Вдохновляющий подвиг
Паникаха умер в муках, но не сдался. Его командира дивизии глубоко тронула такая смелость, и он решил сделать ее широко известной. Смехотворов был храбрым человеком, и ему хотелось поднять волю к борьбе в своих истерзанных в боях войсках. Он не терпел любые формы трусости, поскольку они подрывали стойкость защитников Сталинграда. Когда командир роты 883-го полка, в котором был Паникаха, младший лейтенант Солодилов в бою «потерял контроль над собой» и побежал, его солдаты незамедлительно начали отступать. Солодилов был арестован, возвращен обратно и расстрелян на глазах у его бойцов. Им стала ясна невозможность дальнейшего отступления.
Смехотворов прекрасно понимал главный принцип Чуйкова: единственный способ борьбы с трусостью – противопоставить ей примеры героизма. Власть героического поступка Паникахи была таковой, что вскоре и другие стали следовать его примеру. Смехотворов вспоминал: «Схожий подвиг был вскоре после этого совершен солдатом из роты минометчиков полка, в котором служил Паникаха, Константином Казаковым. У его сослуживцев закончились боеприпасы. Со связкой гранат в руках Казаков бросился на немецкий танк, который прорвался через позиции его роты. Его изрешетили пулеметные очереди. Превозмогая боль и собрав остатки сил, Казаков, истекая кровью, вырвал чеку и бросился под танк, уничтожив его мощным взрывом».
Паникаха оказался в безнадежной ситуации, но он был полон решимости не дать немцам пройти. «Он отказался склонить голову перед врагом», – как говорили в таких случаях солдаты. Чуйков ввел это выражение в широкий обиход, превознося дерзкую смелость, которая лежала в его основе. Во время артобстрела он заметил Василию Гроссману: «Командир должен чувствовать, что для него лучше потерять свою голову, чем склонить ее перед вражеским снарядом. Солдаты всегда замечают подобные вещи».
В октябре 1942 года изречение Долорес Ибаррури, лидера испанской коммунистической партии в период гражданской войны, начало распространяться среди войск. Ее решительность в борьбе с фашизмом была широко известной среди защитников города, поскольку сын Ибаррури, Рубен, вступил добровольцем в Красную Армию летом 1942 года для того, чтобы продолжить борьбу с «нацистским варварством и порабощением». Он погиб в боях на окраинах Сталинграда. И теперь солдаты вспоминали слова его матери: «Лучше умереть с гордо поднятой головой, чем жить, стоя на коленях». Смехотворов сказал проще: «Широко известный подвиг солдата 2-й роты 883-го стрелкового полка Михаила Паникахи вдохновлял героизм остальных».
Глава восьмая. Зарождение снайперского движения
Один из наиболее знаменитых сталинградских эпизодов – это дуэль между русским и немецким снайпером, не так давно отраженная в фильме «Враг у ворот». В фильме образ русского снайпера основывается на реальном снайпере – Василии Зайцеве из 284-й дивизии Батюка, а немецкий снайпер – специалист из Берлинской снайперской школы по имени майор Конингс. Снайперская дуэль определенно имела место во время битвы. Она произошла на Мамаевом кургане (правда, длилась она скорее часы, чем дни), и информация о ней широко распространялась по армии. Василий Горохов, боец из дивизии Батюка, вспоминает, что он услышал о дуэли тогда: «Немецкий снайпер стрелял по нам с Мамаева кургана и создавал множество проблем. Он сделал себе «хорошее логово», и его было крайне сложно поймать. Но Зайцев выследил его и, когда нашел, застрелил. Он сделал хорошую работу».
В то время не было комментариев о личности оппонента Зайцева. «Наш политический состав распространил известие о происшедшем, – продолжает Горохов. – Но никто не упоминал эксперта из Берлина. Настойчивость Зайцева была оценена. Он не пасовал перед трудностями, сколь бы сложным ни было выполнение задачи».
«Настойчивость была одним из сильнейших качеств Чуйкова, – рассказывает Мережко. – И он хотел привить ее своей армии». Многие из свежих советских новобранцев были сибиряками, крепкими, полагающимися только на себя охотниками. 27-летний Зайцев служил начальником финансовой части на Тихоокеанском флоте, но он с детства учился быть охотником в лесах за Уральскими горами. Эти приобретенные дома навыки он противопоставил отшлифованному профессионализму специалиста Вермахта. Дуэль на Мамаевом кургане и возможная победа Зайцева стали подтверждением стойкости защитников Сталинграда. Василий Зайцев стал одним из самых известных защитников города. Его вклад не вызывает сомнений: он был отличным снайпером, который уничтожил более двухсот немцев, и он обучил многих других своему ремеслу. Впоследствии он был удостоен звания Героя Советского Союза, и точно так же, как вокруг Якова Павлова, советская пропагандистская машина создала вокруг него миф, согласно которому Зайцев стал инициатором снайперского движения в обороняющейся армии.
