Вражеская пропаганда вновь затрубила о скором падении города, о выполнении фашистскими войсками их главной задачи в кампании 1942 года. В действительности же гитлеровцы по-прежнему держали под Сталинградом огромные силы и были лишены возможности добиться решительных успехов на кавказском направлении.
Военный совет фронта принимал все меры к тому, чтобы укрепить моральные силы воинов в борьбе за каждый метр сталинградской земли, за каждый рубеж обороны. Очень часто мы бывали в войсках, проводили там беседы, митинги, награждали отличившихся. Приведем здесь корреспонденцию об одном из митингов бойцов-танкистов, помещенную на страницах фронтовой газеты.
«6 ОКТЯБРЯ. (От нашего спец. корр.) В густом кустарнике стоят замаскированными танки-дредноуты, средние и легкие бронированные машины. Вблизи от них ровными рядами выстроились танкисты-десантники, командиры машин, механики-водители, стрелки-радисты подразделения Малышева.
Митинг, посвященный предоктябрьскому социалистическому соревнованию, открыл военком подразделения.
На митинге присутствуют товарищи Н.С. Хрущев и генерал-полковник А.И. Еременко.
С большим вниманием слушают танкисты выступление генерал-полковника Еременко. Он говорит о том, что вот уже два месяца, как немцы топчутся в районе Сталинграда и не могут захватить его. Немцы протрубили на весь мир о том, что они якобы встретились здесь с первоклассными укреплениями. На самом деле враг натолкнулся в районе Сталинграда на невиданную в истории стойкость наших воинов.
Во время речи с передовых позиций донесся гром артиллерийской и минометной канонады.
– Вы слышите, – обращается генерал-полковник к танкистам, – какой “концерт” мы устраиваем для немцев!
Генерал-полковник Еременко выражает уверенность в том, что советские танкисты, вооруженные первоклассной техникой, и впредь покажут себя героями в боях за Сталинград.
Выступивший на митинге член Военного совета отметил, что Сталинград изумил весь мир своим беспримерным героизмом и стойкостью.
Громкое “ура” раскатывается по рядам, когда член Военного совета товарищ Хрущев говорит:
– Никогда немцам не владеть Сталинградом! Наши славные танкисты в предстоящих боях умножат славу нашего оружия, сохранят боевые традиции героической обороны Царицына!
Танкисты с огромным интересом прослушали обращение участников героической обороны Царицына и письмо бойцов и командиров Н-ской танковой части.
– Будем бить проклятых немцев, защищать город-герой, как защищают его гвардейцы Родимцева, – заверил от имени бойцов танкодесантной роты сержант Карликов.
– Наши танки пройдут через все преграды, – сказал в своем выступлении танкист старший сержант Костюнин. – Гитлеровцы почувствуют на своих спинах силу нашей брони, силу нашего удара. На улицах Сталинграда враг найдет свою могилу!
Громкое троекратное “ура” покрывает эти слова.
После митинга товарищи Н.С. Хрущев и генерал-полковник А.И. Еременко посетили все подразделения танкистов, беседовали с бойцами, командирами и политработниками об их боевых делах».
В начале октября против 62‑й армии противник имел двенадцать дивизий (семь пехотных, две моторизованные и три танковые), располагавших почти 300 танками. Эти силы были сосредоточены на узком участке фронта, протяжением всего 25 километров.
С начала месяца наибольшему нажиму подвергался Сталинградский тракторный завод. С севера и северо-запада его обороняла группа полковника Горохова, в которую входили две стрелковые бригады: 124‑я и 149‑я. С запада и юго-запада завод обороняли части 37‑й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора В.Г. Желудева[59], а с юга – части 138‑й стрелковой дивизии генерал-майора И.И. Людникова. Все эти части были малочисленны и измотаны предыдущими боями.
Непрерывно атакуя заводской район, противник с огромным трудом преодолел реку Мокрая Мечетка и тем улучшил свое тактическое положение. Теперь он получил возможность бросать в атаку на завод автоматчиков при плотной поддержке танков. Начались яростные атаки на завод.
7 октября противник предпринял удар на очень узком участке фронта, сосредоточив на нем более 100 танков. Неся чудовищные потери, гитлеровцы старались сломить нашу оборону. Им удалось за пять дней вклиниться в нашу оборону на 300–400 метров. После этого обескровленный враг вынужден был почти на целую неделю отказаться от новых попыток захватить Сталинградский тракторный завод. Это объяснялось отнюдь не желанием гитлеровского командования дать своим войскам передышку, а почти полным истреблением действовавших на этом участке частей. Их нужно было пополнять и заново сколачивать. Воспользовавшись этим, мы укрепили, насколько могли, оборону Сталинградского тракторного завода. С юго-западных окраин завода «Красный Октябрь» была снята 95‑я стрелковая дивизия и переброшена в район к юго-западу от тракторного завода.
