Впрочем, история промышленности оккупированной территории с эвакуацией не закончилась. В годы войны развернулась напряженная битва за ее скорейшее восстановление и использование для нужд военной промышленности и снабжения армии, причем обеими сторонами. В 1943–1944 годах эти промышленные предприятия пытались восстановить и запустить немцы, а потом, после освобождения этих районов, развернулась эпопея их восстановления. Несмотря на огромные разрушения и ущерб, основная угольно-металлургическая база СССР успела сделать свой вклад в победу уже после освобождения от оккупации. Немцы же в этой военно-хозяйственной битве потерпели сокрушительное поражение.
Немецкий провал
Для немцев захват Украины был одной из важнейших целей в войне, поскольку гитлеровское руководство рассчитывало использовать экономические ресурсы Украины. Хотя чаще всего упоминается об эксплуатации сельскохозяйственных ресурсов, заготовках продовольствия и фуража, тем не менее немецкие планы простирались и на эксплуатацию полезных ископаемых, и на использование мощностей захваченных предприятий.
Немцам досталось множество предприятий и объектов на оккупированной территории, но в основном это были средние и мелкие предприятия, принадлежащие местной промышленности и кооперированным кустарям. С крупной промышленностью, которую старались эвакуировать, положение было совсем другим. Во многих случаях немцы находили пустые цеха и фундаменты, с которых исчезло оборудование. Например, на заводе «Запорожсталь», который в 1940 году производил 780 тыс. тонн чугуна, 735 тыс. тонн стали и 497 тыс. тонн проката, в том числе 70 % всего советского тонколистового проката, немцы нашли всего четыре крана и несколько станков[153]. Им удалось запустить лишь небольшой прессовый цех, который штамповал 70 гильз для снарядов в сутки. Металлургический завод им. Дзержинского в Днепродзержинске в результате эвакуации был подчищен столь же тщательно, и при немцах там удалось организовать только полукустарную мастерскую по производству инструментов и железнодорожных костылей, которых штамповалось 80 тыс. штук в месяц.
От мощного Днепровского алюминиевого завода остались только неисправные электролизеры, в которых при остановке производства застыл металл. Немцы смогли вынуть из них кусками около 250 тонн алюминия. Этот завод ими восстановлен не был.
Крупных энергетических мощностей им также не досталось. На электростанциях немцы находили искореженное оборудование, пустые фундаменты, совершенно ни к чему не пригодные. Для снабжения немецких частей электроэнергией на Украине технические войска Вермахта пригнали три энергопоезда, созданные на базе французских паровозов для скоростных поездов. Пар высокого давления вращал турбины и генерировал ток. Один такой энергопоезд работал в Киеве, другой – в Харькове, а третий – в Виннице[154]. В Белоруссии немцы захватили крупные электростанции, однако не смогли ими воспользоваться, поскольку партизаны довольно быстро уничтожили все линии электропередачи[155]. В результате и в Белоруссии немцы использовали маломощные источники энергии.
Вывоз крупных предприятий и фактическое разрушение энергосистемы привели Вермахт и оккупационные власти к тому, чтобы восстанавливать только самые мелкие предприятия и мастерские, имевшие собственный двигатель. Они приспособлялись для ремонта вооружения и техники, для производства снаряжения и вещевого имущества, в небольших количествах выпускались боеприпасы. Эти восстановленные оккупационными властями предприятия не только были небольшими, но и крайне немногочисленными. По приблизительным подсчетам, им удалось восстановить около 200 предприятий.
Только в Белоруссии, которую захватили быстро, немцам досталось достаточно много крупных предприятий на ходу. Минск, по всей видимости, был самым крупным промышленным городом, работавшим на немцев во время оккупации. В ноябре 1941 года в Минске работало 51 предприятие, а через год – 140 предприятий, с общим числом работавших 46 тыс. человек, в том числе евреев и пленных. В Минске концерн Daimler-Benz пытался построить крупнейшее предприятие на оккупированных территориях – ремонтный завод Großwerk-K, который должен был ремонтировать 100 танков в месяц, автомобили и другую технику. Летом 1942 года завод приступил к работе. Но это был чуть ли не единственный такой успех оккупационных властей и экономических штабов.
