Однако эти перетасовки принесли совсем иные результаты. На фронте солдаты «Остгруппен» убеждали себя, что они и в самом деле героически борются с коммунизмом, со «сталинской тиранией». А сдача в плен для них оказывалась разве что способом самоубийства. Но в тылу они воочию видели зверства оккупантов. Тут уж меркли любые эксцессы прошлых раскулачиваний и коммунистических репрессий. Мало того, теперь самих этих солдат посылали жечь деревни, казнить женщин со стариками. Некоторые втягивались – если сами пропали, чего других жалеть? Катились по наклонной, превращались в палачей, извращенцев, алкоголиков. Но у других брала верх не бесовщина, а природная русская душа. Убегали к партизанам, предупреждая о готовящихся ударах. Вместо расстрела соотечественников открывали огонь по немцам. Погибать – так уж красиво. А может, и не погибнешь? Спасенные замолвят словечко, повоюешь у партизан, заслужишь прощение.
В Берлин посыпались жалобы, и Гиммлер счел их подтверждением своих выводов о ненадежности русских. В сентябре 1943 г. он представил Гитлеру доклад о дезертирстве из частей «Остгруппен», убийствах немецких командиров и солдат. Фюрер настолько вознегодовал, что приказал расформировать все части из советских граждан, а солдат разослать в работу на шахты и заводы. Тут уж схватилось за голову армейское командование. Оно не могло оправиться после Курской битвы, получило новый фронт в Италии, а распоряжение Гитлера вырывало из рядов вермахта чуть ли не миллион бойцов!
Но та же самая измена итальянцев и необходимость каким-то образом заменить их подсказала компромиссный выход. Фюрера кое-как уломали смягчить решение. Не расформировывать русские части, а перебросить на Запад. «Казачий стан» отправили в Италию, казачью дивизию Паннвица – в Югославию, остатки локотской «Русской освободительной народной армии» вывели в Польшу. Аналогичным образом растасовали прочие части «Остгруппен». Их набралось 500 батальонов. По количественному составу – 50 дивизий!
Некоторые попали на итальянский фронт, другие во Францию, охранять «Атлантический вал» от высадок десанта, охранять склады, аэродромы. Немецкие части, прежде выполнявшие эти задачи, переводились в обратном направлении, на восток. Части были не лучшего состава, старших возрастов. Считали, что они-то будут служить в спокойном месте, но и им пришла пора отправляться под русские снаряды и танки.
Что касается эмигрантского Народно-трудового союза, то он попытался воспользоваться немецким отступлением для своей «национальной революции». Будоражить людей, когда немцы сбежали, а советские органы еще не утвердились. В нескольких городах были организованы митинги, печатались листовки. Выдвигались лозунги «Покончим с Гитлером, возьмемся за Сталина!», «За свободную Россию без немцев и большевиков». Но уж такого нацисты не потерпели. В 1943–1944 гг. гестапо круто взялось за НТС и разгромило его структуры как в оккупированных странах, так и в самой Германии.
31. Битва за Днепр
В пламени сражений горели не только чудища «тигров» и «пантер». Издыхали и лопались, смрадными пузырями химеры «белокурых бестий», корчились и отступали темные духи, вызванные из потустороннего мрака нацистскими вождями и магами. А наша страна преображалась, принимала древний и величественный облик Святой Руси! Церковь снова была с народом. Они снова были неразрывны – церковь, народ, воины. В одном строю. Так, архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий), ныне причисленный к лику святых, в 1941 г. находился в ссылке и обратился к Калинину, чтобы ему разрешили работать по «старой специальности» – он был врачом-хирургом высочайшей квалификации. Разрешение было получено, он трудился в госпиталях, спас тысячи раненых, за свои разработки по медицине стал лауреатом Сталинской премии.
На средства, собранные верующими, были построены танковая колонна им. св. Дмитрия Донского, авиационная эскадрилья им. св. Александра Невского. Конечно, дело было не только в нескольких танках или самолетах. Местоблюститель патриаршего престола Сергий пояснял, что церковь через эти танки и самолеты посылает русскому воинству свое зримое благословение – точно так же, как святой Сергий Радонежский послал Дмитрию Донскому святых иноков Пересвета и Ослябю. Главным же вкладом церкви в победы оставалось ее молитвенное служение. Она объединяла людей, просыпающихся от безбожного кошмарного сна. Помогала им очиститься, вела вместе с собой. Нарастали потоки молитв к престолу Всевышнего. А разве могли противостоять Ему самые извращенные премудрости нацистских магов и «высшие неизвестные»?
Союз с церковью Сталин решил закрепить и расширить. Сразу после Курской битвы, 4 сентября 1943 г., на его дачу в Кунцево были приглашены Молотов, Берия и три митрополита: Сергий (Страгородский), Алексий (Симанский) и Николай (Ярушевич). Иосиф Виссарионович выразил церкви благодарность за помощь фронту. Завел речь о созыве Поместного собора для избрания Священного синода и патриарха. Когда митрополиты заметили, что для подготовки требуется около месяца, пока архиереи со всеми транспортными трудностями доберутся до Москвы, Сталин распорядился доставить их самолетами – и собор был назначен на 8 сентября.
