Как-то князь возвращался с пьяной компанией домой и заметил, что на склоне гор движутся какие-то черные тени. Решили «проверить», что это за тени. Компании открыла стрельбу и перестреляла… крестьянских буйволов. Жаловаться на Георгия Амилахвари никто не мог, так как он был вхож к великому князю, имевшему дворец в Боржоме.
Воспоминание о феодалах товарищ Сталин закончил рассказом о пушке Элибо:
– Элибо был кизикенцем и слыл изобретателем. Когда крестьяне были доведены до отчаяния поборами помещиков и царских чиновников, Элибо решил защитить сельчан. Он видел царские пушки – они были невелики по размерам. Элибо решил изготовить большую пушку и выстрелить из Грузии в… Петербург. Он нашел огромный дуб с дуплом, срубил его и зарядил дупло порохом и камнями.
Крестьяне собрались около пушки.
Элибо навел пушку и зажег фитиль. Раздался оглушительный взрыв. Несколько десятков крестьян было убито и покалечено. Уцелевшие напали на Элибо:
– Что ты наделал?
Элибо гордо ответил:
– Это что? Вы представляете, что теперь творится в Петербурге!
– Наследие феодализма давало себя чувствовать в Грузии даже при советской власти, – заключил товарищ Сталин.
Сталину принадлежит термин «наплевизм». Так он определял равнодушное, наплевательское отношение к своему долгу.
Режиссер Чиаурели часто бывал тамадой в гостях у вождя.
– Скажи тост, – предложил Сталин.
– Я поднимаю этот бокал за самого великого человека, за вождя всех народов, за гения всех времен, за светоча науки, за товарища Сталина…
Сталин в гневе выплеснул вино.
– Как посмел ты нарушить грузинский обычай?! Надо провозгласить первый тост за самого старшего!
– Но вы и есть самый старший…
– А Ленин?
– Ленин умер.
– В этом доме Ленин не умирал никогда!
Сталин встал и, не оборачиваясь, вышел.
Долго сидел Чиаурели в ужасе, не зная, что его ждет. Наконец, вошел человек в штатском и сказал режиссеру, что он может ехать домой.
Во время другого застолья Чиаурели развлекал Сталина песнями и рассказами. Сталин внимательно слушал и вдруг прервал:
– Чиаурели, это ты в семнадцатом году был меньшевиком, а потом мусаватистом, а потом дашнаком? Почему тебя не расстреляли?
Чиаурели похолодел.
– Нет, товарищ Сталин, я не был…
– А мне говорили, что был.
– Нет, товарищ Сталин…
– Наверно, это был другой Чиаурели. Продолжай.
В 1947 году в «Правде» был опубликован фельетон Глинского. Речь шла о том, что проректор университета Белоусов совершил плагиат: использовал в собственной статье материалы молодого коллеги-доцента Т. Статья утверждала, что материя первична. Нет, – возражал фельетонист, – материал Т. первичен.
Гранки с фельетоном отправили Суслову, и они попали на глаза Сталину. Он смеялся и приговаривал: «Материя первична. Нет, материал Т. первичен».
На одном из совещаний Сталин сказал Сергею Владимировичу Михалкову: «Вы написали плохую пьесу». Михалков взял слово и сам раскритиковал свое произведение. Выступление он закончил поговоркой: «Век живи – век учись, дураком помрешь». Сталин встал, походил и сказал: «Первую половину этой поговорки придумали мудрые люди, а вторую – пошляки». Повернулся и вышел. Михалков испугался, однако никакой беды не случилось.
Посмотрев вторую серию кинофильма «Большая жизнь», Сталин спросил, сколько стоил фильм. Ему ответили: три с половиной миллиона. «Пропали деньги», – весело сказал Сталин. У него вообще весь этот день было очень веселое настроение, и он улыбался в усы.
После разгрома «Большой жизни» режиссер фильма Леонид Луков сказал:
– Я хотел бы исправить мою кинокартину.
Сталин обратился к Жданову:
– Как вы думаете, товарищ Жданов, можно ли исправить этот фильм?
Спросил и, не ожидая ответа, стал с выражением глубокой сосредоточенности прогуливаться, а потом сел и сказал:
– А что же останется неисправленным?
Как-то утром Сталину зачем-то понадобился первый секретарь Орловского обкома партии товарищ Иванов. Секретаря не оказалось на месте. Поскребышев доложил об этом Сталину. Сталин распорядился:
– Узнайте, где он, и немедленно доставьте сюда.
Секретаря безуспешно ищут. Сталин начинает сердиться. В 4 часа указание разыскать секретаря дается органам. Его нашли в каком-то районе, куда он выехал наводить порядок с посевной, и повезли на аэродром прямо в грязных сапогах.
Сталин в это время находился в правительственной ложе Большого театра.
Секретаря немедленно привели в приемную при ложе. Сталин сказал:
– Вы с дороги – будем пить чай. О делах потом. Дайте нам чаю! Товарищ Иванов устал.
За чаем расспрашивает Иванова о делах, о том, как идет жизнь.
Третий звонок.
– Товарищ Иванов, оперу любите?
– Люблю.
– Пошли, товарищ Иванов, слушать будем. Садитесь около меня. Люблю ходить в театр, только времени нету.