В остальном же немцы не смогли организовать в оккупированных районах СССР крупное промышленное производство, что имело стратегические последствия. Даже в Белоруссии крупнейшей отраслью промышленности во время оккупации были торфозаготовки. Расчет на то, что получится воспользоваться плодами советской индустриализации, не оправдался. Немецкие войска снабжались вооружением, техникой и боеприпасами из Германии, и это делало их уязвимыми перед ударами по транспортным артериям. Для партизан нападения на железные дороги, организация крушений поездов и подрывы рельс стали главными видами боевой деятельности. Масштабные разрушения по всей транспортной системе оккупированных районов надрывали немецкий тыл и сильно ослабляли немецкие войска на фронте.
Потому реальными трофеями в захваченной промышленности стали главным образом не вывезенные запасы. В Никополе было захвачено 70 тыс. тонн марганцевого концентрата. На «Запорожстали», где не осталось оборудования, были брошены большие запасы металла: 13,5 тыс. тонн чугуна, 5 тыс. тонн высококачественной стали, 15 тыс. тонн марганцевой руды, 40 тыс. тонн железной руды и 4 тыс. тонн хромистой руды. На Никитской базе Главметаллсбыта на Украине немцам досталось 70,5 тыс. тонн проката, 68,5 тыс. тонн слиток и заготовок, 63,5 тыс. тонн чугуна и 21,2 тыс. тонн труб[156]. Все это, конечно, быстро было вывезено в Германию, но это был не такой результат, на который рассчитывало гитлеровское руководство.
Оставалось лишь эксплуатировать запасы железной руды и каменного угля. Немцы уже в августе 1941 года, еще до захвата Донбасса, создали предприятие Berg– und Hüttewerk Ost GmbH (BHO), которое должно было заняться добычей угля на захваченных шахтах. Но то, что обычно достаточно легко проходило в европейских угледобывающих бассейнах, на Донбассе оказалось трудным делом. Шахты оказались затопленными, а все попытки откачать из них воду потерпели неудачу. BHO сумел за семь месяцев, до марта 1942 года, добыть только 40 тыс. тонн угля, и еще 400 тыс. тонн угля было найдено на складах и в отвалах[157].
Положение для немцев складывалось угрожающее, поскольку угля, достаточного даже для снабжения войск, они получить не смогли. Огромная оккупированная территория снабжалась углем из Силезии, и летом 1942 года ежемесячно завозилось 120 тыс. тонн, из которых около 25 тыс. тонн шло в Прибалтику, а 5–7 тыс. тонн – в Белоруссию. Это был самый голодный минимум, и 28 июня 1942 года Гитлер отдал приказ о восстановлении угольной промышленности Донбасса при поддержке группы армий «Юг». На шахты было отправлено около 100 тыс. военнопленных, прибыло 1700 специалистов-горняков из Германии, и в конце 1942 года месячную добычу удалось поднять до 392 тыс. тонн. Похоже, что это был наилучший результат, достигнутый немцами в Донбассе.
После того как немецкие войска изгнали с Донбасса в августе 1943 года, Экономический штаб «Восток» составил в сентябре того же года записку, в которой с немецкой педантичностью был проанализирован крах попыток добывать захваченный уголь. Результат был просто ничтожным. Всего с ноября 1941 года по август 1943-го на оккупированной территории было израсходовано 26,9 млн. тонн угля, из которых 19,5 млн. тонн, или 72,4 %, было ввезено из Германии и оккупированной Польши. С учетом расхода угля на перевозку получается круглым счетом 20 млн. тонн. Основная часть этого ввезенного количества – 15 млн. тонн – пошла на нужды железных дорог. Вся добыча в Донбассе составила 4,1 млн. тонн, или 1,5 % от довоенной добычи бассейна, или было добыто 730 тыс. тонн бурого угля. Было произведено 200 тыс. тонн кокса и 40 тыс. тонн брикетов. Захваченные запасы составили 2,6 млн. тонн. Таким образом, добыча покрывала немногим более 15 % всей потребности захватчиков в топливе[158]. Немцы не просто ничего не получили с Донбасса, но и затратили на его обеспечение весьма немалые ресурсы, постоянно отрывали на завоз угля в оккупированные районы пропускную способность железных дорог, которая и без того таяла под ударами партизан.
Столь же низкими были результаты по эксплуатации рудных месторождений. За все время оккупации в Германию было отправлено 1,15 млн. тонн железной руды, хотя Криворожский бассейн в 1940 году добывал 18 млн. тонн руды, – 6,3 % от довоенной годовой добычи.
