Важнейшей производственной задачей крестьянства первых лет войны было максимально возможное восполнение потерь, вызванных фашистской оккупацией. Особенное значение приобрел вопрос о посевных площадях в связи с утратой огромных земельных массивов Украины, Белоруссии, Прибалтики, Дона и других районов. Ухудшение всего комплекса агротехники практически исключало возможность быстрого и ощутимого прироста сельскохозяйственной продукции на старопахотных землях тыловых районов. Но здесь все же, особенно в Казахстане, Сибири, на Урале, имелись благоприятные условия для быстрого расширения площади посевов за счет освоения свободных земель. Уже в 1941 г., несмотря на небывалое сокращение производительных сил, труженики сельского хозяйства, часто по собственной инициативе, начинали расширять посевные площади озимых культур, особенно зерновых. В 1941 г. было засеяно 21671 тыс. га озимого клина (на 1,5 млн га больше, чем в 1940 г.). Наибольший прирост наблюдался в колхозах Западной Сибири – 762 тыс. га, Урала – 470 тыс., Казахстана – 280 тыс., Средней Азии – 186 тыс. га[298].
| Год | Уборочная площадь, тыс. га | Валовой сбор, тыс. ц | Сбор с 1 га, ц |
| Зерновые | |||
| 1940 | 89 645,1 | 748 770,7 | 8,5 |
| 1941 | 50 722,3 | 355 606,5 | 7,0 |
| 1942 | 54 457,7 | 249 427,9 | 4,6 |
| 1943 | 52 548,3 | 205 611,1 | 3,9 |
| 1944 | 62 693,8 | 354 931,3 | 5,7 |
| 1945 | 64 778,6 | 333 338,0 | 5,1 |
| Картофель | |||
| 1940 | 2900,5 | 249 721,6 | 86,1 |
| 1941 | 1353,4 | 74 167,2 | 54,8 |
| 1942 | 1702,5 | 69 541,0 | 40,8 |
| 1943 | 1799,3 | 89 622,5 | 49,8 |
| 1944 | 2481,5 | 119 446,5 | 48,1 |
| 1945 | 2542,7 | 99976,8 | 39,3 |
| Овощи | |||
| 1940 | 709,5 | 59 346,3 | 86,3 |
| 1941 | 306,6 | 19 186,1 | 62,6 |
| 1942 | 351,2 | 23 945,6 | 68,2 |
| 1943 | 410,7 | 25210,2 | 61,4 |
| 1944 | 587,0 | 33 450,6 | 58,4 |
| 1945 | 625,0 | 28 957,0 | 46,3 |
| Сахарная свекла | |||
| 1940 | 1111,1 | 159 157,3 | 143,2 |
| 1941 | 94,5 | 14 614,7 | 154,7 |
| 1942 | 268,4 | 19 562,9 | 76,8 |
| 1943 | 228,7 | 7208,2 | 31,5 |
| 1944 | 555,3 | 35 768,9 | 64,4 |
| 1945 | 688,4 | 45 544,0 | 66,2 |
| Подсолнечник | |||
| 1940 | 3067,5 | 22 989,6 | 7,5 |
| 1941 | 869,3 | 2322,5 | 2,6 |
| 1942 | 800,2 | 981,6 | 1,2 |
| 1943 | 1326,8 | 3073,7 | 2,3 |
| 1944 | 2240,0 | 7486,0 | 3,3 |
| 1945 | 2198,4 | 6133,0 | 2,8 |
| Хлопок-сырец | |||
| 1940 | 1481,0 | 20226,1 | 13,7 |
| 1941 | 1496,1 | 23 485,1 | 15,7 |
| 1942 | 1449,1 | 13 234,6 | 9,1 |
| 1943 | 1099,6 | 7082,4 | 6,4 |
| 1944 | 1087,0 | 10 679,8 | 9,8 |
| 1945 | 1132,5 | 11 143,6 | 9,8 |
Это и предопределило курс на расширение посевных площадей как единственно возможный путь восполнения и приостановки дальнейшего сокращения сельскохозяйственного производства. При этом учитывалась не только неотложность данного мероприятия, но и его резервное значение на случай дальнейшего продвижения противника. Отсюда следует, что расширение посевов представляло вынужденную меру, вызванную стремлением предотвратить еще большее осложнение продовольственного положения. Но поскольку оно осуществлялось в обстановке нарастающих трудностей, то не всегда приводило к абсолютному приросту получаемой продукции, так как продолжившееся сокращение материально-технических и трудовых ресурсов, усугубленное неблагоприятными погодными условиями 1941–1943 гг., вызывало снижение урожайности на всей площади посевов, включая старопахотные земли.