Была высказана и просьба об открытии богословских курсов. Сталин готов был пойти дальше. Спрашивал – почему курсы? Лучше учредить духовную академию, семинарии. Но Сергий возразил: «У молодежи не сформировалось нужное мировоззрение для такого образования». Решили начать с курсов, а уж потом открывать высшие учебные заведения. Сталин согласился и с другими просьбами митрополитов: об издании журнала Московской патриархии, об открытии храмов, освобождении священнослужителей, все еще находившихся в заключении и ссылках. А со своей стороны сделал предложения, о которых его гости даже не смели просить. Распорядился выделить церкви финансовые субсидии, обеспечить патриархию продуктами, предоставить ей несколько автомашин. Велел отдать ей особняк бывшего германского посольства в Чистом переулке, оборудовав его мебелью и имуществом. Был также создан государственный орган, Совет по делам церкви. 8 сентября 1943 г. на Поместном соборе патриархом Московским и всея Руси был избран Сергий (Страгородский) [65, 112].
Свобода веры открылась не только для православных. В октябре 1943 г. в Ташкенте было создано Центральное управление мусульман. В том же году были восстановлены центры буддистов, бурятским ламам вернули два дацана. Не обижали и иудеев. Был создан Еврейский антифашистский комитет, действовавший в тесном контакте с раввинами и зарубежными еврейскими организациями.
Духовное преображение страны и победы на фронте оказывались как бы двумя сторонами одного и того же процесса. Кстати, дальнейший поворот советского руководства в русло патриотизма сказался даже в названиях боевых операций. Если в конце 1942 г. выбиралась «планетарная» тематика – «Уран», «Сатурн», «Марс», то теперь Сталин дал операциям имена прославленных русских полководцев. Контрнаступление на северном фасе Курской дуги, на Орел, получило обозначение «Кутузов», контрнаступление на южном фланге, под Белгородом, – «Румянцев». А в это же время правое крыло Западного и Калининский фронт начали операцию «Суворов», с двух сторон нацеливали клещи на Смоленск.
Правда, артиллерии, техники и ресурсов им было выделено гораздо меньше, чем на главное направление. А враг укрепился основательно. Построил три полосы обороны с проволочными заграждениями, минными полями, умело использовал болота и речки. Калининский фронт генерала А. И. Еременко своей артподготовкой сумел порушить только первые линии траншей, пехота зацепилась за них и застряла. В бесплодных атаках падали убитые и раненые, не в силах продвинуться ни на шаг, и Ставка приостановила это наступление. Но с участка соседнего, Западного фронта В. Д. Соколовского командующий группой армий «Центр» фон Клюге принялся снимать дивизию за дивизией, затыкая дыры, возникшие под Орлом. Боевые порядки здесь оказались ослаблены, и четыре советских армии продавили оборону.
Клюге засуетился, начал срочно перебрасывать войска обратно из-под Орла. Наши воины уже углубились на 30–40 км, взяли Спас-Демянск. Но стали подходить новые соединения вермахта, яростными контратаками откидывали уставшие и повыбитые в штурме части Западного фронта. 20 августа этому фронту тоже было приказано прервать наступление, получше подготовить следующий бросок. Но ведь теперь стало легче южнее, под Орлом, откуда Клюге позабирал часть дивизий! Брянский и Центральный фронты успешно опрокидывали оставшиеся там войска, развивали наступление – и при этом стали обходить группировку, скопившуюся перед Западным фронтом.
А тем временем Западный подтянул отставшую артиллерию, разведал цели и 28 августа нанес повторный удар, прорвал вторую полосу неприятельской обороны. Он еще раз споткнулся, на третьей полосе. Но у группы армий «Центр» больше не было резервов. Гитлеровцам приходилось перекидывать туда-сюда одни и те же имеющиеся у них контингенты. Центральный фронт Рокоссовского и Брянский Попова продвигались на Брянск, Гомель, Чернигов. Клюге опять перебрасывал наперерез соединения с северных участков. Однако 7 сентября в третий раз поднялись в наступление Калининский и Западный фронты, и теперь-то они прорвали вражескую оборону на всю глубину.
В ставке фюрера понимали, насколько важны сейчас свежие подкрепления. Выгребали что можно из тыловых гарнизонов, подлечившихся раненых, новобранцев, приказывали грузить продукцию военных заводов. Но 19 сентября по железным дорогам загрохотал партизанский «Концерт» – второй этап «рельсовой войны». Полетело под откос больше тысячи эшелонов. А в Белоруссии партизаны выходили на железную дорогу целыми отрядами, каждому выдавалась толовая шашка, ее быстро крепили к рельсу и поджигали запал. Рельсы гнуло и рвало, дорога выходила из строя. Подкрепления, если не погибали, застревали на тыловых станциях. Наши солдаты продвинулись на 150–200 км, освободили Смоленск, Дорогобуж. Но залили осенние дожди, дороги стали непроезжими. 2 октября советское командование приказало войскам на западном направлении остановиться.