объявил, что следующий номер газеты будет посвящен откликам трудящихся на это славное событие. Корреспонденты разошлись собирать отклики. Одному из них – Трофиму Юдину пришла в голову дерзкая мысль: взять интервью у самого Сталина, который накануне совершил ознакомительную поездку в метро. Уж как так получилось, но в кабинете главного редактора, где имелась «вертушка», Юдин оказался один и решился позвонить.
Сталин взял трубку и услышал:
– Здравствуйте товарищ Сталин, Вас беспокоит работник «Вечерней Москвы» Трофим Юдин. Я хотел спросить, понравилось ли Вам метро?
Без всяких экивоков, коротко и внятно вождь ответил незнакомому репортеру:
– Записывайте. Метро очень понравилось. Московское метро – лучшее в мире. Ставьте подпись – Сталин.
Юдин поблагодарил вождя и на этом все могло бы закончиться. Но когда об интервью узнал главный редактор, он впал в сложное состояние, близкое к обмороку. Печатать? А вдруг Юдин врет. Не печатать? Реакция Сталина могла быть разной.
Он пригрозил своему сотруднику:
– Добудь мне подтверждение, а не то уволю.
Пришлось бедняге еще раз позвонить Сталину, на этот раз в присутствии главного редактора и прочих взбудораженных свидетелей.
– Товарищ Сталин, извините, но меня увольняют, не верят…
И опять вождь ответил просто и безыскусно, без всяких разбирательств:
– Скажите, что я не велел Вас увольнять.
Трофима Юдина не уволили, и он в «Вечерней Москве» пересидел шестерых главных редакторов.
Дочь многолетнего помощника Сталина А. Н. Поскребышева Наталья рассказала, как в детстве позвонила отцу на работу. Приключилась забавная и очень трогательная история.
– Это папа?
– Это не папа. А что ты хочешь? Может, я помогу?
– Не получается задачка по арифметике…
И долго вдвоем со Сталиным они решали по телефону задачу про бассейн и трубы, по которым вливается и выливается вода… Потом дочке влетело от отца за то, что она отнимала время у товарища Сталина.
Сталин приехал на спектакль в знаменитый Московский Художественный Академический Театр, которым руководил не менее знаменитый К. С. Станиславский. У входа вождя встретил сам Станиславский. Протянув руку, он представился: «Алексеев», т. е. назвал не свой псевдоним, а настоящую фамилию. «Джугашвили», – ответил Сталин, пожимая руку.
Как-то Станиславский позвонил Сталину.
– Товарищ Сталин, извините, забыл ваше имя-отчество… Ах, да, спасибо. Иосиф Виссарионович, вы хотели сегодня прийти к нам на спектакль, однако мы вынуждены сделать замену. У нас Ольга Леонардовна заболела.
Сталин что-то ответил. Станиславский закрывает трубку рукой и говорит присутствующим в комнате:
– Совсем заработался товарищ Сталин – забыл, кто такая Ольга Леонардовна… Книппер-Чехову не помнит!
Станиславскому во время репетиции понадобилась обыкновенная веревка, а в реквизите театра ее не оказалось. Он вспылил и, всплескивая руками, – что делать, что делать, невозможно работать в такой обстановке – позвонил самому Сталину.
– Товарищ Сталин, в театре нет веревки, нужна веревка, никак нельзя без нее…
Сталин спокойно и терпеливо выслушал эмоционально ярко выраженные творческие переживания светила отечественной и мировой драматургии и спросил:
– Сколько вам нужно веревки?
– Три метра… – простонал по-прежнему возбужденный Станиславский.
– Хорошо. Не переживайте, успокойтесь, работайте, будет у вас веревка.
Через час с небольшим к театру подъехал грузовик, до краев полный верёвкой.
Сталин любил мхатовский спектакль «Дни Турбиных» по пьесе Михаила Булгакова. Смотрел его многократно. Однажды он откровенно сказал актёру Николаю Хмелёву, игравшему главную роль Алексея Турбина: «Хорошо играете Алексея. Мне даже снятся ваши усики, забыть не могу».
Сталин пригласил к себе четырех ведущих кинематографистов страны и спросил, что им нужно для успешной работы?
М. И. Ромм пожаловался на чисто коммунальные трудности – ютится в маленькой комнате, жена болеет: нужна квартира.
– Хорошо. Будет Вам квартира.
В. В. Пудовкин объяснил, что атмосфера столицы мешает ему сосредоточиться, он может творчески работать только за городом: нужна дача.
– Хорошо. Будет Вам дача.
И. А. Пырьев сказал, что дача у него есть, но добираться туда трудно, он устает: нужна машина.
– Хорошо. Будет Вам машина.
Г. В. Александров (Мормоненко) замялся: у него столь большая просьба, что он даже не решается ее произнести. «Говорите, не стесняйтесь», – подбодрил Сталин.
– Я хотел бы, товарищ Сталин, получить Вашу книгу «Вопросы ленинизма» с автографом. Это будет меня вдохновлять больше всего.
– Хорошо. Будет Вам книга с автографом.
К книге Александров в качестве приложений получил: квартиру, машину и дачу.