Этот документ, по данным начальника разведки 51-й армии, принадлежал капитану Зольдан, который, по-видимому, был офицером германского генштаба для связи при 6-м румынском армейском корпусе, возможно, адъютантом начальника штаба этого корпуса или его переводчиком, [224] быть может, румыном по национальности. У него же были обнаружены заметки для донесений, либо своему непосредственному начальнику, либо в вышестоящий штаб. В заметке от 19 сентября сказано: «Настроение солдат 4-го пехотного румынского полка пониженное, недостаточное снабжение и отсутствие зимнего обмундирования усугубляет положение. Необходимость еще большего напряжения сил вследствие наступающих холодов уже теперь действует таким образом, что солдаты и даже отдельные офицеры не понимают смысла участия румын в боях на Волге. Несмотря на серьезность положения, настойчиво возникают слухи о снятии дивизии с фронта, частично даже указывается день и цель выступления. Почему-то всегда упоминается г. Ростов, куда якобы дивизия будет направлена. К экономному отношению к боеприпасам части дивизии не привыкают. Даже появление маленькой команды противника вызывает бессмысленный и беспорядочный огонь из всех имеющихся видов оружия.
Командир дивизии генерал Чалык Георге – энергичный человек, обладает решимостью и инициативой, умеет проводить свою волю, но так как находится под влиянием французских методов, то во всех его решениях сквозит медлительность и стремление к полной надежности; будучи, по-видимому, болен желудком, легко возбуждается. Свои обязанности командира дивизии выполняет хорошо и уверенно.
Начальник штаба дивизии полковник Пенеску Александр еще не может быть охарактеризован, так как в дивизии находится недавно; однако уже теперь он производит впечатление нерешительного и нервного человека. Собственной инициативы от него ожидать нельзя».
Среди бумаг Зольдана были жалобы румынских офицеров на действия немцев по отношению к румынам. Так, некий Аксентий Кренга из 4-й румынской пехотной дивизии писал 20 августа 1942 года: «16 августа 1942 г. немецкие солдаты, проходя через села Пимен-Черни и Дарганов, силой взяли трактор, приводивший в движение мельницу в Дарганове, забрали 110 буханок хлеба, выпеченных для солдат дивизии, причем угрожали охранявшим солдатам разоружением. 18 августа несколько немцев силой забрали две головы скота, принадлежавшие санитарной части дивизии, угрожая оружием солдатам, охранявшим [225] этот скот. Прошу произвести расследование и донести высшему командованию, чтобы подобные случаи в будущем не повторялись».
Тот же Кренга 21 августа сообщает: «Имею честь донести, что на ст. Жутово имеется склад, снабжающий только немецкие части. На этом складе имеются бензин, продовольствие, мука, прессованное сено, зерно и боеприпасы. В то же время мы вынуждены получать боеприпасы в Ремонтном, находящемся в 130 км отсюда, муку – в Комаровском (тоже в 130 км). Что касается продуктов питания, то мы их не получали в течение восьми дней августа, а 21 августа получили только на полдня. Ввиду вышеизложенного просьба распорядиться выдавать нам продукты регулярно и указать новые склады, ближе к району действий дивизии…»
Схема, найденная у Зольдана, по-видимому, была предназначена для информации румынского генералитета о планах гитлеровской ставки. Весьма вероятно, что эта схема была составлена во время совещания со слов какого-то «высокопоставленного докладчика».
Захват в то время подобного документа расценивался не иначе, как большая удача. В самом деле, тогда у нас было очень мало возможностей знать о конкретных оперативных, а тем более стратегических замыслах врага. Нет ничего удивительного, что мы направили этот документ в Ставку. Вот текст сопровождавшего его донесения:
«С 30.9 по 3.10 на участке Хорда, Укроп проводилась частная операция, имевшая своей целью улучшить позиции у межозерных дефиле и отвлечь внимание противника от Сталинграда. То и другое удалось. В этой операции был убит представитель генштаба фашистской армии при румынском корпусе; по-видимому, когда у румын поднялась паника, то он из Плодовитое, где был штаб корпуса, «выскочил» в Садовое в штаб 1-й пехотной дивизии… Изъятый у него документ проливает свет на план кампании 1942 года… В достоверности этого документа сомневаться не приходится, так как удар наш был внезапным и поэтому дезинформация не могла быть подготовлена… Видно, что этот документ долго носился в кармане… По-видимому, о нем знали немногие лица…»
Зольдан именуется здесь представителем генштаба фашистской армии, возможно, под влиянием неточного [226] перевода. Дело в том, что в германской армии все военнослужащие, окончившие академию генерального штаба и занимающие определенные должности в армии, именовались офицерами генерального штаба.
Судя по начертанию линии советско-германского фронта, этот документ относится к весне 1942 года (даты на нем не обнаружено). Анализ схемы и записей, конспективно сделанных на обороте, свидетельствует о том, что в этих документах речь идет об окончательно еще не определившихся наметках того плана, который позднее был сформулирован в гитлеровских директивах, апрельской (№ 41) и июльской (№ 45).