Энтони Бивор справедливо скептичен относительно того, что немцы направили главу своей снайперской школы в Сталинград. И тем не менее с началом снайперского движения он связывает именно Зайцева: «Самым известным снайпером был Зайцев из дивизии Батюка… Новости о его успехах передавались из уст в уста. Зайцев открыл нечто вроде школы молодых снайперов. Его учеников так и называли – «зайчата». Это было началом снайперского движения в 62-й армии».
Это замечательный миф, и тем не менее пропаганды в нем больше, чем истины. Зайцев был искусным учителем, но он не был инициатором снайперского движения. Снайперское движение – массовое движение рядовых солдат Красной Армии, набиравшихся на добровольной основе, – распространялось, как лесной пожар, когда Зайцев присоединился к нему. Его истинный организатор столь же мало известен, сколь Зайцев знаменит. Именно он положил основу этому движению, которое дало солдатам Красной Армии целеустремленность и веру в себя, и учил Зайцева навыкам его дела.
«Мой первый десяток»
Василий Зайцев был солдатом 1074-го полка дивизии Батюка. Не так давно Николай Аксенов, служивший в штабе этого полка, обсуждал снайперское движение в своей книге «На Мамаевом кургане». Он утверждает, что зарождение этого движения связано не с Зайцевым, а с другим малоизвестным солдатом того же полка Александром Калентьевым. Калентьев сражался в Сталинграде менее двух месяцев и погиб 17 ноября 1942 года, но успел вдохновить на снайперскую работу Зайцева и бессчетное множество других бойцов.
Рассказ о том, как Калентьев начал свою деятельность, был напечатан в газете 284-й дивизии в начале октября 1942 года. Он был озаглавлен «Мой первый десяток». Действия Калентьева привлекали значительный интерес: «Мои товарищи убивали немцев, но я был офицером связи и поэтому сам не убил ни одного фашиста. Мне очень хотелось попасть на передовую, я не собирался прятаться за спинами моих друзей. Перед войной я посещал стрелковые курсы, и мне хотелось заняться тем, чему я там научился. Мой командир поддержал меня и разрешил мне отправиться на передовую с винтовкой, чтобы охотиться на фрицев. Я искал место, которое можно было сделать хорошим наблюдательным пунктом, откуда я мог бы видеть врагов, а они меня нет. Я забрался на первый этаж полуразрушенного дома, залег и начал наблюдать. Через пятнадцать минут появилось трое немцев. Между нами было около ста метров, и я мог видеть детали их униформы. У меня был оптический прицел, я выбрал из троих того немца, что шел посредине, и стал целиться в него. На миг я почувствовал сомнение, попаду в него или промахнусь, но затем я нажал на спусковой крючок. Немец упал, и мое сердце подпрыгнуло от восторга. Это был мой первый убитый. Двое других убежали. Вскоре появилась вторая группа. Я был уже спокойнее и поймал в прицел еще одного и тоже сумел убить. На следующий день наша часть должна была начать атаку. Мой командир дал мне специальное задание: попытаться уничтожить нескольких немецких пулеметчиков. Они создавали нам большие проблемы. Я пробрался в дом и огляделся по сторонам, чтобы понять, откуда они стреляют. Пулеметчики вели огонь из железнодорожных вагонов, стоявших на запасном пути. Я ждал, пока один из них приподнимется, и послал в него свою пулю. Немец выпал на рельсы. Я хотел выбежать из дома и захватить его пулемет, но политработник, сопровождавший меня, не позволил этого сделать со словами: «Я не думаю, что он сам по себе». Политработник оказался прав. Другой немец открыл огонь из другого вагона. Я прикончил его так же успешно. Через несколько минут я избавился от третьего пулеметчика. Политработник одобрил мою снайперскую стрельбу. Он сказал: «Продолжай делать так же».
За два дня я уничтожил девять фрицев. Десятый был офицером. Я пробрался внутрь соседнего поезда. Я думал, что он станет хорошим убежищем для меня: внутри было как в танке. Когда начало светать, появилось несколько немцев, всего в двадцати пяти метрах от меня – слишком близко! С такого расстояния нельзя открывать огонь: твою позицию обнаружат и ты будешь пойман. Я ждал, пока они отойдут дальше. И тут я увидел важного, массивного офицера, выкрикивавшего команды своим людям. Я прицелился и выстрелил в него. Он упал. Немцы открыли огонь по нашим солдатам, и наши пулеметы загрохотали в ответ. Под прикрытием этого грохота я вылез из поезда и вернулся к своим.
Так я убил десяток фрицев. Это мой первый десяток, и я надеюсь, что смогу увеличить свой боевой счет еще не раз до годовщины Великой Октябрьской революции».
Рассказ Калентьева показывает, как снайперское движение возникло из стремления рядовых солдат сделать хоть что-нибудь, чтобы восторжествовать над врагом. Командир Калентьева разрешил ему пойти «охотиться на фрицев» в качестве эксперимента. Когда он увенчался успехом, то Калентьеву дали особое задание и послали с ним политработника. Когда Калентьев уничтожил немецких пулеметчиков, он получил официальное одобрение продолжать снайперскую стрельбу. Годовщина Октябрьской революции (7 ноября) стала для него рубежом, к которому он надеялся существенно увеличить свой снайперский счет.