[129]. Однако к октябрю эти меры приняты не были. В телеграмме от 2 октября 1941 г. начальнику штаба СКВО полковнику Варнину Н.Ф. Цепляев в резкой форме заявлял о невозможности передвижения дивизии из-за нехватки финансовых средств, просил как можно скорее решить вопрос о существовании дивизии[130].
Однако даже на конец октября данные вопросы не были решены, ответа на свою телеграмму Н.Ф. Цепляев не получил[131].
Открытым оставался и вопрос о формировании штаба дивизии. 9 октября 1941 г. Н.Ф. Цепляев предлагал начальнику штаба Северо-Кавказского военного округа утвердить в должности начальника штаба дивизии капитана Сулямова, кандидатура которого была согласована с командованием Сталинградского корпуса народного ополчения, городским комитетом обороны. Тем не менее эта просьба осталась без ответа[132]. Н.Ф. Цепляев и А.Ф. Кичапов были вынуждены в середине октября 1941 г. обратиться с письмом к генерал-полковнику О.И. Городовикову, в котором излагались все неразрешенные проблемы и вновь ставился принципиальный вопрос: нужно ли армии создание такой дивизии. Авторы отмечали большой энтузиазм народа по созданию сотен, по сбору холодного оружия и пошиву обмундирования. Но все же без помощи военного руководства не могли быть решены вопросы об обеспечении учебным оружием, денежными средствами, укрепления командного состава кадровыми офицерами (особенно штаба). Нужно было также решить вопрос о формировании конного артиллерийского дивизиона, выделении дивизии бронетанкового подразделения и авиации[133]. Ответ О.И. Городовикова среди архивных документов обнаружить не удалось.
М.А. Водолагин 20 октября 1941 г. сообщал А.Ф. Кичапову, что сбор казачьей дивизии явно затягивается, вопрос о ее судьбе не ясен, необходимо ускорить ее формирование[134]. К концу октября было создано 14 казачьих сотен (Алексеевская, Бударинская, Добринская, Калининская, Киквидзенская, Кругловская, Кумылженская, Михайловская, Раковская, Серафимовичская, Ново-Анненская, Ново-Николаевская, Урюпинская, Хоперская). Они были призваны на казарменное положение с 1 ноября по 1 декабря 1941 г.[135] Только к 10 ноября 1941 г. казачьи сотни были сведены в полки[136]. На 1 декабря 1941 г. в трех полках казачьей дивизии числилось 1213 чел.[137] 1 декабря 1941 г. из станиц и хуторов Сталинградской области в дивизию прибыло дополнительно 500 казаков-добровольцев. Таким образом, в казачьих частях к этому времени насчитывалось только около 1713 бойцов; было сформировано 3 полка, а не 5, как это предполагалось изначально. На основании приказа № 4/с от 8 августа 1941 г. командира Сталинградского корпуса народного ополчения решено было приступить к реорганизации не только казачьих сотен, но и других соединений корпуса. Вместо железнодорожного полка должен был быть создан легкий бронепоезд. 18 августа 1941 г. состоялось первое заседание по вопросу оборудования и обеспечения техникой двух бронепоездов, планируемых к созданию непосредственно в городе[138]. Первоначально бронепоезда не соответствовали требованиям, предъявляемым военным бронепоездам. У них были тонкая броня; необорудованные зенитные и командирские рубки; необорудованные бронеплощадки; недостаточное военное вооружение; недостаточное количество зенитных платформ. В связи с этим бронепоезда не могли участвовать в боевых действиях. Заводам города Сталинграда была поставлена задача доукомплектовать бронепоезда согласно нормам[139]. Однако заводы не выполнили поручение, и 24 сентября 1941 г. бронепоезда не были готовы к отправке на фронт. Начальник III отдела НКВ Соловьев обратился к начальнику ГАУ КА с просьбой ускорить процесс производства и предоставления бронепоездам четыре 75-мм танковые пушки образца 1940 г.[140] До ноября 1941 г. вопрос производства и снабжения бронепоездов оставался открытым. Лишь 6 ноября 1941 г. командиру Сталинградского корпуса народного ополчения поступила докладная записка[141] командира бронепоезда Заволжина, в которой были изложены требования по вооружению и оснащению бронепоезда: штат легкого бронепоезда; ведомость подвижного состава; вооружение легкого бронепоезда; ведомость оптических приборов к артиллерийскому вооружению бронепоезда; ведомость имущества связи бронепоезда; ведомость материалов для восстановления пути; ведомость кухонного оборудования[142]. План изготовления двух бронепоездов реализован не был. Рабочие Сталинграда сумели подготовить только один бронепоезд под № 20 «Волжский богатырь»[143].
