ладение руинами города на Волге. Это сражение продолжалось пять месяцев, но, несмотря на отдельные успехи немцев, так и не увенчалось победоносным концом.
Когда соединения 6-й армии вошли в пределы города, стало ясно, что здесь перестает играть всякую роль оперативное искусство. Нацеленные далеко на восток ударные клинья оказались втянутыми в изматывающую позиционную войну. Далеко на юге – на Западном и Центральном Кавказе, а также в предгорьях Восточного Кавказа, у Терека, – то же самое происходило с группой армий «А»: расходящийся удар обеих групп, обеспеченный недостаточными силами, распыленными на огромных пространствах, при необходимости жонглировать одними и теми же соединениями, перемещая их с места на место из-за отсутствия резервов, выдохся. Наступление на обоих участках фронта остановилось.
Для Паулюса главная задача теперь состояла в том, чтобы полностью занять город, на 35 километров протянувшийся по правому (западному) берегу Волги полосой, ширина которой достигала 8 километров, ликвидировать плацдарм советских войск на правом берегу и полноценно взять под контроль этот берег Волги. Сделать это можно было только за счет изнурительных, перемалывающих нервы и людей уличных боев, боев за каждый дом, и здесь боеспособность германской армии оказалась ниже боеспособности противника, в первую очередь боеспособности переброшенных советским командованием в Сталинград 62-й и 64-й армий.
Если характер боевых действий уже перед занятием городских окраин создавал впечатление, что советское командование целенаправленно хочет связать германские силы у Сталинграда, а затем выиграть следующую зимнюю кампанию, то в октябре это сентябрьское опасение достоверно подтвердилось. Советское командование накапливало значительные свежие силы в районах к северу от Дона и к востоку от Волги. Перевод советской военной промышленности в Уральско-Сибирский регион – это было большим организационным достижением – дал свои плоды. Перемещенные сюда заводы стали в полном объеме выдавать военную продукцию. Кроме того, бесперебойно поступала помощь от англосаксонских союзников.
Когда командующий 4-м воздушным флотом генерал-полковник барон фон Рихтгофен, увлекающаяся натура, склонная к скоропалительным суждениям, говорил во время своих приездов на фронт, что, по его убеждению, требуется еще одно, последнее усилие, и со Сталинградом будет «покончено», он не видел, что у командующего сухопутными войсками уже не было на это сил. Ни 4-й танковой армии не удалось занять господствующие высоты близ Красноармейска к югу от города, ни 6-й армии не удалось у Котлубани занять между Доном и Волгой позиции, надежно прикрытые с флангов.
Да и сам Паулюс в эти дни конца лета 1942 года был на пределе своих физических сил. Бывший штабной врач доктор Фладе, проходивший лечение в Дрездене в связи с переломом ноги, полученным во время транспортировки фельдмаршала фон Рейхенау из Полтавы в Лейпциг, в письме, направленном Паулюсу, сожалеет, что не смог остановить дизентерию, на пороге штаба армии и кабинета ее командующего. Дизентерия не проявила должного уважения к начальству, шутливо замечает Фладе. К этому он добавляет: «В военном отношении дела идут фантастически. Представляю, в каком чудовищном напряжении Вы находитесь…»[105]
Если второе утверждение полностью соответствовало действительности, то с первым все обстояло не столь уж блестяще. Тонкой тысячекилометровой дугой германский фронт протянулся от горных вершин Западного и Центрального Кавказа в районе Анапы и Туапсе и в бассейне Кубани и Терека (17-я армия и 1-я танковая армия), через калмыцкие степи, прикрытые всего одной моторизованной дивизией, и дальше до Волги и Дона. Слева от 6-й армии позиции занимали 8-я итальянская, 2-я венгерская и 2-я германская армии. Перед фронтом итальянской армии русские закрепились на двух плацдармах южнее Дона – у Клетской и Серафимовича.
Даже полному профану в военном деле было ясно, что длинная и тонкая линия германского фронта с выступом в сторону Сталинграда создает идеальные условия для концентрических ударов с целью отрезать либо 6-ю армию у Сталинграда, либо наступавшую на Кавказе группу армий «А». Генерал-полковник Гальдер постоянно говорил Гитлеру о стратегической недопустимости такого положения. Кроме того, нельзя было считать, что советское командование сплошь состоит из одних любителей. Но Гитлер упрямо считал, что противник находится при последнем издыхании. «Педантичность», как он говорил, Гальдера все больше и больше раздражала фюрера. Навлек на себя его гнев и командующий группой «А» генерал-фельдмаршал Лист, который настаивал на приостановлении наступления на Западном Кавказе, причем генерал Йодль, посетивший этот участок фронта, признал правоту Листа.