12—13 октября по моему приказанию командующий 62‑й армией силами 95‑й и 37‑й дивизий нанес противнику в районе СТЗ контрудар, который имел только частичный успех, поскольку наши войска натолкнулись на сопротивление трех свежих гитлеровских дивизий.
Вечером 13 октября я прилег на минутку, чтобы дать отдых раненой ноге. Это было на новом командном пункте в Красном Саду. (У деревни Ямы оставаться далее не было возможности из-за беспрерывного нарушения линии связи.) Я вспомнил, что завтра, 14 октября, мне исполняется 50 лет. При этом вовсе не думалось о пережитом за полстолетия. Я стал прикидывать, что нужно сделать в ближайшие полмесяца и особенно завтра, чтобы прочно удержаться в Сталинграде.
Утром следующего дня я получил телефонные поздравления от И.В. Сталина, от Н.С. Хрущева, находящегося в частях, и телеграммы от многих других товарищей. Теплое содержание этих коротких дружеских посланий, несомненно, тронуло бы меня, но прочитал я их только вечером, так как с рассветом 14 октября противник начал усиленную авиационную и артиллерийскую обработку наших позиций у тракторного завода, а в 8 часов утра перешел в атаку, бросив на очень узком участке фронта дивизию, поддержанную 150 танками. Удар главным образом направлялся против участка, который обороняли гвардейцы Желудева. Обеспечив огромную плотность огня, противник взорвал противопехотные и противотанковые минные поля, а это облегчило ему доступ к заводу.
Фронтовые артиллерийские группы, хотя и нанесли большое поражение противнику, не могли остановить его атак. Наша артиллерия вела огневое нападение с большим разворотом направо к с предельной дальностью во избежание поражения своих войск; все залпы ложились по глубине боевых порядков противника. Враг прижался к нашему переднему краю, и после кровопролитного и напряженного четырехчасового боя его первый наиболее сильный атакующий эшелон, усиленный танками при непрерывной поддержке авиации, проломил нашу оборону у тракторного завода, к исходу дня ворвался на территорию завода и вышел против него к Волге. Фронт 62‑й армии был разрезан. За этот успех противник заплатил жизнью полутора тысяч солдат и полусотней танков.
Перед нами остро встала задача – не только не допустить дальнейшего продвижения противника, но и выбить его из завода.
Положение осложнялось тем, что теперь действия наших частей были значительно стеснены: на участке у тракторного завода мы могли контратаковать только вдоль берега Волги, на очень узком и неудобном участке; противник оказался в более выгодных условиях: с фронта он теперь прикрывался Волгой, а с севера ему противостояла слабая группа Горохова, уже не способная организовать контрудар.
Однако бои за завод не утихали ни днем ни ночью до 18 октября. Дело в том, что противник так и не смог захватить заводскую часть города и уничтожить ожесточенно сражавшиеся в окружении силы северной группировки 62‑й армии. Эта группировка, охваченная немцами с трех сторон и прижатая к Волге, продолжала героически обороняться до перехода наших войск в контрнаступление.
В боях 14–18 октября, сыгравших большую роль в обороне Сталинграда, враг был значительно обескровлен и обессилен. Его активность настолько уменьшилась, что в дальнейшем, до самого нашего контрнаступления, он уже не смог организовать ни одного удара, который по силе равнялся бы этому. И это несмотря на то, что Гитлер в середине октября перебросил под Сталинград значительные маршевые пополнения, а также несколько десятков саперных батальонов и до шестидесяти дивизионов артиллерии РГК. Причиной снижения активности противника была, несомненно, все возраставшая сила противодействия наших войск. Инициатива боевых действий в Сталинграде начала переходить в руки наших войск.
Героические защитники Сталинграда устояли в труднейшие дни чудовищного натиска врага, они самоотверженно выполнили свою задачу – удержали город и начали брать инициативу в свои руки.
14 октября в войска Сталинградского фронта прибыл член Центрального Комитета Коммунистической партии товарищ Мануильский.
Выступив перед командирами и политработниками 64‑й и 62‑й армий с приветствием от Центрального Комитета, товарищ Мануильский сказал:
«Товарищи, вам тяжело. Вам тяжелее, чем кому бы то ни было на фронте и в тылу.
Это знают Центральный Комитет партии, Советское правительство… Могу вас заверить, что вы скоро получите ощутимую поддержку всего народа. Наша партия, наш народ восхищены и горды тем, что сумели воспитать таких людей, как вы, защитники Сталинграда, превратившие город в неприступную крепость».
15 октября на фронте 62‑й армии сложилась трудная обстановка. При переговорах по телефону с товарищем Чуйковым я почувствовал, что настроение командарма несколько упало. Я решил немедленно побывать у него на этом самом угрожаемом участке обороны Сталинграда, хотя это было весьма рискованно. Там действительно создалось тревожное положение. Дело в том, что противник, заняв господствующее положение на высотах, держал под огнем всю Волгу против Сталинграда. В его руках в это время находились Мамаев курган, высота 107.5,