5 января 5‑я ударная армия вела бои за овладение населенными пунктами Севастьянов, Черкасский, Нижний Парамонов. 2‑я гвардейская армия развивала наступление на запад; 3‑й гвардейский танковый корпус к 14 часам занял Ново-Золотовскую, Семикаракорскую и завязал бои за Константиновскую; группа генерала Крейзера в составе 2‑го гвардейского механизированного корпуса, 300, 387 и 33‑й гвардейской стрелковых дивизий (с 315‑й стрелковой дивизией из состава 5‑й ударной армии) к 14 часам овладела Тавриченским, Сметановским, Великановом, Паршиковом, Суланковом, Лозным. 98‑я стрелковая дивизия овладела районом Каргальского.
51‑я армия 302‑й и 87‑й стрелковыми дивизиями вела бой за Зимовники; 13‑й механизированный корпус, находившийся во втором эшелоне в районе Власовская, Ильичев, Терновский, Мазанов, к исходу дня перешел в район Кравцов, Троицкий, Власовская; 3‑й гвардейский механизированный корпус располагался в районе Черкасский, Пролетарское, Губарево; 126‑я стрелковая дивизия, находившаяся в движении из района Камышев, Секретов в западном направлении, к исходу 5 января сосредоточилась в районе Остробянский, Веселый, Пролетарская, Чапаев; 91‑я стрелковая дивизия сосредоточилась в районе Ставрополя, что юго-западнее Пролетарское; 36‑я танковая бригада – в районе Сталино, Новоселовка.
28‑я армия 6‑й гвардейской танковой бригадой и 51‑м танковым полком со 152‑й механизированной бригадой к 16 часам 5 января вышла на рубеж Степного, а 152‑я стрелковая бригада главными силами подошла к району Терновой; 34‑я гвардейская стрелковая дивизия выдвинулась к совхозу № 8 южнее Терновой; 248‑я стрелковая дивизия заняла Приютное, Балык; 159‑я стрелковая бригада, овладев Чекин-Сала, закрепилась в районе Коблоты; остальные соединения армии (98, 99, 76, 52, 156‑я стрелковые бригады), следуя в район сосредоточения из Элисты на Богородское, находились на марше.
За пять дней боев войска Южного фронта захватили 27 самолетов, около 50 танков, свыше 200 орудий и минометов, а также много другого вооружения, много складов с имуществом и продовольствием, боеприпасами и вооружением. За это же время было взято в плен около 4000 солдат и офицеров. У железнодорожной станции Ремонтной противник оставил свыше 8000 голов рогатого скота и около 3000 лошадей. За ту же пятидневку наши войска уничтожили около 80 самолетов, 100 танков. Только убитыми противник потерял свыше 10 тысяч солдат и офицеров. Понимая свое отчаянное положение, боясь второго «Сталинграда», гитлеровцы непрерывно контратаковывали наши передовые части; то и дело завязывались встречные бои. Особенным ожесточением отличались контратаки на рубеже реки Куберле (район Зимовников), где действовала моторизованная дивизия СС «Викинг» (около 100 танков). Однако, понеся значительные потери, враг не добился здесь какого-либо успеха.
После того как 3‑й гвардейский танковый корпус, развивая наступление вдоль южного берега Дона на Новочеркасск, 5 января овладел районом Семикаракорской, захватил плацдарм на северном берегу Дона у Ново-Золотовской и завязал бои за Константиновскую, армии фронта получили уточненные задачи.
5‑я ударная армия должна была главными силами к исходу 6 января выйти на реку Кагальник, а к исходу 7 января – на реку Северский Донец; 2‑й гвардейской армии частями, наступающими по северному берегу Дона, к исходу 7 января предстояло выйти на Северский Донец; 3‑й гвардейский танковый корпус овладевал станицей Багаевской и отдельными отрядами выходил здесь на западный берег Дона, прочно обеспечивая захваченные переправы;
98‑я стрелковая дивизия наносила удар в направлении Мартыновка, Большая Орловка для расширения и закрепления полосы прорыва 3‑го гвардейского танкового корпуса с последующим выходом в район Багаевской.
3‑й гвардейский танковый корпус укреплялся двумя стрелковыми дивизиями с тем, чтобы к утру 7 января овладеть переправой у хутора Веселого. 2‑й гвардейский механизированный корпус также нацеливался из района Мокросоленый, Сухосоленый, ферма № 1 для действий в направлении на Семикаракорская, Кутейниково и Зимовники.
51‑й армии во взаимодействии с подвижной группой 28‑й армии предстояло к исходу 6 января овладеть Пролетарской, а в дальнейшем нанести удар на Буденновскую с целью окружения и уничтожения зимовниковской группы противника.
Инженерные войска должны были своевременно обеспечить переправы через реки Северский Донец, Дон и Маныч, а 8‑я воздушная армия надежно прикрыть с воздуха 3‑й гвардейский танковый корпус в районе Семикаракорской неподвижные группы 51‑й и 28‑й армий, действовавшие в направлении на Пролетарскую, а бомбардировочными действиями на железнодорожном участке Белая Глина – Сальск не допустить подвоза войск противника к станции Пролетарской.
В эти дни наши части вели ожесточенные бои с противником, который, яростно сопротивляясь, часто переходил в контратаки.
