Что-то пугающее случалось в моей жизни вновь и вновь. На платяном шкафу в нашей с сестрой комнате всегда были сложены какие-то бумаги и журналы. Однажды я зашла туда вечером в темноте, стала открывать дверцу шкафа, и сверху на меня посыпались газеты и письма. Я вышла из комнаты, чтобы выяснить: кто положил почту на шкаф? Никто не понял, о чем это я. Вернувшись в комнату, включила свет: никакой упавшей почты там не было. В тот вечер у меня была высокая температура… Дед Федор, если ты привидение, может, это были твои письма? И газеты, в которых была неправда? В реальной жизни твои письма, наверное, нигде не сохранились. А найти советские газеты, конечно, можно, ведь они безопасны, потому что надежно скрывают неугодные тайны.
Это был не единственный случай с «привидением». В другой раз (не помню, была ли у меня тогда повышена температура) я тоже вечером в темноте зашла в нашу с Наташкой комнату, собираясь лечь спать. Свет не включала, чтобы не будить сестру. Вдруг в темноте разглядела, что на моей кровати кто-то лежит. На подушке была голова; я нащупала волосы и в испуге выбежала из комнаты. Когда я стала говорить родителям, что на моей кровати кто-то есть и они спросили, кто это, я сказала: «Кажется, мальчик». Может, я потрогала спящую сестру? Маловероятно, что это была абсолютная галлюцинация! А если пофантазировать о привидениях – кто бы мог там появиться? Мой девятилетний дядя Коля? Но ведь призраки бестелесны, и я не могла бы его потрогать…
Моя семья была тоталитарной, как советское общество, в котором за нас делали выбор и после этого все голосовали «за». На одном из комсомольских собраний мне вздумалось «воздержаться». Просто захотелось проверить, что будет, если уж спрашивают, кто за, кто против и кто воздержался. Проголосовать «против» я не рискнула – это было бы слишком. На собрании присутствовала завуч по воспитательной работе. Она заставила меня встать перед классом и объяснить, почему я воздерживаюсь. Завуч обратилась к классу: «Может, она не хочет жить с вами одной комсомольской жизнью?» Мне пришлось мямлить какую-то чушь о том, что я не вполне поняла – за «дальнейшее улучшение» чего мы на самом деле голосуем. В общем, в результате мне расхотелось «воздерживаться» на собраниях до конца своей комсомольской жизни.
Чтобы «воздержаться» дома, тоже требовалось немало мужества, и я делала это нечасто. Вы понимаете, почему я в 16 лет не дала маме проколоть мне уши? Родители подарили мне серьги: как я мечтала – серебряные. Я поехала прокалывать уши, но на двери единственного в городе косметического кабинета висел огромный замок. Но я ведь так давно мечтала надеть серьги… Пришла домой и попросила маму проколоть мне уши. Мама сначала достала иглы. Перебрав все, выбрала «цыганскую» (то есть огромную). Задумалась и стала ее рассматривать. Потом сказала, что надо зажечь конфорку и прокалить иглу на огне. И тут я поняла: нет, не дамся. Заперлась в ванной и проколола уши сама. Правда, той самой «цыганской» иглой. Возможно, читатель подумает: мама, наверное, хотела всего лишь продезинфицировать иглу на газовой конфорке, перед использованием она бы ее остудила. Не уверена… Зная маму, я тогда сильно испугалась.
Я была уже студенткой, когда родители прочитали в газете (или увидели по телевизору) одну вещь, которая их крайне возмутила. Якобы какой-то американский педагог написал, что, если приемный ребенок не слушается, его надо разок хорошенько избить. Он испытает шок, и посыл до него дойдет. Мои родители оба сидели и возмущались: как можно бить приемного ребенка! Они не заметили, что я, их родная дочь, пребываю в шоке.
