. В результате этих более чем странных арифметических манипуляций реальные масштабы смертности советских военнопленных были «подсокращены» более чем на 2 млн человек. Это – редкостный образец «статистической алхимии». Понятно, что «статистикой» подобного рода нельзя пользоваться в научной, преподавательской и пропагандистской работе.
В 2001 г. вышло второе издание книги «Гриф секретности снят» под названием «Россия и СССР в войнах XX века» (руководитель – тот же Г. Ф. Кривошеев). В ней эта нелепая цифра (1783,3 тыс.) прямо не упоминается, но она, к сожалению, использовалась авторами в расчетах принципиального характера, что делает результаты этих расчетов неправильными. Именно эта заведомо недостоверная цифра составляет разницу (по расчетам Г. Ф. Кривошеева и его коллег) между демографическими потерями военнослужащих (8668,4 тыс.) и боевыми и не боевыми потерями советских вооруженных сил убитыми и умершими (6885,1 тыс.)[460]. Арифметика здесь простая: 8668,4 тыс. – 6885,1 тыс. = 1783,3 тыс. Можно произвести и другое арифметическое действие: 6885,1 тыс. +1783,3 тыс. = 8668,4 тыс. Как не считай, все равно всплывает этот «статистический суррогат» (1783,3 тыс.). Мы поясняем, что две другие цифры (8668,4 тыс. и 6885,1 тыс.) различаются тем, что первая из них учитывает погибших в плену, а вторая – нет. И тут становится ясно, что рассчитанный «кривошеевским» коллективом масштаб демографических потерь военнослужащих за время войны (8668,4 тыс.), воспринимаемый многими исследователями как вполне достоверный, на самом деле таковым не является и нуждается в коренном пересмотре.
Справедливости ради надо сказать, что далеко не все российские военные историки неукоснительно следуют статистическим установкам Г. Ф. Кривошеева и его коллег. Так, военный историк Н. П. Дембицкий в статье «Судьба пленных», опубликованной в 2004 г., сделал следующий вывод: «Сопоставление различных документов позволяет сделать вывод, что всего советских военнопленных было не менее 5 млн человек, из которых свыше 3 млн погибли»[461]. Это можно принять как допустимую точку зрения, не выходящую за рамки здравого смысла. Другой военный историк, В. А. Пронько, в опубликованной тогда же статье «Цена победы», совершенно проигнорировав «кривошеевские» расчеты, целиком оперировал наиболее ходовой в западной историографии статистикой: всего советских военнопленных было 5,7 млн, из числа которых «от голода и болезней умерли либо были расстреляны около 3300 тысяч человек»[462]. Из этих цифр совершенно правильно определяется число выживших (2,4 млн), а вот общее количество военнопленных и масштабы их смертности занижены на 0,6 млн.
Повторяем, всего советских военнопленных было порядка 6,3 млн, из них около 3,9 млн погибло и умерло и не менее 2,4 млн осталось в живых. Эта статистика уже введена в научный оборот. Например, именно она указана в соответствующем томе фундаментального научного труда «Население России в XX веке»[463].
Существует представление, что советские военнопленные вымирали в основном от голода, истощения, болезней и т. д., а их уничтожение посредством расстрелов и повешений, хотя и имело место, но якобы занимало относительно незначительный удельный вес. Это совсем не так. По нашим расчетам и оценкам, количество расстрелянных, повешенных и убитых при попытке к бегству в общем числе умерших советских военнопленных составляло около 1,5 млн. Правда, по данным Управления по делам военнопленных Верховного главнокомандования вермахта, таковых якобы было 1 030 157 человек[464], но это, безусловно, заниженная статистика – во-первых, она доведена только до 1 мая 1944 г., и, во-вторых, в ней не учтены «исключенные из статистики» за 1941 г., а это ведь в основном расстрелянные и убитые при попытке к бегству.
Известно, что часть военнопленных содержалась в лагерях на оккупированной территории СССР, другая часть – в Германии и других европейских странах (подвластных и союзных ей). По данным К. Штрайта, до 1 мая 1944 г. в рейхе перебывало 3,1 млн советских военнопленных[465]. Эти данные, безусловно, достоверные. К ним надо добавить как минимум 200 тыс. человек (это, во-первых, взятые в плен в период с мая 1944 г. по апрель 1945 г., и, во-вторых, содержавшиеся в плену в Финляндии, Румынии и на территории других стран). Следовательно, из 6,3 млн военнопленных за пределами СССР содержалось не менее 3,3 млн.