7 января Ставка потребовала больших темпов наступления, в частности, настаивала на необходимости немедленного подкрепления пехотными частями корпуса Ротмистрова, чтобы он перешел на западный берег Дона и занял Раздорскую, а затем двинулся в район Шахты.
Большинство из требований были, к сожалению, невыполнимы. Объяснение простое – незнание реальной обстановки на Южном фронте. В своем ответе я доносил:
«1. ВЧ восстановлено с Москвой.
2. Переправы у Раздорская разрушены противником, поэтому переправиться Ротмистрову не удалось. Кроме того, и лед разрушен. Константиновская – переправы тоже разрушены.
3. Высланы отряды для захвата переправ в район Багаевская.
4. Для усиления Ротмистрова форсированным маршем выбрасывается 300‑я стрелковая дивизия.
5. Для обеспечения левого фланга Ротмистрова в район Мартыновка выброшена 98‑я стрелковая дивизия, один полк которой выдвигается в район Бол. Орловка.
6. 2‑й механизированный корпус приводится в порядок южнее Цымлянская с тем, чтобы 8.01 выбросить его в район Ротмистрова.
7. 3‑й кавалерийский корпус ведет бой на участке 5‑й ударной армии. Находится очень далеко и поэтому в район Ротмистрова выброшен не может.
8. 4‑й кавалерийский корпус небоеспособен, восстанавливается – также выброшен быть не может.
А. Еременко. 7.01.43 г.»[91].
В районе Кутейниково, Пролетарская, Большая Орловка противник сосредоточил танковые и механизированные соединения, намереваясь ударить по левому флангу 2‑й гвардейской армии. К счастью, мы это заметили и предприняли соответствующие меры. Тем не менее противник оказывал все более упорное сопротивление продвижению войск 2‑й гвардейской, 51‑й и 28‑й армий.
Все это время мы с Н.С. Хрущевым проводили в войсках на направлениях, где велись наиболее напряженные бои.
Посетив 10 января командный пункт 51‑й армии, расположенный на северо-восточной окраине Зимовников, и ознакомившись у товарища Труфанова с обстановкой на фронте армии, я направился в 4‑й гвардейский механизированный корпус к товарищу Танасчишину.
По пути в корпус проехал по улицам Зимовников. Город только что был взят в жарких боях. На его окраинах – груды разбитой техники (сгоревшие танки, орудия), штабеля снарядов и бомб, много трупов, которые еще не успели убрать.
С командного пункта 4‑го гвардейского механизированного корпуса мы вместе с товарищем Танасчишиным проехали в бригады. Побеседовав с танкистами и удостоверившись в их хорошем боевом настроении, я, к моему удовлетворению, нашел, что снабжение и питание в бригадах корпуса организовано хорошо. Пожелав танкистам успехов в боях за освобождение советской земли, мы затем навестили 302‑ю стрелковую дивизию (командир дивизии полковник Макарчук). Штаб дивизии располагался в районе станции Грушевка. Вдоль железной дороги Котельниково – Сальск шли напряженные бои. Враг сопротивлялся. Боевые действия наземных войск поддерживались авиацией.
На обратном пути с командного пункта дивизии произошел случай, надолго оставшийся в моей памяти. Два полка наших штурмовиков-«илов», сопровождаемые группой истребителей, шли на боевое задание в район Сальска. Через 3–4 минуты группа самолетов скрылась из вида, а спустя еще 2–3 минуты затих и гул моторов. Вскоре мы заметили, что один из наших ястребков, участвовавших в сопровождении штурмовиков, начал отставать от группы; по-видимому, имелись какие-то неполадки. Командир эскадрильи, заметив это, приказал летчику вернуться на свою базу. И вот, когда самолет был уже на полпути к своему аэродрому, его перехватили истребители противника (Me‑109) и атаковали. Он вынужден был принять неравный бой. Первая атака Me‑109 не принесла победы фашистам. Меткой очередью один из самолетов врага был подбит и со снижением пошел на свою базу. Летчик нашего ястребка, свалив машину в пике, резко пошел вниз, имитируя падение, но на высоте 100–120 метров вывел самолет из пике, спланировал и приземлился, не выпуская шасси (на «пузо», как говорят летчики).
Фашистские истребители, заметившие, что «падавший» самолет благополучно приземлился, поняли, что обмануты советским летчиком. Они немедленно обстреляли его из пушек и пулеметов, пикируя на цель. После двух заходов каждого Me‑109, а их осталось два, наш самолет загорелся. Фашистские самолеты, сделав круг над своей жертвой, ушли в западном направлении. Мы оказались невольными свидетелями этого эпизода. Что же с летчиком? Возможно, он ранен?
Когда немецкие самолеты ушли, мы подъехали к горевшему самолету. Летчика, однако, не оказалось. Вокруг без конца расстилалась степь. Снег слегка припудрил землю, более плотно он лежал во впадинах и трещинах, сглаживая их поверхность. Лишь шары перекати-поле несколько нарушали степное однообразие.
Наконец мы обнаружили след, ведший от самолета. Сев в машину, поехали по следу. Проехав примерно 200–300 метров, мы заметили и летчика, лежавшего за кустом перекати-поле. Вдруг над нами засвистели пули. Одна из них пробила наше ветровое стекло. Летчик обстреливал нас из пистолета. Выскочив из машины, мы криком дали ему знать, что «свои».