Задание для тех, кто хочет лучше понять полученный от предков опыт и правильно им распорядиться
Передавались ли из поколения в поколения какие-то проблемы, трудности, тяжелые ситуации в вашей семье, или в семье родственников, или, возможно, в знакомой вам семье? Это может быть насилие (эмоциональное, физическое, сексуальное), зависимости (алкогольная, наркотическая, игровая), повторявшиеся несчастные случаи, проблемы с законом и т. д. Можете ли вы вспомнить пример, когда семье удалось выйти из «порочного круга» и освободиться от повторений? Если получилось, можете ли вы объяснить – благодаря чему это произошло?
Глава 4Я уезжаю
Люди-призраки, места-призраки, вещи-призракиКто и что напоминает нам о скрытом и забытом
Я уже говорила, что с детства люблю истории о привидениях. Они красивы, поэтичны, загадочны и таинственны. Привидения обычно появляются ночью. Они отправляются выполнять привычную работу куда-нибудь в мастерскую или за письменный стол. Или бродят по комнатам, проверяя содержимое шкафов. Случайно наткнувшись на привидение, обитатель дома может вспомнить, кем был покойник и чем занимался при жизни. Привидение приходит, чтобы живые вспомнили (или узнали): был такой человек… И напоминает о нем тихо.
А некоторые привидения шумят, лишая живых сна. Они хотят, чтобы ныне живущие обязательно узнали об очень важном трагическом событии, услышали о нем… Такому привидению нужно достучаться до людей. Иногда привидение добивается того, чтобы живые, узнав о произошедшем, признали чью-то вину перед умершим. Привидение хочет признания невиновности или правоты покойника, исправления несправедливости, от которой он пострадал при жизни. Когда привидению удается этого добиться, оно обычно успокаивается.
Но вернемся в реальность. Как и большинство из вас, я в привидения не верю. Тем не менее, как я уже говорила, информация может неосознанно передаваться одним человеком и так же неосознанно улавливаться другим. Так бывает и в семье, и в обществе. «Тихое привидение», как водится, проявляет себя тихо. Например, чьей-то случайной оговоркой, странным сном, внезапно обнаруженным совпадением имен прабабушки и правнучки, совпадением профессий деда и внука, сходством кого-то из ныне живущих членов семьи с кем-то на старинной фотографии в семейном альбоме. Проявления «буйного привидения» гораздо драматичнее: кошмарные сны, повторяющиеся в семье болезни, тяжелые семейные конфликты и т. п.
Иногда с наследственной проблемой получается справиться так, что она, хотя и оставляет память о себе, больше не нарушает жизнь потомков. Отметим, что важным условием преодоления в подобном случае является память. Мы уже знаем: то, что люди отказываются вспоминать, они так или иначе повторят в своей жизни. Если вы выполняли задание к предыдущей главе, то, возможно, обнаружили случай, когда проблема, как будто совсем исчезнувшая в одном поколении, внезапно проявлялась в следующем. Это означает, что она не переставала передаваться, просто процесс передачи стал неприметным. Проблема, существующая, но успешно скрываемая у одного поколения семьи, у следующего может дать о себе знать и оказаться просто кричащей. Наблюдательный взгляд мог бы заметить ее и раньше, но этого не случилось.
Рассмотрим пример с антисоциальным поведением. Мальчик восьми лет посещал психолога в связи тем, что был агрессивен с одноклассниками, жестоко мучил животных, и домашние часто наблюдали у него вспышки гнева. Семья полная, материально обеспечена; родители образованные и даже с некоторым аристократизмом в манерах и привычках. Себя они характеризовали как спокойных людей. Когда сын очередной выходкой портил какой-нибудь «ужин при свечах», родители выходили из себя и наказывали его: били, запирали в комнате.
