Верно ли утверждение, что в Ялте, Потсдаме впервые в отечественной истории дипломаты сумели достойно закрепить военные победы. Предстоит еще изучить, соответствуют ли успехи сталинской дипломатии решающему вкладу СССР в разгром фашистского блока. Известно, например, что потсдамские решения весьма расплывчато формулировали вопрос о восточной границе Германии, и не случайно к этому вопросу не раз приходилось возвращаться не только историкам, но и дипломатам. СССР не заключил мирный договор с Японией тогда, когда это сделали другие воевавшие державы. В последующие десятилетия это обстоятельство препятствовало нормализации отношений с одной из великих азиатских стран. Не удалось добиться международного признания воссоединения прибалтийских республик с СССР. Неудовлетворительно был решен вопрос о репарациях в пользу СССР. «Социалистический лагерь» (впоследствии — система, содружество) был создан на основе несостоятельных политических и идеологических принципов. Однако ошибочно видеть в этом сплошь негативное или одну лишь злую волю Сталина. Кое-кто в этих странах, как показали ученые Г. Мурашко и А. Носкова, бежал впереди сталинского паровоза. Здесь выросли собственные авторитарные режимы, утратившие способность адекватно оценивать изменяющуюся действительность[178].
Одним из негативных итогов второй мировой войны было возникновение «холодной войны» — распад антифашистской коалиции, конфронтация Запада и Востока, разорительная и крайне опасная гонка ракетно-ядерных вооружений, сверхмилитаризация экономики. Только последние два десятилетия военного противостояния СССР обошлись в 700 млрд, рублей. Устрашающими стали экологические проблемы. В отрицательной оценке «холодной войны» едины честные историки всех стран и направлений. Но кто ответствен за эту войну? Доминируют диаметрально противоположные точки зрения: или США, или СССР. Официальную концепцию генезиса «холодной войны» сформулировал Сталин. Он утверждал, что по сути дела ООН стала действовать «на потребу американским агрессорам». К новой войне стремятся «миллиардеры и миллионеры», «помещики и купцы» стран Европы и Америки, составляющих «агрессорское ядро ООН»[179]. Тенденциозность этих суждений очевидна. Теперь обе эти точки зрения нашли место и в отечественной литературе. Представляется целесообразным отказаться от такого бесплодного метода и изучить просчеты правительств обеих «сверхвеликих» держав и их союзников в оценке намерений и военных возможностей сторон, их предпочтительное внимание к военным, но не политическим методам, формирование ими оборонительных систем преимущественно на основе количественного превосходства, далеко вперед выдвинутого предполья и других представлений о безопасности времен двух мировых войн.
В литературе СССР — РФ по существу даже не поставлены многие другие проблемы, связанные с итогами войны. Каким был переход от войны к миру в 1945 и последующие годы, какое влияние оказала война на развитие СССР в социальной, политической, экономической, идеологической, нравственной, экологической, демографической областях? Лишь в самых общих чертах известно, какое место занимает война в современном сознании народа. Очень далека от решения проблема социальных функций и исторической науки вообще, военно-исторической, в частности. Никому не ведома ее реальная роль в общественной жизни СССР. По существу ныне военно-исторический корабль движется без руля и ветрил.
Наконец, по поводу утверждения об «украденной победе», опубликованного многими органами прессы[180]. Его нельзя принять. Достаточно поставить вопрос: победа кого над кем? Как бы мы ни относились к этому, советские народы и сталинская система вместе с союзниками победили фашизм. Эту победу никто не «украл». Она — достижение всего человечества. Победителей в СССР лишили надежды на лучшую жизнь после войны, но не победы. Непозволительно забывать, что альтернативой победе было поражение, а оно несло с собой уничтожение не только системы, но и значительной части народа.
Как выйти из того глубокого кризиса, в котором пребывает освещение войны? Существовало, по меньшей мере, два мнения. Официальное — издать еще один многотомник. Группа ученых предлагала ограничиться очерками. Первое предложение было внесено в 1987 г. организаторами предыдущей 12-томной истории войны. Они понимали, что в условиях объявленной демократии их история не выдержит критики. И в то же время они стремились дать скорректированную «генеральную линию» в освещении войны. Провозглашался научный характер нового издания. Но с этим не согласовывалось уже то обстоятельство, что по старой традиции устанавливались юбилейные сроки — издать 10-томник к 50-летию Победы. Но разве науку делают «в срок»? Играло роль и желание администраторов сохранить свое монопольное положение в военной историографии. Этот многотомник на долгие годы призван был оправдать доходные должности членов ГРК, начальников редакций, редакторов томов, их заместителей и пр.