Вообще, это довольно интересный результат для столь технически развитой страны, как Германия. Обладая значительным технологическим и военно-хозяйственным перевесом, немцы тем не менее не смогли справиться с задачей восстановления сильно разрушенной во время эвакуации и боев промышленности. Причин тому несколько. Во-первых, немцы мало что конкретно знали о шахтах и заводах Донбасса, поскольку при эвакуации документация была или вывезена, или спрятана. Оставшийся на месте персонал отказывался сотрудничать с оккупантами. Рабочих агрегатов немцам почти не осталось, а без помощи местных специалистов очень трудно было определить, что восстанавливать в первую очередь, а за что не стоит и браться. Во-вторых, немцы не могли отвлечь на восстановительные работы значительное число своих собственных специалистов, а среди тех, кто их поддерживал, например западноукраинских или прибалтийских националистов, людей, знакомых с техникой крупного промышленного производства, было ничтожно мало. В-третьих, на Донбассе во время оккупации постоянно действовали подпольные и засылаемые диверсионные группы, уничтожавшие то, что не удалось уничтожить при отступлении.
Провал немецких попыток восстановления Донбасса имел для Германии стратегические последствия. Немецкая армия вела войну на чрезмерно растянутых коммуникациях. Восстановление Донбасса могло бы решить эту проблему совсем или значительно сократить потребности в перевозках из Германии. Но этого не произошло, а после открытия в 1943 году партизанами «второго фронта» в Белоруссии немецкая армия стала все чаще испытывать нехватку снабжения, топлива и боеприпасов. Одновременное разрушение железных дорог во время знаменитой «рельсовой войны» стало одной из причин поражения немецких войск в Курской битве.
Возрождение донецких шахт
В 1943 году наступил момент, когда Советский Союз должен был сделать свой, так скажем, «подход к штанге». Задача та же самая – сильно разрушенное хозяйство и промышленность Донбасса, которые надо как можно быстрее восстановить и обратить на военное производство, поскольку война еще не кончилась.
Задача тут несколько усложнилась, поскольку отступающие немцы добавили разрушений. Они старались вывезти в Германию все, что представляло мало-мальскую ценность, а то, что не могли увезти, старались разрушить и уничтожить. Масштабы разрушений были огромны. Так, все 882 угольные шахты Донецкого района были затоплены, в них было 585 млн. кубометров воды, было разрушено 2800 км горных выработок, взорвано или разрушено 6,2 млн. кубометров производственных зданий и сооружений (92 % всех сооружений), подорвано 280 шахтных стволов[159]. Немцы вырвали всю кабельную сеть, снабжавшую шахты электроэнергией, демонтировали и разрушили районные подстанции и все крупные электростанции. Была полностью уничтожена система водоснабжения, которую создавали все 20 предвоенных лет, взорваны плотины водохранилищ. Немцы сняли рельсы подъездных путей. Иногда делались страшные находки. Так, шурф шахты № 4/4-бис в Сталино (Донецке) глубиной 375 метров оказался на 310 метров завален трупами казненных людей. Эту старую шахту так и оставили братской могилой. В общем, это была картина полного разорения.
Главным было восстановить шахты и добыть угля. Восстановление угольных шахт начиналось незамедлительно, сразу же после освобождения этих районов Красной Армией. Так, к практическим работам по восстановлению Наркомат угольной промышленности приступил в феврале 1943 года, после того как был взят Ворошиловград (Луганск). Поскольку освобождение остальной части Донбасса было уже не за горами, то Госплан СССР разработал, отчасти на основе старого опыта еще Гражданской войны, план скорейшего восстановления угольной промышленности. Метод был опробован еще в начале 1920-х годов. Приоритетное внимание – восстановлению самых крупных и самых продуктивных шахт, а также восстановлению шахт, относительно мало разрушенных. Было запланировано восстановить 120 основных шахт. Пока ведутся восстановительные работы, запланировано было построить рядом с железными дорогами 400 небольших и неглубоких шахт, которые как можно скорее должны дать угля военной промышленности, войскам и населению. Их суммарная суточная добыча составляла 20 тыс. тонн угля.