Накануне Нового года мальчик поделился с психологом своим желанием взорвать Деда Мороза: «Потому, что он врет. Его на самом деле нет». Конечно, родители «запирали в комнате» собственные проблемы, и тогда их начинал «извлекать» сын, который взаперти задыхался. Ведь он ненавидел неправду. От аристократизма семьи веяло холодом; и тем сильнее ребенка злила ложь про доброго Деда Мороза – мальчик хотел его взорвать. Он направлял агрессию на всех вокруг, кроме родителей, то есть выносил ее за пределы семьи.
Антисоциальность семьи вдруг выдала еще одна маленькая деталь. Однажды мальчик достал из кармана довольно дорогой, хотя и не новый, телефон. (У психолога телефон был примерно в два раза дешевле.) Он начинает с ним играть, показывает с гордостью: «Папа его нашел». Стоп. Возникает фантазия, что телефон – краденый. Но, возможно, действительно нашел. Хозяина потерянного телефона отыскать легко, а сыну без каких-либо объяснений показали в действии, что дорогую чужую вещь не грех и присвоить. Вероятно, папа, взрослый, умный и хорошо адаптированный, собственную антисоциальность успешно скрывал и «помещал» в сына (проективная идентификация). Родители знали, что благополучие семьи – кажущееся, но создавали иллюзию счастья. Когда психолог сказала маме, что у мальчика могут быть во взрослой жизни проблемы с законом, та сердито ответила, что ей так говорят все старушки у подъезда, для этого не надо быть психологом. Психолог собиралась сказать, что с ребенком необходимо поработать, однако на этом ее взаимодействие с семьей закончилось. Психолог прикоснулась к болезненной, пугающей теме криминала, которая определенно жила в семье и пряталась за благополучным фасадом. В истории семьи тоже могли быть пугающие факты, скрытые за мнимым благополучием настоящего.
Это пример того, как люди иногда бегут, почувствовав, что становится «горячо» – сейчас будет затронута пугающая тема! Вся эта книга именно о том, что мы жили в среде, где пугающая информация присутствовала постоянно, хотя обычно неявно. Скрыв пугающую информацию о прошлом, Советский Союз стал семьей с плохо спрятанным неблагополучием. До сих пор и в обществе, и в семьях информация о замалчиваемых травматичных событиях прошлого пытается выйти на поверхность теми или иными способами, чтобы восстановить эти события в памяти людей.
Информация сохраняется и проявляется следующим образом
В обществе. Память хранится в предметах и названиях – как будто привидения что-то сотворили или написали, загадав загадку живым. Большинство из нас видели и держали в руках 500-рублевую купюру, на которой изображен Соловецкий монастырь; в версии, выпущенной в середине 1990-х годов, башенки в изображении монастыря увенчаны деревянными пирамидами вместо куполов. Так выглядел находившийся в нем в 1920-х – 1930-х годах Соловецкий лагерь. А. М. Эткинд отмечает, что выбор изображения едва ли осознавался. Ведь на постсоветских купюрах были изображены места народной славы и гордости (например, Большой театр). Так что концлагерь в эту серию едва ли могли включить сознательно (Эткинд, 2018). В 1990-х годах, когда о репрессиях говорили вслух, потихоньку, не всеми замеченная, вошла в оборот купюра с изображением лагеря, как молчаливое напоминание о нем. А мое поколение выросло еще при социализме, и в школе нам о репрессиях ничего не рассказывали, но напоминания о них тоже возникали, хотя и мало кем замечались. Помните всем известный «Беломор», дешевые советские папиросы? Беломорканал – это крупное подразделение ГУЛАГа. Далее – БАМ, знаменитая комсомольская стройка. На самом деле это лагерь сталинских времен, еще одно крупное подразделение ГУЛАГа – БАМлаг. Да, впоследствии на строительстве работали комсомольцы. «Веселей, ребята, выпало нам строить путь железный…» – такая была жизнеутверждающая, бодрящая песня. В старших классах мы могли в шутку пугать родителей: «Вот окончу школу, уеду на БАМ…» Родители, бывало, начинали нервничать, сердились: «Я тебе покажу – на БАМ!»