Во время второго акта Сталин поворачивается к Иванову:
– Вы плохой секретарь обкома, вы уже не секретарь обкома. Давайте слушать дальше.
Известный советский писатель Петр Павленко, живший в Ялте и приглашавшийся к Сталину, когда он приезжал в Крым, воспроизвел в своем романе «Счастье», опубликованном в 1947 году, диалог Сталина с садовником. Этот диалог не был полностью воображаемым, а отражал реальные высказывания Сталина в разное время.
Роман посвящен событиям в Крыму в 1945 году, когда Сталин приехал сюда зимой для участия в Ялтинской конференции лидеров трех держав. Один из героев романа, бывший фронтовик Воропаев, был приглашен к Сталину.
«В светлом весеннем кителе и светлой фуражке Сталин стоял рядом со стариком-садовником у виноградного куста. Глядя на Воропаева, он еще доказывал садовнику что-то, что их обоих, было видно, интересовало всерьез.
– Вы попробуйте этот метод, не бойтесь, – говорил Сталин, – я сам его проверил, не подведет.
А садовник, растерянно и вместе с тем по-детски восхищенно глядя на своего собеседника, разводил руками:
– Против науки боязно как-то, Иосиф Виссарионович. При царе у нас тут какие специалисты были, а воздерживались.
– Мало ли от чего они воздерживались, – возразил Сталин. – При царе и люди плохо росли, так что же – нам с этим считаться не следует. Смелее экспериментируйте! Виноград и лимоны нам не только в ваших краях нужны. Приучайте к суровым условиям, не бойтесь! Мы с вами южане, а на севере тоже себя неплохо чувствуем, – договорил Сталин и сделал несколько шагов навстречу Воропаеву…
– Вот садовник – сорок пять лет работает, а все науки боится. Это, говорит, не пойдет, другое, говорит, не пойдет. Во времена Пушкина баклажаны в Одессу из Греции привозили как редкость, а лет пятнадцать назад мы в Мурманске помидоры стали выращивать. Захотели – пошло. Виноград, лимоны, инжир тоже надо на север проталкивать. Нам говорили, что хлопок не пойдет на Кубани, на Украине, а он пошел. Все дело в том, чтобы хотеть и добиться».
Попытки выращивания хлопка на Украине и на Северном Кавказе действительно предпринимались в 30-е годы XX века. Более успешной была предпринятая по инициативе Сталина интродукция культуры чая в Грузию, Азербайджан и в Краснодарский край. Производство собственного чая в СССР уменьшило зависимость страны от импорта этой культуры. Успешной была и интродукция арахиса, возделывание которого началось на юге Украины. Благодаря Сталину на Черноморском побережье Кавказа появились австралийские эвкалипты, что способствовало осушению здесь болотистых почв.
Главный маршал авиации А. Е. Голованов, непосредственно общавшийся с Верховным Главнокомандующим, так характеризовал «стиль» Сталина: «Изучив человека, убедившись в его знаниях и способностях, он доверял ему, я бы сказал, безгранично. Но не дай бог, как говорится, чтобы этот человек проявил себя где-то с плохой стороны. Сталин таких вещей не прощал никому. Он не раз говорил мне о тех трудностях, которые ему пришлось преодолевать… Видимо, это развило в нем определенное недоверие к людям. Мне случалось убеждать его в безупречности того или иного человека, которого я рекомендовал на руководящую работу…
Сталин всегда обращал внимание на существо дела и мало реагировал на форму изложения. Отношение его к людям соответствовало их труду и отношению к порученному делу. Работать с ним было не просто. Обладая самыми широкими познаниями, он не терпел общих докладов и общих формулировок. Ответы должны были быть конкретными предельно короткими и ясными. Если человек говорил долго, попусту, Сталин сразу указывал на незнание вопроса, мог сказать товарищу о его неспособности, но я не помню, чтобы он кого-нибудь оскорбил или унизил. Он констатировал факт. Способность говорить прямо в глаза и хорошее и плохое, то, что он думает о человеке, была отличительной чертой Сталина. Длительное время работали с ним те, кто безупречно знал свое дело, умел его организовать и руководить. Способных и умных людей он уважал, порой не обращая внимания на серьезные недостатки в личных качествах человека».
Симонов написал статью о Тито. Статья кончалась словами: «Настанет день, и в Белграде на центральной площади будет повешена кровавая собака Тито». Статья пошла на утверждение Сталину, и он дописал: «А под виселицей будет сидеть и выть маленькая шавка – Моше Пьяде».
Сталин сам писал стихи в молодости, талантливые, яркие. Они печатались до того, как он стал Сталиным.
Когда ему предложили издать юношеские стихи к 60-летнему юбилею, он сказал:
– В Грузии и так много классиков. Пусть будет на одного меньше.
На приеме, устроенном в честь генерала Шарля де Голля, вождь был в хорошем настроении и много шутил. Сделав жест в сторону Лазаря Кагановича, он произнёс тост: «Этот человек руководит всеми нашими железными дорогами, и они работают, как часы. А будут работать плохо, мы его от должности освободим! Выпьем за товарища Кагановича!» Позже президент Франции де Голль почтительно отзывался о Сталине и, в частности, называл его одним из самых остроумных людей XX века.