В общем, к моменту Донбасской операции, которая состоялась 13 августа – 22 сентября 1943 года, были уже проведены подготовительные работы и была готовность приступить к восстановлению шахт, как только они будут заняты советскими войсками. Трест «Сталинуголь» начал действовать 8 сентября 1943 года, в день освобождения Сталино (Донецка). Вскоре прибыли многочисленные рабочие отряды и колонны.
Перед приходом немцев горняки спрятали много инструмента, деталей машин, оборудования. В ноябре и декабре 1943 года все это было извлечено из тайников. Среди спрятанного оказалось 228,5 тыс. инструментов, 48 тыс. единиц разного оборудования, 22,3 тыс. единиц запасных частей, 1695 аккумуляторов, 3480 шахтерских ламп, 699 электромоторов. Это позволило кое-что привести в порядок, но спрятанного было явно недостаточно, чтобы восстановить шахты в полной мере. В плане восстановления Донбасса было указано восстановление 11 заводов горношахтного машиностроения, размещенных в Донбассе. Пока эти заводы проходили сложную стадию возрождения, горняки изготовили кустарными методами много всякого вспомогательного оборудования, например самодельные паровые лебедки, подъемники, конные ворота.
Осушение донецких шахт было вовсе нетривиальной задачей, недаром немцы не смогли с ней справиться. Воды было не только много, но и ее приходилось откачивать с глубин 200–750 метров из вертикальных стволов и из протяженных наклонных выработок длиной 500—1000 метров и более. На каждую шахту приходилось в среднем около 1 млн. кубометров воды. При этом половина шахт была соединена друг с другом сбойками, а также имела между собой гидравлическую связь через породы или завалы. В некоторых районах были соединены между собой группы шахт, иногда до 25. Это требовало тщательного планирования откачки воды, согласования работ на нескольких соседних шахтах, определения режима и решения других подобных задач. Схемы осушения сбитых шахт разрабатывались особенно тщательно. Немцы об этом не знали, и потому у них ничего не вышло.
До конца 1943 года из донбасских шахт было откачано 60 млн. кубометров воды. Были разработаны весьма простые и эффективные методы осушения шахт. Помимо разнообразных насосов, применялся эрлифт – подъем воды с помощью сжатого воздуха[160]. Откачка воды продолжалась весь остаток войны и в послевоенные годы. Последние затопленные выработки осушили только в 1947 году.
Первоначальные меры сразу дали хороший результат. В конце 1943 года суточная мощность мелких шахт достигла 32 тыс. тонн, или 15 % довоенной добычи. Они давали 70 % всего добываемого угля. За 1943 год донбасские шахты дали 2,5 млн. тонн угля. В 1944 году были построены и восстановлены шахты с суточной добычей в 28 тыс. тонн угля. Годовая добыча за 1944 год составила 21 млн. тонн угля. О таком результате восстановительных работ гитлеровцы не могли и мечтать.
Через три месяца – первый металл
Таким же образом требовалось восстановить черную металлургию Донбасса. В начале 1943 года знаменитый металлург и первый главный инженер Кузнецкого металлургического комбината И. П. Бардин разработал в общих чертах план восстановления предприятий черной металлургии. Впоследствии, по мере освобождения заводов, их осматривали специальные группы, оценивавшие степень разрушений и вносившие в этот план необходимые исправления и уточнения. 4 сентября 1943 года было освобождено Енакиево с крупным металлургическим заводом, на который вскоре выехала комиссия под руководством И. П. Бардина.
Завод был чудовищно разрушен, он больше напоминал нагромождение кирпича и стали. Немцы подорвали все, что только могли, постаравшись нанести максимальный ущерб. В металлургических печах взрывами они старались разрушить рабочее пространство печей, чтобы затруднить восстановление. Енакиево стало первой задачей, которую надо было решить, и во многом енакиевский опыт определил план восстановления других металлургических заводов, разрушенных не в меньшей степени.
Восстановительные задачи, при острейшей нехватке инструментов, оборудования, запчастей, превращались в целый лабиринт из изобретательских загадок. Нужно было изобрести, как решить ту или иную задачу, как можно скорее, используя лишь подручные материалы и жалкие остатки некогда могучего технического оснащения крупных заводов. Однако это была уже не новая задача: годом ранее кадры, брошенные на восстановление донецкой черной металлургии, уже прошли суровую закалку эвакуацией и восстановлением производства на новом месте. Потому в конце 1943 года они действовали смелее, увереннее и вырабатывали остроумные решения.