Спорным вопросом как в источниках, так и в литературе до настоящего времени остается статистика о численности бойцов народного ополчения. А.С. Чуянов полагал, что к 30 июля 1941 г. в народное ополчение вступило свыше 50 тыс. трудящихся области[144]. В другом случае он же отмечал, что к 15 июля в ополчение области вступило свыше 50 тыс. чел.[145] Такую же цифру называл в своих воспоминаниях М.А. Водолагин[146]. С другой стороны, он же отмечал, что к августу 1941 г. Сталинградский корпус народного ополчения имел в своем составе 12 тыс. чел.[147]
А.Д. Колесник отмечал, что уже к 17 июля 1941 г. от рабочих и служащих города поступило 28 698 заявлений с просьбой о зачислении в состав Сталинградской стрелковой дивизии[148]. В связи с этим он пришел к заключению, что в нее зачислено менее половины желающих[149]. В ряде работ А.Д. Колесника численность Сталинградской стрелковой дивизии определялась приблизительно. Ссылаясь на труды М.А. Водолагина[150], что в каждом стрелковом полку насчитывалось не менее 2500 чел., он полагал, что дивизия имела в своем составе около 8 тыс. чел.[151]
Б.С. Абалихин уточнял, что поступило более 50 тыс. заявлений, но районные отборочные комиссии оставили в ополчении только тех, кого на предприятиях и в колхозах могли заменить без ущерба от производства другие лица. Он, так же как и И.М. Логинов, полагал, что в августе 1941 г. корпус имел в своем составе 13 тыс. чел. свыше 20 национальностей[152].
Уточнить данную цифру позволяет введение в научный оборот штатного расписания стрелковой дивизии народного ополчения (5 полков), утвержденного в августе 1941 г. командиром корпуса народного ополчения И.Ф. Зименковым, начальником штаба корпуса А.С. Пенэнджиком. Оно предполагало, что дивизия должна была включать 10 230 чел.[153] Говоря о численности Сталинградского корпуса народного ополчения, важно подчеркнуть, что в целом она была нестабильной летом – осенью 1941 г. Шел регулярный отток ополченцев на фронт. М.А. Водолагин полагал, что за первые три месяца войны только из состава Сталинградской стрелковой дивизии (а не корпуса) убыло на фронт, в основном на московское направление, более 5 тыс. коммунистов и комсомольцев, что составило почти четыре пятых ее личного состава[154]. М.А. Водолагин в более поздних работах утверждал, что на фронт ушло в июле – сентябре до 80 % стрелковой дивизии[155]. А.С. Чуянов называл эту же цифру, но датировал ее декабрем 1941 – январем 1942 г.[156] Эти данные стали фигурировать во многих более поздних монографиях и очерках. Другие сведения приводил Б.С. Абалихин. Он, не указывая источника информации, отмечал, что первый отряд в действующую армию из стрелковой дивизии народного ополчения ушел 10 июля 1941 г. в количестве 1526 чел. (хотя дивизия еще и не создана). Позже, в течение трех месяцев, на фронт выехали еще шесть отрядов, каждый из которых насчитывал не менее тысячи человек[157]. Таким образом, на фронт в июле – сентябре ушло свыше 7526 ополченцев. Кроме того, он же отмечал, что к октябрю 1941 г. личный состав Сталинградской стрелковой дивизии почти полностью обновился[158].
На наш взгляд, важно подчеркнуть, что уход отдельных частей народного ополчения на фронт осенью 1941 г. не позволяет установить точную общую численность ополченцев в данный период.
Анализ публикаций газеты «Сталинградская правда» за август – ноябрь 1941 г. показал, что в августе только однажды косвенно упоминалось о численности народного ополчения: на крупных железнодорожных узлах и полевых станциях, на разъездах и в путейских околотках в ряды народного ополчения записались все, кто был способен владеть оружием[159]. Упоминалось об организации санитарных дружин и занятиях в них[160]. Народное ополчение называлось первой опорой Красной армии, ее богатейшим резервом