Лист был смещен с поста командующего, а Йодль на какое-то время впал в немилость. Гитлер решил лично взять на себя командование группой армий «А», осуществлять которое собирался из выдвинутой вперед ставки «Вервольф» («Оборотень») под Винницей в Подолии на Западной Украине. Во время этого очередного кризиса руководства в Виннице, 12 сентября 1942 года, встретились две родственные натуры, генералы Вейхс и Паулюс. Оба указали на крайне опасное положение 6-й армии и на тот факт, что южный фланг армии прикрыт недостаточно, а северный почти не прикрыт вовсе (видимо, румын и итальянцев (8-я (итальянская) прибыла в августе, а 3-я (румынская) в сентябре) за серьезное прикрытие не посчитали. – Ред.). Временное утешение заключалось в том, что Восточный поход вообще представлял собой череду импровизаций, подчас делавших невозможное возможным. Гитлер отлично умел использовать такое утешение, ибо обладал сверхъестественной способностью внушать уверенность. Однако Паулюс уехал из Винницы по-прежнему обеспокоенным.
Двенадцать дней спустя он получил известие, которое, как видно из коротких писем, которыми обменялись Паулюс и Гальдер, сильно его задело: 24 сентября 1942 года генерал-полковник Гальдер был смещен с поста начальника Главного штаба сухопутных сил[106]. Преемником его стал бывший начальник штаба при главном командовании на Западе пехотный генерал Курт Цейцлер[107]. Этим завершилась долгая перестройка Генерального штаба. Теперь Генеральный штаб сухопутных войск руководил операциями только на Восточном фронте, причем самостоятельный отбор офицеров руководством штаба был отменен. Кадрами стал распоряжаться генерал-лейтенант Шмундт, новый руководитель, о котором можно сказать, что он был преисполнен национал-социалистического рвения, которого Гитлер у Гальдера не находил!
Для Паулюса падение Гальдера означало еще более тяжкие последствия, чем смерть фельдмаршала Рейхенау. Это не означает, что генерал Цейцлер не стал оказывать поддержку Паулюсу. Но для Гальдера Паулюс был не только и не столько командующим армией, оказавшейся в тяжелом положении на решающем участке фронта; Паулюс был его любимым учеником, в котором не склонный к сантиментам генерал-полковник видел родственную душу, близкого ему военного мыслителя[108]. Вопрос о том, сумел бы Паулюс добиться большего при Гальдере, чем при Цейцлере, остается открытым. Еще одно событие, происшедшее в те осенние дни, показывает, с каким хладнокровием Гитлер расправлялся с оппонентами. В 4-й танковой армии был отстранен от должности командир IV корпуса генерал пехоты фон Шведлер[109] за то, что недвусмысленно высказался против оставления армии под Сталинградом в очень невыгодной позиции.
Паулюс, который хорошо знал Шмундта еще по прошлой беззаботной службе в рейхсвере, счел возможным поздравить его с новым назначением. После всех этих кадровых перестановок речь шла, между прочим, и о новом назначении для самого Паулюса, о чем он по большей части не знал. Близкие Паулюса, в особенности Елена Констанция, упрямо придерживались той версии, что в случае победоносного завершения Сталинградской операции Паулюса предполагалось назначить на должность начальника штаба Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) вместо Кейтеля. Елена Констанция Паулюс находила удовлетворение в этой мысли, ибо считала, что ее муж смог бы навести там должный порядок[110]. Поговаривали также, что Паулюс заменит Йодля на посту начальника штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта[111]. Сам Паулюс свидетельствовал о том, что во время посещения фронта в октябре 1942 года Шмундт говорил, что Паулюс скоро получит новое назначение, а его место командующего 6-й армией займет генерал артиллерии фон Зейдлиц-Курцбах (командир LI корпуса), пользовавшийся доверием Гитлера.
С определенностью можно утверждать лишь то, что генерала Паулюса, учитывая его румынских родственников, предполагали назначить представителем германского главного командования в будущей немецко-румынской группе сухопутных войск «Дон», которую должны были подчинить румынскому государственному руководителю (кондукатору) (диктатору. – Ред.) маршалу Антонеску[112]. Ранней осенью на левый и правый фланги 6-й армии были переброшены две румынские армии, 3-я и 4-я, соединения которых были совершенно недостаточно вооружены тяжелыми и противотанковыми орудиями. Под командование румынского диктатора маршала Антонеску отдавали все румынские и германские войска между Доном и Волгой – 3-ю и 4-ю румынские армии, германские 6-ю армию и 4-ю танковую армию. Для подготовки к формированию этой коалиционной сухопутной группировки в Ростов-на-Дону прибыла «мобильная группа» под началом генерал-майора Гауффе, руководителя германской военной миссии в Румынии, которая должна была стать ядром будущего штаба новой группы армий