я перелом. Разнобой в самом понимании сущности перелома, его хронологических рамок остается и поныне. Наши работы об этом оставлены без внимания[169].
Продолжается спор о датировке начала второй мировой войны. Еще Сталин отнес начало «новой империалистической войны… от Шанхая до Гибралтара», начало «нового передела мира» к 1937 г. И хотя «вождь» оговаривается, что это не была еще мировая война, суждение его о войне «империалистической» принять нельзя. По примеру первой мировой войны так принято называть войны империалистических держав между собой. Вторую же мировую войну, захватническую лишь со стороны фашистских держав, мы уже так не называем. Локальные войны 1937–1939 гг. были империалистическими лишь со стороны Германии, Италии, Японии. Тезис Сталина пытаются возродить в той или иной форме и в наши дни.
Якушевский, на наш взгляд, искусственно связывает принятое во всем мире мнение о начале второй мировой войны 1 сентября 1939 г. с тезисом западных крайних консерваторов о советско-германском пакте 23 августа 1939 г., будто бы открывшем зеленый свет войне Гитлера. На самом деле начало войны отнесено к 1 сентября по другой причине. В этот день началась не только локальная война (Германия напала на Польшу). Сразу же после этого в войну вступили Англия и Франция. Иными словами, началась война между великими державами. Через 16 дней в войну фактически вступил СССР, введя свои войска в западные области Украины и Белоруссии. Нейтралитет США по отношению к войне в Европе уже в это время также был весьма условным. Япония же с 1931 г. находилась в состоянии фактической войны с Китаем. Вызывает большие сомнения выделение Якушевским «первой, локально-очаговой фазы» второй мировой войны (1935–1939). Напомним, что первой мировой войне также предшествовал ряд локальных войн, но ее начало в мировой историографии относят тем не менее лишь к моменту вступления в войну главных участников. Не нужно обладать богатой фантазией, чтобы найти региональные войны и до нападения Италии на Абиссинию в 1935 г. и выделить еще один период второй мировой войны и даже слить ее с первой. Впрочем, и эта идея не стала бы открытием. Один из постулатов фашистской пропаганды гласил: первая мировая война продолжается, пока Германия не обеспечит себе «жизненного пространства». Не требуется «отдалять» начало войны от 23 августа. В СССР и за рубежом опубликованы многие документы, воспоминания, исследования, которые показывают, что фашисты напали на Польшу независимо от существования пакта.
Представляется актуальным продолжить изучение или впервые приступить к изучению важных проблем генезиса и политического характера войны. Необходимо освободиться от идеологизированных, в том числе сектантских влияний на оценку фашизма и его «умиротворения». В нынешней литературе сохранилась, в частности, сталинская манера сосредоточивать огонь критики на Великобритании в ущерб научному анализу главного виновника войны.
Сталин оставил своим преемникам несколько взаимоисключающих оценок политического характера второй мировой войны — от несправедливой с обеих сторон до справедливой — со стороны фашистских, то со стороны нефашистских держав. Вспыхивавшая время от времени дискуссия историков вновь затихла. Проблема и поныне до конца не изучена. Противоречиво трактуется, например, характер войны со стороны Польши в 12-томнике. В т. 1 отмечается, что в целом со стороны этого государства война с самого начала была справедливой. Но с этим не согласуется обильный материал, приведенный в т. 2. Не убеждает и довод «о жертве агрессии». «Жертвой» может стать и другой агрессор. Авторы т. 2 сообщают, что возможность «всенародной войны» в Польше в 1939 г. не была реализована вследствие господства «наиболее реакционных сил буржуазии и крупных землевладельцев», делавших «ставку на дальнейшую фашизацию». Накануне войны они вступили в «преступный союз с гитлеровской Германией», участвовали вместе с ней в разделе Чехословакии. Довоенная Польша вела антисоветский курс, стремилась «расчленить Россию», создать польское государство от «моря до моря», «коалиция Англии, Франции, США, Польши сорвала коллективный отпор агрессору» и «фактически расчищала дорогу» ему. Авторы исходят из того, что вторая мировая война была продолжением империалистической политики двух группировок государств. Существует мнение о том, что Польша представляла собой исключение из ряда этих государств. Однако авторы не показали этого[170].
До последних лет в СССР дружно одобряли как заведомо безукоризненное, в высшей мере плодотворное все, что было связано с внешнеполитическим курсом 1939–1941 гг.[171]. Необходимо, однако, подвергнуть этот курс исследованию, выяснить его теоретические предпосылки; отношение Сталина к миролюбивым силам, группировкам государств; имперские тенденции в его дипломатии 1939–1940 гг., в первую очередь войну против Финляндии; освободить от апологетических и нигилистических крайностей оценку пакта 23 августа 1939 г. Едва ли проблема пакта представляла собой некие историографические и источниковедческие сложности. Даже скрытые от общественности секретные приложения в ближайшие же дни и недели после подписания пакта стали явными. Дело в другом. На протяжении нескольких десятилетий советские дипломаты, юристы, историки, публицисты на бесчисленных политических и научных международных конференциях неумно отстаивали выдвинутый Сталиным ложный тезис об этом пакте. Основу их позиции составляли нежелание отмежеваться от политики диктатора, часто ошибочной или просто преступной; наивное опасение, что открытое ее осуждение нанесет ущерб престижу страны. Аргументация была крайне примитивной. Они не добились даже сомнительного сиюминутного эффекта, потеряли же чрезвычайно много и в политическом, и в нравственном отношениях. Умолчание всегда давало сильное оружие в руки оппонентов. Начиная с Нюрнбергского процесса в центре многих антисоветских построений был тезис о «сговоре двух диктаторов за счет третьих стран»[172].
