Руководство Коммунистической партии было решающим условием победы. В армии, сражавшиеся под Сталинградом, партия послала тысячи своих лучших представителей, которые сумели поднять огромные массы советских людей на самоотверженную борьбу. От первых дней оборонительного сражения до полного торжества победы над врагом здесь находился виднейший деятель партии и Советского государства Н. С. Хрущев, деятельность которого была поистине неутомимой.
Лучших своих сынов послали в Сталинград города и села нашей необъятной Родины. Все, что нужно было для завоевания победы, щедрой рукой давали труженики заводов и колхозных полей. Рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, советская интеллигенция, молодежь самоотверженно трудились во имя Родины, во имя победы над врагом. Трудно выразить словами ту огромную, ни с чем не сравнимую моральную поддержку и помощь, которую оказывал сталинградцам весь советский тыл. Сотни тысяч писем, посылок, телеграмм получали бойцы и командиры часто от совершенно незнакомых [457] людей. В каждое такое послание была вложена частица души советского патриота, страстно призывавшего воинов к мужеству и героизму.
С победой под Сталинградом большой подъем охватил советских людей на фронте и в тылу. Она вселила в них новые силы и уверенность в окончательном разгроме врага.
Сталинградская битва знаменовала собой решительный поворот в ходе Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом. Прав был И. В. Сталин, когда говорил, что «Сталинград был закатом немецко-фашистской армии. После Сталинградского побоища, как известно, немцы не могли уже оправиться».
Сталинград явился началом конца фашистского государства и его армии. Под Сталинградом не только погибла колоссальная немецкая армия: там же было покончено с долго жившей в Германии традицией, на которой воспитывались целые поколения немцев. Был опровергнут миф о непобедимости германской армии, о ее превосходстве над всеми армиями мира.
Весь мир был потрясен грандиозным успехом Советской Армии в битве за Сталинград. Еще гремели орудия, еще наши танки, авиация и пехота вели бои с сопротивлявшимся врагом, а слава о Сталинграде катилась через материки и океаны.
Товарищ Морис Торез еще в начале 1943 года писал: «Славная эпопея Сталинграда знаменует решительный поворот в справедливой войне цивилизованного мира против гитлеровской Германии… О советскую скалу разбились волны фашистских орд… 6-я германская армия, которая, как ураган, пронеслась по Франции, целиком уничтожена»{67}.
Слово Сталинград не сходило со страниц мировой печати в то время.
Президент Соединенных Штатов Рузвельт 5 февраля 1943 года в послании Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину указывал, что эта победа будет «одной из самых прекрасных глав в этой войне народов, объединившихся против нацизма и его подражателей. Командиры и бойцы Ваших войск на фронте, мужчины и [458] женщины, которые поддерживали их, работая на заводах и на полях, объединились не только для того, чтобы покрыть славой оружие своей страны, но и для того, чтобы своим примером вызвать среди всех Объединенных Наций новую решимость приложить всю энергию к тому, чтобы добиться окончательного поражения и безоговорочной капитуляции общего врага»{68}.
В грамоте, адресованной защитникам Сталинграда, он пишет: «Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны союзных наций против агрессии».
Иранская газета «Мехри-Иран» писала в то время: «По справедливости надо сказать, что советское командование имеет полное право гордиться своей великолепной победой под Сталинградом. Героическая оборона Сталинграда будет жить многие века. Немцы, легко покорившие Париж, Варшаву, Белград, никак не думали, что на берегах Волги их постигнет такая судьба и что они положат здесь сотни тысяч солдат и потеряют огромное количество вооружения».
Через день после окончательного разгрома окруженной группировки немцев, 4 февраля 1943 года, шведская газета «Стокгольме Тиднинген» писала: «Имя этого города будет вечно сиять как памятник мужества русских, которых не могли сломить жесточайшие удары. Разгром немцев под Сталинградом имеет для русских величайшее значение. Волга опять течет свободно. Престиж Красной Армии поднялся еще выше благодаря этой победе, которая не имеет себе равной».
Тогда сплошь и рядом появлялись заявления различных буржуазных деятелей о том, что историки могут рассматривать битву под Сталинградом как поворотный пункт в судьбах Европы и, быть может, всего мира.
О Сталинградской битве как переломном моменте в ходе второй мировой войны вынуждены после войны говорить и многие наши враги из числа тех, кто еще сохранил способность к объективному анализу исторических событий. [459]
Так, генерал Ганс Дёрр в своей книге «Поход на Сталинград», являющейся, пожалуй, наиболее пространным во всей западной военно-исторической литературе описанием этой битвы, прямо свидетельствует:
«…В 1942 г. Сталинград стал поворотным пунктом второй мировой войны.