Первым делом надо было дать воду, а для сборки насоса требовалось изготовить несколько деталей. Поначалу слесари точили на станке, который крутили вручную, а потом приспособили генератор к уцелевшему паропутевому крану и дали ток. Его хватило на несколько станков механической мастерской. Потом немного переделали уцелевшую паровую машину прокатного стана 550, добавив к ней редуктор и генератор, и получили импровизированную электростанцию, которую хватило на нужды завода. Паровая машина потом, после восстановления электростанции, снова стала приводить в движение клети прокатного стана.
Доменщики сумели успешно ликвидировать «козла» – слиток застывшего в чугунном миксере металла весом 150 тонн. Его оставили в октябре 1941 года немцам на память, и представители передовой европейской технической нации ничего с этим «козлом» сделать не смогли. Советским доменщикам эта задача оказалась по плечу. В слитке металла просверлили вручную отверстия, заложили взрывчатку и ювелирно подорвали, не повредив миксер. Коксовики долго не могли прогреть коксовальные печи (до войны это делалось электрическими нагревателями, но где же было достать столько электроэнергии в только что освобожденном Донбассе), пока не решили дать газ из двух пускаемых печей в третью, прогреть ее и начать коксование угля. Вскоре в ночном небе над батареями вспыхнули языки пламени – пошел коксовый газ. 23 декабря 1943 года домна № 6 была задута и стала давать чугун. Успех позволил ускорить пуск домны № 4, в которую дали воздух в воздуходувки домны № 6. 25 декабря 1943 года была задута вторая домна восстановленного металлургического завода. Этот успех был отмечен поздравлением лично Сталина.
Уже в декабре 1943 года, то есть через три месяца после освобождения Донбасса, были восстановлены две доменные печи на Енакиевском металлургическом заводе, четыре мартеновские печи на Макеевском и одна мартеновская печь на Константиновском металлургическом заводах. Также были восстановлены три коксовые батареи на Староенакиевском коксохимическом заводе.
В восстановлении донецкой металлургии есть примечательная история домны № 4 комбината «Азовсталь». Немцы при отступлении подорвали колонны домны, она хоть и не разрушилась, но осела и сдвинулась. Огромная масса стальконструкций и кирпича грозила в любой момент обрушиться. Это была крупнейшая доменная печь в Донбассе, с полностью автоматическим управлением. Комиссия постановила ее разобрать и построить заново. Однако группа инженеров: П. А. Мамонтов, А. С. Каминский и С. С. Крупенников – разработала очень смелый план выправления домны без перестройки. На месте взорванных колонн укладывали штабелями стальные брусья, на которые ставили мощные гидравлические домкраты. Дальше проводилась операция ювелирной точности: с помощью домкратов доменную печь весом 2600 тонн сантиметр за сантиметром выправляли в нормальное положение. 25–27 ноября 1944 года при помощи домкратов печь была выправлена, и началось восстановление опорных конструкций.
Доменная печь № 3 Енакиевского завода потребовала еще более сложной операции. Немцы подорвали три из шести опорных колонн домны, печь осела на 3,2 метра и накренилась на 10 градусов. Печь оставили при отступлении заполненной шихтой и с «козлом» застывшего металла, потому немцам она также не пригодилась. Пока выбирали шихту, печь с треском лопающихся стальконструкций стала крениться на только что восстановленную домну № 4. Люди разбежались во все стороны, но печь не рухнула. Ее закрепили тросовыми расчалками, заводить их полез главный механик завода Ю. Е. Червинский. После закрепления они разработали метод, очень похожий на метод восстановления домны «Азовстали»: сложили на месте взорванных колонн штабеля из стальных брусьев, выправили печь гидравлическими домкратами, а потом аккуратно подняли ее на два метра и сдвинули на прежнее место. Эта напряженная, нервная и очень тонкая работа была проведена за 15 дней. Рядом работала другая домна, и ошибки были исключены.
В начале 1945 года на бывшей оккупированной территории было восстановлено 11 доменных печей мощностью в 2,1 млн. тонн стали, 43 мартеновские печи мощностью 1,8 млн. тонн стали, 22 прокатных стана. В том числе, в Донбассе действовало 8 доменных, 24 мартеновские печи, два бессемеровских конвертера, 15 прокатных станов, 60 коксовых батарей. Были восстановлены криворожские рудники мощностью 5,4 млн. тонн, так что донецкая черная металлургия снова обрела свою сырьевую базу.