Очень важно раскрыть взаимодействие прогрессивных и регрессивных тенденций во внешней политике, не прикрывать преступления клики именем СССР, народа, партии. Недопустимо мало внимания уделено диалектике общечеловеческого и классового, национального, учитывая, что фашизм угрожал всей земной цивилизации. Ждет всестороннего анализа участие СССР в антифашистской коалиции государств и народов. Весьма актуальным с точки зрения современных задач представляется далеко не полностью освоенный опыт борьбы различных антимилитаристских сил. Подчас можно встретить еще ошибочные тезисы о разгроме фашистского блока силами одного лишь СССР, об СССР как «главе коалиции», преуменьшение вклада того или иного народа, государства, социальной группы. Односторонне представлены в литературе попытки воевавших стран заключить сепаратные соглашения с противником. Аналогичные действия Сталина лишь кратко отражены в статье Павленко.
Не восстановлена общая картина развития обороны СССР в предвоенные годы, военного строительства, военной доктрины, оборонной пропаганды. Не освещена проблема «ВКП(б) и Красная Армия» в предвоенные годы. Сугубо произвольные решения Сталина то о введении, то об упразднении института военных комиссаров в 1937–1942 гг. историки до сих пор нарочито обходят молчанием. Остаются не исследованными репрессии против руководства РККА, оборонной промышленности и других групп населения в 30—50-е гг., их причины, масштабы, непосредственное и длительное влияние. Противоречиво и поверхностно изложены поражения Красной Армии в 1941–1942 гг., особенно фактор внезапности, его суть применительно к условиям советско-германского фронта, ответственность за внезапное нападение, его непосредственные результаты и влияние на руководство войной, на ее ход и итоги, последующее развитие страны. Совершенно не изучено сталинистское руководство войной. В свете критики сталинизма нужно изучить деятельность центральных и местных политических, военных, экономических и иных учреждений, различных руководителей, в том числе и таких одиозных, как Л. Берия, Л. Мехлис. Не показаны диалектика автократического и демократического на фронте и в тылу, ВКП(б) как воюющая партия, политаппарат РККА как типичная для авторитаризма бюрократическая надстройка, его роль в обеспечении победы; пропаганда военных лет, ее достижения, пороки и недостатки. Важно проверить, насколько обоснованно мнение о Ставке как органе коллективного руководства. Нужно без эмоций и личных пристрастий исследовать роль каждого советского полководца. До тех пор не строить им памятники, чтобы снова их не ломать.
Создать действительную историю народного ополчения, боевых действий советских войск в окружении. Не выдавать эту страшную нужду за добродетель. Продолжить начатое несколькими энтузиастами исследование действий советских войск под Белостоком, Киевом, Могилевом, Вязьмой, Ржевом, Харьковом. Ждет своих исследователей важная и трудная тема «Судьбы пленных из числа военнослужащих РККА, ее союзников и противников». Недостаточно изучены и такие, казалось бы давно исследованные проблемы, как особое значение оборонительных действий Красной Армии в июне — ноябре 1941 г. в свете провала ставки вермахта исключительно на скоротечные войны; как битвы под Москвой, Сталинградом, Курском, Ленинградом, их международное значение.
Несмотря на обилие работ о партизанском движении, остаются не исследованными важные его моменты: возникновение и этапы развития, его подготовка в довоенное время, соотношение в нем сознательности и стихийности, его особенности, соответствие международному праву, роль партии в партизанской войне, тыл движения, борьба партизан против коллаборационизма, контрпартизанские акции фашистов. Нет единого мнения о самом понятии движения, его формах и способах действий, его возможностях в городах и др. Назрело создание современного монографического исследования антифашистского Сопротивления в странах Европы и Азии. Даже в официальных выступлениях во время войны Сталин недооценивал его. Это было по меньшей мере заблуждением. Например, югославские партизаны, начиная с 1941 г., держали оборону против Германии и ее союзников, подчас сковывая более 30 их дивизий. Это был самый эффективный фронт после Восточного и (с июня 1944 г.) Западного. Среди историков нет единого мнения о понятии Сопротивления, его движущих силах, патриотическом и социальном в нем, формированиях, руководимых различными политическими партиями, о национальных особенностях этого явления в различных странах, коллаборационизме и др. Неизученность ряда проблем Сопротивления, например, «восстания в Варшаве 1 августа 1944 г. и позиция СССР», используется определенными силами в современной антисоветской пропаганде. Это прямо относится и к до сих пор не изученному коллаборационизму на советско-германском фронте.