Рост посевных площадей в тыловых районах, безусловно, смягчил продовольственные трудности первых, наиболее тяжелых лет войны. Но он не мог восполнить основные потери: общая посевная площадь в стране сократилась со 150,6 млн га в 1940 г. до 84,7 млн га в 1941 г. и до 87,5 млн га (или на 41,9 %) в 1942 г.[300] Это явилось основной причиной резкого сокращения сельскохозяйственного производства. Данные таблицы 3 показывают, что количество полученного хлеба в 1942 г. уменьшилось по сравнению с 1940 г. на 72 %. Значительным было также сокращение общего производства овощей, картофеля и других культур.
Война создала тяжелые условия и для животноводства. Из районов, которым угрожала фашистская оккупация, удалось эвакуировать свыше половины общественного стада, но до глубокого тыла доходило не более 13 % поднятого к эвакуации скота: часть его погибала в пути, много животных было сдано воинским частям, а затем в виде заготовок в счет обязательных поставок колхозов тыловых районов[301].
В эвакуации скота участвовали десятки тысяч сельских жителей. Нельзя без волнения говорить о самоотверженном труде этих людей. При перегонах скота в пути, за сотни километров от родных мест, неделями ночуя под открытым небом, претерпевая голод и холод, крестьяне мужественно переносили огромные трудности и лишения.
Доярка Е. Лебедева из села Потапово Гжатского района Смоленской области вместе со своими подругами ночью, за несколько часов до оккупации, вывела колхозный скот и более месяца гнала его на территорию Мордовии. Скотник совхоза из той же области Т. М. Иванцев вместе с дочерью О. Т. Иванцевой ночью, за несколько часов до прихода врага, вывел весь племенной совхозный скот. Колхозница М. И. Семенова через болота и лесные чащи из Карелии перегнала колхозный скот в Тотемский район Вологодской области. Житель аула Верхний Чегем Кабардино-Балкарии М. Кагабеков спас колхозные отары овец и табуны лошадей от врага, перегнав их через труднопроходимые перевалы в Грузию.
Когда фашистские войска ворвались в пределы Воронежской области, доярка колхоза «Россия» Д. И. Глаголева вместе с работниками фермы организовала перегон скота в отдаленный район. В густом лесу облюбовала она поляну и обосновала ферму. Там она пасла и доила коров, а молоко на коромыслах относила в полевой госпиталь. И как же благодарили раненые воины за заботу эту крестьянку! А когда отодвинулся фронт на запад, Д. И. Глаголева вместе с колхозным стадом вернулась в родное село.
Летом 1942 г. остро встала проблема эвакуации всего поголовья скота Ростовской области, и не только этой области. Дело в том, что в ее восточных районах скопились сотни тысяч коров, лошадей и овец, пригнанных из Украины и даже Молдавии. Эвакуация скота происходила в условиях близости фронта, частых налетов вражеской авиации. Но как бы ни было тяжело, гурты овец, стада коров, табуны лошадей день и ночь шли на восток, и уже к исходу лета 1942 г. большая часть скота скопилась у переправ через Волгу. Участница этих событий П. Е. Панченко, работавшая в 1942 г. в Наркомате совхозов СССР и командированная тогда в Ростовскую область, рассказывала: «Страшное это было место – переправа через Волгу. Особенно мне запомнилась одна из них – Черный Яр. Фашистские самолеты висели над ней день и ночь. Кроме бомб они набросали мин прямо в Волгу. А вода в реке покрыта тонкой пленкой нефти, мазута, бензина; небольшая вспышка огня – и вся река запылает. От непрестанных бомбежек на переправе гибло много скота, поэтому по нашей просьбе военное командование поставило у Черного Яра зенитную батарею. Фашисты присмирели – стали бомбить реже, да и с большей высоты, что снижало эффективность бомбежки. К сентябрю 1942 г. весь скот был переправлен через Волгу в колхозы и совхозы Приуралья, Казахстана и Западной Сибири»[302].
В ряде случаев сельские жители ухитрялись эвакуировать скот, уже находясь в окружении. Однако далеко не всегда это удавалось. Были и жертвы. Так, напоровшись в пути следования на вражеских автоматчиков, погибла крестьянка А. С. Хирная, руководившая эвакуацией скота из колхоза имени 3-й пятилетки Ставропольского края[303].
Численность скота значительно уменьшилась (см. табл. 4). Ухудшились условия содержания скота, ослабла ветеринарная служба, усилились заболевания животных. Сократилась кормовая база, почти не стало концентрированных кормов. Зерно и даже картофель использовались теперь только на продовольственные нужды. При всем этом колхозы восточных районов в трудных условиях военного времени увеличили поголовье продуктивного скота, в том числе крупного рогатого скота с 11,4 млн голов на начало 1941 г. до 12,5 млн голов на начало 1943 г., овец и коз – соответственно с 28,1 млн до 34,2 млн голов