Инициаторы нового издания пренебрегли провалом многих многотомников. Его неуместность была ясна уже в 1987 г. Даже в 1997 г. подлинно научные знания находятся лишь в самом начале своего формирования, апологетика и нигилистическая критика далеко не сдали своих позиций. И ВИ активно рекламировал будущее издание. Однако статьи Ю. Перечнева, С. Радзиевского, позднее Д. Волкогонова, Р. Савушкина подтверждали худшие предположения: предприятие с 10-томником — авантюра. Эти авторы намечали изменить в старом многотомнике лишь «некоторые оценки», например, не ставить на одну доску Сталинградскую битву и Малую землю; «уточнить некоторые данные о потерях в живой силе и технике»; деятельности Ставки, личности Сталина как Верховного Главнокомандующего. Но нужен ли многотомник ради «уточнений»? Далее. Чем «опускать его до уровня дивизий и полков», не лучше ли создать отдельную работу об их действиях в 1941–1945 гг.? Не усилится ли имевшийся в 12-том-нике неоправданный приоритет военных действий перед историей страны в целом? «Красная звезда» и близкие к ней издания торопили ИВИ: ветераны с особым чувством «ждут последнего слова о войне». Издатели могли лишь с сожалением сообщить, что они отстали от американских — те опубликовали уже 100 томов о минувшей войне, заканчивают свои 100 томов японцы. Может ли такое «отставание» служить основанием для публикации еще одного многотомника, никто не объяснил. Уже в 1988 г. новое руководство ИВИ признало, что «сроки не были научно обоснованы».
В авторском коллективе 10-томника, по утверждению Моисеева, собраны «лучшие силы исторической науки, как военные, так и гражданские». Член ГРК Гареев разделял противоположное мнение. Смущает то, что почти все сотрудники ИВИ не имеют специального базового образования, не подготовлены в методологическом, историографическом, источниковедческом отношениях; многие из них, а также из специалистов гражданской истории, вовлеченных в коллектив, не сумели еще освободиться от пут сталинистской «историографии». Показательно, что они не издали ни одной более или менее значительной работы. Все новое о войне опубликовано авторами, не связанными с этим коллективом. Способен ли он воспринять все прогрессивное, что дает в наше время обществоведение? В своих интервью, выступлениях по радио и телевидению эти авторы отдавали дань времени — отмечали «ошибки» Сталина, но следовали его оценкам событий войны, его подходам к прошлому.
Несмотря на требования общественности опубликовать концепцию труда, она до сих пор скрыта от глаз. Была ли она вообще? Не абсурдно ли начинать многотомный общий труд, когда заведомо известно, что не исследованы многие важнейшие составные части темы? Остается спорным даже само название труда «Великая Отечественная война советского народа». Учитывая упоминавшиеся провинциалистские пороки нашей официальной военной историографии, не целесообразно ли назвать новый труд «СССР во второй мировой войне»? Это ориентировало бы освещать историю страны в более тесной связи с историей всемирной.
По утверждению Моисеева, идут поиски документов в советских и зарубежных архивах. Что значит «поиски»? Очевидно, что речь идет не об исследовании больших групп документов, как принято в науке, а о подборе среди них неких иллюстраций к уже известной схеме? Но даже для этих сугубо утилитарных целей нужно время. Многие причастные к 10-томнику лица показывают, что вообще доступ к необходимым документам закрыт. Значит, «качественно новый» труд не имеет Источниковой основы? Отечественная военная историография, в том числе и коллектив 10-томника, в профессиональном отношении во многом отстает от зарубежной. Не случайно 12-томник был издан лишь в нескольких странах. Не овладев всеми зарубежными достижениями, можно ли создать труд мирового уровня, достойный вклада СССР в победу? Тем более что хуже всего у нас освещено участие в войне наших союзников и противников, чему во многом и посвящена зарубежная историография. Беспокоясь о том, чтобы советская военная историография вышла, наконец, на мировой книжный рынок, не в последнюю очередь следует думать о конкурентности предполагаемого 10-томника.
Наконец, о руководстве 10-томником. В лучших бюрократических традициях оно было сформировано в подавляющем большинстве из администраторов. В ГРК были представлены немногие ученые, никогда, однако, не занимавшиеся историей войны. Такая ГРК способна властно подавить любую свежую мысль, вернуть ученых к позавчерашним грубо идеологизированным трафаретам, но не более. Именно это и произошло при закрытых обсуждениях макета первого тома в 1990 и 1991 гг. В первый раз были отвергнуты даже робкие попытки ряда авторов осветить проявления сталинизма в предвоенные годы. Благодаря газетным публикациям «разбор» второго варианта первого тома 10-томника приобрел более широкую огласку[181]