Для Германии битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в ее истории, для России – ее величайшей победой. Под Полтавой (1709 г.) Россия добилась права называться великой европейской державой, Сталинград явился началом ее превращения в одну из двух величайших мировых держав»{69}.
Не оспаривая деталей этого высказывания, мы видим, что даже наши явные враги, если они способны объективно взвешивать исторические факты, вынуждены признать огромнейшее влияние Сталинграда на исход второй мировой войны.
Другой, еще более известный гитлеровский генерал, Гейнц Гудериан, в статье «Опыт войны с Россией» пишет: «Итак, летняя кампания 1942 года закончилась для немецкой армии тяжелым поражением. С этого времени немецкие войска на Востоке навсегда перестали наступать».
Безусловно, не может подлежать какому-либо сомнению, что именно в результате победы под Сталинградом наша армия захватила в свои руки инициативу боевых действий и перешла в общее наступление на огромном фронте от предгорий Кавказского хребта на юге до подступов к Ленинграду на севере. Началось освобождение оккупированных врагом областей нашей Родины.
Курт Типпельскирх в своей «Истории второй мировой войны» также признал:
«Хотя в рамках войны в целом событиям в Северной Африке отводят более видное место, чем Сталинградской битве, однако катастрофа под Сталинградом сильнее потрясла немецкую армию и немецкий народ, потому что она оказалась для них более чувствительной. Там произошло нечто непостижимое, не пережитое с 1806 г., – гибель окруженной противником армии» (имеется в виду разгром Наполеоном I прусско-саксонской армии в сражениях под Иеной и Ауэрштедтом 14 октября 1806 г. – [460] Ред.){70}. Говоря о Северной Африке, Типпельскирх явно щадит самолюбие тех, кто платит ему деньги.
Наиболее определенно о поворотном пункте второй мировой войны высказался генерал Цейтцлер, бывший во время Сталинградской битвы начальником генерального штаба сухопутных войск вермахта. «Ход событий, – заявляет он, – показал…, что Сталинградское сражение действительно оказалось поворотным пунктом всей войны» {71}.
Приведенные высказывания, количество которых можно без труда умножить, не требуют комментариев. Они отчетливо говорят о великом значении Сталинграда для исхода второй мировой войны, для судеб человечества.
В этой связи, однако, следует обратиться к книге бывшего фельдмаршала Манштейна «Утерянные победы», одной из основных тенденций которой является стремление опровергнуть эту точку зрения и показать, что Сталинград не был поворотным пунктом войны в том смысле, как понимает это большинство людей нашей планеты. Он, конечно, не может полностью отрицать переломного значения Сталинградской битвы, но делает это в такой форме и обставляет такими оговорками, что по существу сводит на нет это утверждение.
«Конечно, Сталинград постольку является поворотным пунктом в истории второй мировой войны, поскольку на Волге разбилась волна немецкого наступления, чтобы затем откатиться обратно, подобно волне прибоя. Но как ни тяжела была утрата 6-й армии (одной 6-й армии?! – А. Е.), это не означало еще проигрыша войны на Востоке и тем самым войны вообще. Все еще можно было добиваться ничейного исхода, если бы такую цель поставила перед собой немецкая политика и командование вооруженных сил».
А дальше: «Сражение за Сталинград по вполне понятным причинам рассматривается Советами как решительный перелом в войне. Англичане приписывают подобное же значение «битве за Англию», то есть отражению немецкого воздушного наступления на Британские острова в 1940 г. (Неизвестно, однако, какие именно англичане? [461] Ведь даже Черчилль считает таким моментом разгром Роммеля в Африке – А. Е.). Американцы склонны приписывать окончательный успех союзников своему участию в войне. Также и в Германии многие считают, что Сталинград имеет значение «решающего сражения». В противоположность этому следует констатировать, что нельзя приписывать никакому из тех или иных отдельных событий решающее значение. Это следствие влияния целого ряда факторов, важнейшим из которых является, видимо, то, что Германия в конце концов в результате политики и стратегии Гитлера оказалась безнадежно слабее своих противников»{72}.
Здесь Манштейн восходит, так сказать, на самую вершину объективизма, и с этой «головокружительной» высоты все события и факторы для него становятся равнозначными: и усиление противовоздушной обороны в Англии в 1940 году, и материальные ресурсы воюющих сторон, и разгром отборных армий под Сталинградом, и провал честолюбивых помыслов «бесноватого».
Остановимся несколько подробнее на высказываниях Манштейна, так как его суждения о переломном моменте войны способны сбить с толку даже более или менее квалифицированного читателя.