Конечно, в конце войны далеко не все в Донбассе было восстановлено. Многие крупные предприятия все еще лежали в руинах. Например, разборка завалов и восстановление «Запорожстали» затянулись до 1947 года. На восстановленных предприятиях еще хватало развалин, разрушенных цехов, зданий и сооружений. Оснащение заводов оборудованием было далеко от идеала, и работающие мощности составляли едва 15–20 % от довоенного уровня. Однако главное дело было сделано. В 1944 году было восстановлено пять металлургических заводов, которые выплавили 1,18 млн. тонн металла[161]. Этот металл незамедлительно пошел на производство вооружения и боеприпасов, на нужды восстановительных работ.
Таким образом, список экономических побед Сталина пополнился феноменальной победой над почти полным разрушением промышленности в освобожденном Донбассе. Эта победа ценна еще и тем, что именно в выполнении этой военно-хозяйственной задачи Советский Союз на голову превзошел Германию. Немцы, столь много кичившиеся своим техническим уровнем, почти ничего не смогли сделать в восстановлении донецкой угольной и металлургической промышленности, хотя в конце 1941 года она была разрушена куда меньше, чем в конце 1943 года. Не досталось им ни угля, ни чугуна со сталью.
Советские же инженеры и рабочие выполнили эту задачу, чуть более чем за год воссоздав крупное промышленное производство в Донецком районе. Уже через три месяца после освобождения Донбасс дал первый уголь и первый чугун. Кроме этих важнейших отраслей, были также восстановлены основные энергетические мощности, крупные машиностроительные предприятия, рудники, железные дороги, мосты, жилые дома, больницы и школы.
Отработанная методика
Дальнейшее восстановление народного хозяйства в бывших оккупированных районах шло по уже опробованной в эвакуации и на Донбассе методике.
Сначала инженерные части Красной Армии восстанавливали дороги и мосты в прифронтовой зоне, что диктовалось необходимостью транспортного обеспечения войск. Железнодорожные войска восстанавливали железные дороги и станции в той мере, в какой это было необходимо для обеспечения движения. Войска также старались чем-то помочь местному населению, например помогали в посевной кампании (освобождение западных районов СССР началось как раз весной 1944 года), передавали технику, упряжной инвентарь, инструменты, иногда восстанавливали жилые дома и школы. Объем этой работы зависел от конкретных задач той или иной армии. В наступлении на такую помощь оставалось слишком мало сил и времени, а если армии долго стояли в обороне, то командование выделяло значительные силы для помощи местному населению. 1-й Белорусский фронт, перед тем как пошел в наступление летом 1944 года, построил в Белоруссии 400 бань, восстановил 15 больниц, что позволило избежать эпидемии сыпного тифа. Немцы свозили тифозных больных в специальные концлагеря, и 35 тыс. заключенных в них прошли карантин и санитарную обработку.
Далее, в освобожденные районы прибывали группы партийных и советских работников, ранее живших и работавших в этих местах. Еще в 1943 году среди эвакуированных стали подбирать кадры и формировать группы, которые должны были отправиться в свой район, город или область сразу же после его освобождения. Такая работа систематически проводилась ЦК Компартий Украины и Белоруссии. Эти республики были оккупированы целиком, и задачи восстановления переплетались с организацией партизанского сопротивления в еще оккупированных районах. В эти группы восстановления старались включать также бывших партизан как наиболее надежные и проверенные кадры. В ряде мест, например на Правобережной Украине или в Литве, обстановка мало чем отличалась от боевой – действовали многочисленные партизанские отряды националистов, и представителям советской власти надо было быть готовыми ко всему.
Эти группы партийных и советских работников, прибыв на место, восстанавливали органы власти: советы и исполкомы, колхозы и совхозы, оценивали масштабы разрушений и нанесенного оккупацией экономического ущерба (который почти везде был велик: немцы при отступлении грабили население подчистую и старались вывезти все, что только можно), составляли первоначальный план восстановительных работ, заявки на стройматериалы, технику и рабочую силу.