Сравнительное изучение захваченного документа и этих директив позволяет теперь сделать вывод, что в свое время попавший в наши руки документ был неправильно истолкован, что, к сожалению, повело и к неправильному определению нами стратегических планов гитлеровского командования на советско-германском фронте на лето 1942 г. Теперь для нас они ясны: целью летнего наступления немцев являлось не овладение Москвой, а последовательный («ряд последовательных ударов») разгром войск южного крыла Советской Армии (к югу от Орла), чтобы в результате этого иметь возможность захватить важнейшие экономические районы юга СССР, в том числе кавказские нефтяные районы.
Надо сказать, что в свое время приведенный И. В. Сталиным аргумент о том, что в ноябре основная группировка войск противника оказалась не на крайнем юге (Кавказе), а в районе Орла и Сталинграда, звучал убедительно в пользу возможного удара врага из-под Сталинграда на северо-запад. Тогда и я придерживался такого мнения. В действительности же, как это стало ясным теперь, этот факт подтверждал лишь, что план овладения югом нашей страны был в тот момент накануне краха, так как гитлеровцы главные свои силы, предназначенные для основной операции по овладению югом, вынуждены были израсходовать на Сталинградскую операцию, которая, предполагалось, обеспечит фланг основной группировки и прервет связи между центром и югом нашей страны.
В успехе контрудара на Садовое велика заслуга непосредственного руководителя этой операции полковника [227] Ефима Федосеевича Макарчука, талантливого, энергичного и волевого военачальника, обладавшего большой инициативой, упорством и храбростью. Он трагически погиб в 1943 году в районе станции Куберле во время январского наступления войск Южного фронта. Товарищ Макарчук выехал на участок одного из полков своей дивизии, где решался успех боя. Попав под огонь наземных войск противника и бомбардировку с воздуха, командир дивизии погиб. [228]
Глава X.
Осень. Начались наиболее тяжелые дни – уличные бои в Сталинграде. Гитлеровская ставка, неистовствуя, безжалостно гнала свои войска на верную гибель, стремясь сбросить героических защитников Сталинграда в Волгу и овладеть городом. Враг спешил. Приближалась русская зима, которая так страшила гитлеровцев, и они дрались с особенным ожесточением и упорством.
Бои шли в районах поселков сталинградских заводов: тракторного, «Баррикады» и «Красный Октябрь». Развертывались боевые действия непосредственно за территорию важнейших сталинградских заводов.
Ожесточение в борьбе нарастало с каждым днем. Часто обе стороны закреплялись на расстоянии 20-30 метров друг от друга, а иногда на разных этажах или в разных подъездах и комнатах одного и того же дома. Такое положение сохранялось вплоть до начала нашего контрнаступления 19 ноября.
Обстановка на фронте 62-й армии все более ухудшалась. Связь с основной базой обеспечения, которая находилась за Волгой, непрерывно нарушалась, так как переправы и причалы были под непрерывным огнем артиллерии и минометов и хорошо наблюдались противником. В распоряжении войск армии оставалась крайне ограниченная территория, простреливавшаяся всеми видами огня, вплоть до пулеметного. Маневрировать в этих условиях было необычайно трудно. Маневр стал возможен только вдоль берега Волги ночью или при искусственном задымлении.
Вражеская пропаганда вновь затрубила о скором падении города, о выполнении фашистскими войсками их [229] главной задачи в кампании 1942 года. В действительности же гитлеровцы по-прежнему держали под Сталинградом огромные силы и были лишены возможности добиться решительных успехов на кавказском направлении.
Военный совет фронта принимал все меры к тому, чтобы укрепить моральные силы воинов в борьбе за каждый метр сталинградской земли, за каждый рубеж обороны. Очень часто мы бывали в войсках, проводили там беседы, митинги, награждали отличившихся. Приведем здесь корреспонденцию об одном из митингов бойцов-танкистов, помещенную на страницах фронтовой газеты.
«6 ОКТЯБРЯ. (От нашего спец. корр.) В густом кустарнике стоят замаскированными танки-дредноуты, средние и легкие бронированные машины. Вблизи от них ровными рядами выстроились танкисты-десантники, командиры машин, механики-водители, стрелки-радисты подразделения Малышева.
Митинг, посвященный предоктябрьскому социалистическому соревнованию, открыл военком подразделения.
На митинге присутствуют товарищи Н. С. Хрущев и генерал-полковник Еременко.
С большим вниманием слушают танкисты выступление генерал-полковника Еременко. Он говорит о том, что вот уже два месяца, как немцы топчутся в районе Сталинграда и не могут захватить его. Немцы, протрубили на весь мир о том, что они якобы встретились здесь с первоклассными укреплениями. На самом деле враг натолкнулся в районе Сталинграда на невиданную в истории стойкость наших воинов.