В советском военном руководстве произошли некоторые изменения, Жуков командовал 1-м Украинским только временно, на этот фронт назначили командующего 2-м Украинским Конева. Остальные командующие тоже как бы «сдвинулись». На 2-й Украинский перешел с 3-го Украинского Малиновский. На 3-й Украинский – Толбухин. 4-й Украинский принял Петров. После освобождения Крыма этот фронт высвободился, и его тоже начали перебрасывать на Украину, в Прикарпатье. Вводили между 1-м и 2-м Украинскими. В общем, у гитлеровских стратегов не было оснований сомневаться – основной удар будет именно тут. Сюда собирали львиную долю резервов, наращивали группу армий «Северная Украина». Строились три оборонительных полосы по рубежам прикарпатских рек и речушек. Под Ковелем заранее сосредотачивался кулак для контрударов – 7 танковых и 2 танково-гренадерских дивизии, 4 батальона тяжелых танков «Тигр».
Хотя советское командование переиграло врагов. Один из «сталинских ударов» действительно готовился на Украине. Но… не ближайший удар. Не «пятый», а «шестой». Если на Украине и в Прибалтике наши войска значительно продвинулись вперед, то между ними линия фронта практически не сдвинулась с осени 1943 г. Враг упорно наращивал здесь оборону, города Витебск, Оршу, Могилев и Бобруйск Гитлер объявил крепостями. Только на участке 3-й танковой армии под Витебском на строительстве оборонительных сооружений было задействовано 20 тыс. подневольных горожан и крестьян. Несколько попыток советских фронтов ворваться в Белоруссию кончились ничем. В результате центральное направление значительно отстало от флангов, образовался огромный выступ, «Белорусский балкон».
Вот тут-то и намечался «пятый сталинский удар», ему предстояло стать главным. Вслед за «Кутузовым», «Румянцевым», «Суворовым» этой операции было присвоено название «Багратион». Замысел был классическим, похожим на другие крупные операции на окружение. На флангах конструировались две пары клещей, прокусывали по изрядной дыре во вражеской обороне. А потом эти две пары образовывали одни огромные клещи, захватывая всю попавшую в них неприятельскую группировку. Впрочем, в предшествующих операциях замыслы по окружению редко удавалось реализовать до конца. Дожать противника обычно не хватало сил. Теперь для этого были задействованы четыре фронта! 1-й Прибалтийский, 3-й, 2-й и 1-й Белорусские. Но и в кольцо намечалось захватить не корпус, не армию, а целиком группу армий «Центр»! В грандиозном сражении должны были схлестнуться 4 млн человек, более 40 тыс. орудий, 6 тыс. танков и 6 тыс. самолетов.
Подготовка началась за два месяца, с апреля. Велась планомерная разведка неприятельских позиций. Только на одном 1-м Прибалтийском фронте и только воздушной разведкой были выявлены 1100 огневых точек, 300 артиллерийских батарей, 600 блиндажей [6]. Все это дополнялось сведениями армейской и агентурной разведки, данными от партизан. Наши части поочередно отводились с передовой в тыл, тренировались преодолевать вражескую оборону. Для этого оборудовали участки траншей с проволочными заграждениями, дотами, имитацией минных полей – все как у немцев.
Некоторые планы корректировались. На южном участке, на 1-м Белорусском фронте, 65-я армия генерала Батова должна была атаковать вдоль шоссе на Паричи. Но и противник перекрыл шоссе несколькими оборонительными линиями, деревни и станции превратил в укрепрайоны. Зато по соседству раскинулись Полесские болота, на картах их обозначали непроходимыми. Разведчики 65-й армии облазили болота и доказали – пройти можно, а сплошной обороны у немцев там нет. Батов предложил сместить удар, командующий фронтом Рокоссовский и Ставка согласились. Принялись готовить прорыв как раз на этом участке. Через топкие места и речки строились мосты, через трясину прокладывались гати [8].
Все это осуществлялось в обстановке беспрецедентной секретности. Радиостанции на белорусских фронтах обменивались только ложными позывными или сообщениями, разработанными нашей контрразведкой. Никаких упоминаний о предстоящем наступлении не допускалось по телефонам. Любая информация передавалась только лично. А солдаты рыли и рыли окопы. Сколько раз изматерили начальство! Едва откопали линию траншей, как сваливается приказ копать новую… Разве можно было разъяснить каждому рядовому и младшему офицеру, что это всего лишь меры дезинформации? Что немцев убеждают: русские не собираются наступать на этом направлении. Выдвижение войск, артиллерии, танков всячески маскировались. Специально выделялись офицеры Генштаба, летали на самолетах над расположением своих армий, отслеживали, не заметно ли чего-нибудь лишнего.
Данные мероприятия в полной мере достигли цели. Германское командование продолжало гипнотизировать себя догадками об ударе на Украине. А группе армий «Центр» предсказывали «спокойное лето». За три дня до начала сражения ее командующий фельдмаршал Буш даже отпросился в отпуск! Срок операции согласовали с союзниками. Рассчитали, что американцы с англичанами будут наступать во Франции, а Советский Союз в это же время нажмет, и немцы не смогут перебрасывать свои части на запад. Хотя стоит оговориться – Гитлер и его военачальники ни разу не подумали о перебросках с востока на запад. А результаты операции «Багратион» значительно превзошли «Оверлорд».