После согласования и утверждения плана восстановления в районы и города завозились необходимые материалы и оборудование, насколько их можно было дать в условиях еще воюющей страны. Например, за 1944–1945 годы Белоруссия получила 20 тыс. тонн цемента, 540 тыс. кв. метров пиломатериалов, 30 тыс. кв. метров стекла, что, конечно, не покрывало всех потребностей. Как правило, заявки удовлетворялись далеко не полностью, и местным властям чаще всего приходилось рассчитывать на свои силы. В ход шел стройматериал, полученный из разбора развалин, местные заготовки и производство полукустарными методами. Поскольку в освобожденных районах осталась едва треть или четверть довоенного населения, то уже в 1944 году развернулась реэвакуация населения, из Поволжья, Урала и Сибири на запад перебрасывались группы рабочих, специалистов, работников.
Первым делом – восстановление и строительство жилья. К примеру, в Белоруссии из 107,7 млн. кв. метров довоенной жилой площади после освобождения осталось 2,7 млн. кв. метров, то есть 2,5 %[162]. Восстановительные работы велись обычно по четкому плану. Постройки осматривались, определялось, что может быть восстановлено, а что стоит разобрать на материал. Сильно поврежденные дома разбирались на кирпич. Такой подход позволял экономить силы, рационально использовать наличные материалы и быстро сдавать восстановленное жилье. По мере наличия рабочей силы и материалов приступали к строительству новых домов.
Далее – восстановление технического оснащения колхозов, совхозов и МТС, поскольку была острая нужда в продовольствии, на внешнюю помощь нельзя было рассчитывать всецело, а без тракторов и комбайнов хорошего урожая не соберешь. В первую очередь воссоздавались ремонтные мастерские. Для них искали станки, доставали спрятанное перед приходом немцев оборудование и инструмент, обыскивали поля в поисках разбитой и трофейной техники, которая шла на запчасти. Белорусские МТС в 1944–1945 годах получили 2170 тракторов и после войны еще 2,6 тыс. тракторов, большей частью переданных из армии. Это позволило восстановить 73 % довоенной посевной площади, однако не избавило от ручного труда. В 1945 году 158 тыс. гектаров земли вскопали вручную лопатами[163].
Восстановление промышленности шло гораздо легче, поскольку опиралось на опыт Донбасса, были учтены многие уроки и исправлены допущенные ошибки. Вперед высылались группы, которые должны были осмотреть завод, определить степень разрушения, составить детальный план восстановления, организовать первоначальные строительные работы. В это время оборудование еще работало по месту эвакуации. После того как были восстановлены первые цеха и обеспечена возможность начала работы, начиналась реэвакуация оборудования. Обычно часть станков и машин оставлялась на месте эвакуации, дооснащение реэвакуированных заводов производилось уже новым оборудованием.
Из опыта Донбасса, где на заводах были вынуждены делать импровизированные электростанции, был вынесен урок. Наркомат электростанций, скорее всего по немецкому образцу, создал 19 энергопоездов, состоящих из старого паровоза, установленной на 50-тонной платформе турбины с генератором, вагона с распределительными устройствами. В Белоруссию было отправлено 14 энергопоездов общей мощностью 48 тыс. кВт[164]. Они направлялись на важнейшие стройки и работали до тех пор, пока не восстановят местную или заводскую электростанцию. После чего энергопоезд перебирался на другое место. В некоторых районах Белоруссии энергопоезда работали до 1953 года.
Планомерность работ и большой накопленный опыт позволили восстановить колоссальные, труднопредставимые разрушения народного хозяйства за очень короткий срок. В 1949 году восстановительные работы были в основном завершены. Это при том, что была крайняя нехватка рабочих рук, и значительную долю рабочих, иногда 70–80 %, в строительстве и промышленности составляли женщины. При том, что не хватало материалов и оборудования, машин, механизмов, инструментов. Дефицит всего этого подсказывал решение – сосредоточить усилия на восстановлении ключевых объектов, важнейших заводов и фабрик, а потом уже переходить ко всему остальному.
Немаловажный фактор успеха восстановления состоял в том, что трудные и тяжелые моменты войны были позади. Красная Армия била и гнала врага, вступила на территорию европейских стран. Конец войны был не за горами, и это воодушевляло. Кроме того, повидав за войну всякого, люди жили простым лозунгом: «Глаза боятся – руки делают!»