Началось сражение не на фронте, а в германских тылах. К этому времени в Белоруссии в рядах партизан насчитывалось 200 тыс. бойцов – не считая помощников и сочувствующих среди населения. В ночь на 20 июня разыгрался третий акт «рельсовой войны». По единому плану партизаны хлынули на железные дороги, за одну ночь установили 10,5 тыс. мин. Тысячи лесных воинов налетели и на линии связи, рубили столбы, кромсали провода. На какое-то время все передвижение по неприятельским коммуникациям и связь между гарнизонами оказались парализованными. А 22 июня, в годовщину начала войны, земля на многие километры затряслась от артиллерийской канонады.
На северном фасе «Белорусского балкона» советские войска брали в клещи Витебск. С севера атаковала ударная группировка 1-го Прибалтийского фронта генерала Баграмяна, с юга – 3-го Белорусского фронта Черняховского. Артподготовка настолько точно и мощно перетряхнула вражеские позиции, что уже в первый день наши воины захватили ряд ключевых пунктов. А на второй день стало ясно – одолеваем! Германский 6-й корпус, сражавшийся южнее Витебска, буквально разорвали надвое. В прорыв была введена 5-я гвардейская танковая армия с кавалерийским корпусом Осликовского. Ринулась на Оршу, Борисов.
В Минск прилетел начальник германского Генштаба Цейтлер, доложил Гитлеру, что 3-ю танковую армию под Витебском берут в кольцо. 25 июня фюрер разрешил оставить в городе-крепости одну дивизию, а остальным прорываться из окружения. Но было уже поздно. В этот же день клинья двух советских фронтов встретились и завязали мешок вокруг 6 вражеских дивизий. Они заметались. 22 раза кидалась прорываться из ловушки! Нет, не получалось. В этих попытках немцы только измочалили свои войска, а после контратак снова нажимали русские. В воздухе безраздельно господствовала наша авиация, любые германские передвижения оставляли за собой завалы искореженных машин.
Через два дня этого избиения, 27 июня, командир окруженной группировки генерал Гальвитцер капитулировал с двумя командирами дивизий. Витебск был освобожден.
В этот же день были ликвидированы два маленьких котла по соседству. Генерал Писториус с остатками окруженцев пытался уйти лесами. Но когда пересекали шоссе, появились колонны советской 33-й зенитной дивизии. Она передвигалась на машинах и прямо с кузовов ошпарила немцев огнем зениток. Часть солдат соскочила с машин, кинулась в атаку. Писториус был убит, его подчиненные сдались или рассеялись. За пять дней северный фланг группы армий «Центр» был уничтожен! Из окружения под Витебском выбрались лишь 200 человек. Более 50 тыс. погибли и попали в плен.
На южном фланге «Белорусского балкона» оба удара наносил один фронт, 1-й Белорусский. Но залили дожди, не позволяя действовать авиации. Из-за этого наступление отложили на два дня. Фактор внезапности был утрачен. Правый захват клещей должна была составить 3-я армия Горбатова, усиленная танковым корпусом. Враг оказался уже настороже, сурово отбивался. Командующий германской 9-й армией Йордан бросил в драку свой главный резерв, полнокровную 20-ю танковую дивизию. Она контратаковала яростно, попятила назад соединения Горбатова.
Но немцы никак не ожидали, что левая часть клещей, 65-я армия Батова, двинется через болота! У немцев там стояли лишь отдельные опорные пункты. За день армия передавила их и углубилась на 10 км. В прорыв были введены танкисты, 1-й Донской гвардейский корпус, и конно-механизированный корпус Плиева. Вот тут уж Йордана припекло. Других резервов у него не было. Он принялся разворачивать свою 20-ю танковую дивизию на участок прорыва Батова. Получив новый приказ, бронированные части срочно выходили из боя. Форсированным маршем покатили на другое направление, растянулись по дорогам. Но войска Батова узнали об их приближении. Изготовились и принялись громить вражеские колонны по очереди, по мере появления. Дивизия потеряла половину танков и отползла прочь.
Тем временем ее уход с прежних позиций открыл дорогу армии Горбатова. Она тоже проломила фронт, в прорыв вошел 9-й танковый корпус. 27 июля передовые части двух клиньев встретились, в мешок возле Бобруйска попала вся 9-я германская армия. Разгневанный Гитлер снял Йордана, назначил вместо него Формана. Но выручать окруженных, пробивать к ним коридор оказалось нечем. А сама 9-я армия в мешанине сражений утратила управление, распалась на несколько котлов. 35-й германский корпус очутился в кольце восточнее Бобруйска. Он уничтожил все вооружение и имущество, которое не мог унести, пробовал прорваться к соседней, 4-й армии. Но его раздавили танками и отбросили назад, лишь отдельным группам удалось проскользнуть между нашими частями – их вылавливали и добивали партизаны.
В Бобруйске засел 41-й танковый корпус. К нему собирались осколки других соединений. Вечером 28-го вся масса выступила на прорыв. На острие атаки бросили сохранившиеся танки. За ними перемешались строевые, тыловые части. Офицеры шли как рядовые. Эта лавина сумела проломить заслоны наших пехотинцев. Но утром налетела авиация. Прицельно уничтожала последние вражеские танки. А советские танкисты, кавалерия, стрелковые дивизии навалились с флангов. 29-го был освобожден Бобруйск. Из неприятельской группировки, попавшей в окружение, погибли или попали в плен 74 тыс. солдат и офицеров. Среди пленных оказались и оба командира корпусов.