С достаточно высокой степенью достоверности можно утверждать, что из числа военнопленных, содержавшихся в Германии и других странах, осталось в живых около 1,7 млн (это суммарная численность репатриантов и «невозвращенцев»). Поскольку они находились за пределами СССР, то представляли из себя живую демографическую потерю. Исправить такое положение можно было только посредством их массовой репатриации. В октябре 1944 г. было образовано Управление уполномоченного СНК СССР по делам репатриации во главе с генерал-полковником Ф. И. Голиковым, которое занималось не только возвращением на родину военнопленных, но и всех так называемых «перемещенных лиц». К середине 1947 г. ведомству Ф. И. Голикова удалось вернуть в СССР из Германии и других стран 1549,7 тыс. советских военнопленных[466]. Порядка 150 тыс. военнопленных по тем или иным причинам не вернулось (эта величина оценочная, максимально допустимая; возможна ее корректировка в сторону понижения).
В литературе нередко ошибочно называется другое количество репатриированных военнопленных – 1836,0 тыс. Эта цифра фигурирует в книге «Гриф секретности снят» в рубрике «Вернулось из плена по окончании войны (по данным органов репатриации)»[467]. Но дело в том, что органы репатриации включили в свою статистику 286,3 тыс. военнопленных, освобожденных из плена в 1944 – начале 1945 гг. в ходе наступления Красной Армии на советской территории, и они составной частью входят в число выживших военнопленных на оккупированной территории СССР (об этом см. ниже). Репатриированных же военнопленных, по состоянию на середину 1947 г., было именно 1549,7 тыс. (1836,0 тыс. – 286,3 тыс.).
Поскольку за пределами СССР из 3,3 млн военнопленных остались в живых около 1,7 млн, то количество погибших и умерших составляет порядка 1,6 млн (3,3 млн – 1,7 млн). И теперь посмотрим, в какой степени наши расчеты согласуются с имеющимися историческими источниками. Согласно К. Штрайту, до 1 мая 1944 г. на территории рейха умерли 1,1 млн советских военнопленных[468]. У нас нет оснований сомневаться в достоверности этой информации. Однако эти данные на 1 мая 1944 г., а война-то продолжалась еще целый год, и какое-то количество (какое именно – никто не знает) умерло именно в этот период. Думается, не будет большой ошибкой, если мы определим количество умерших советских военнопленных на территории тогдашней Германии (рейха) в период с мая 1944 по май 1945 г. величиной порядка 200 тыс. О смертности советских военнопленных в финском плену в 1941–1944 гг. имеется точная статистика – 19 016 человек[469]. Аналогичной статистики по румынскому плену нет – предположительно там умерло около 10 тыс. советских пленных. Десятки тысяч советских военнопленных нашли свою кончину в других странах Европы – места их захоронений выявлены во Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Польше (той ее части, которая не входила в состав рейха), Югославии, Венгрии и др. Количество этих мест захоронений исчисляется многими сотнями. Советские органы репатриации располагали в 1952 г. информацией, что только в Норвегии находится 217 таких мест захоронений[470]. Погибшие коллаборационисты из числа бывших военнопленных тоже входят в общую статистику военнопленных, не доживших до конца войны. На наш взгляд, определяемое нами количество умерших за пределами СССР советских военнопленных (около 1,6 млн) выглядит достаточно обоснованным.
Определив, что на оккупированной территории СССР содержалось примерно 3,0 млн советских военнопленных (6,3 млн – 3,3 млн), попробуем вычислить количество выживших. Многие десятки тысяч сумели бежать (мы полагаем, что их было скорее более 100 тыс., чем менее).
Как уже отмечалось, немцы с июля по ноябрь 1941 г. отпустили из плена 318,8 тыс. человек – прибалтов, немцев, украинцев, белорусов. В ноябре 1941 г. оккупанты прикрыли подобную «благотворительность» в отношении украинцев и белорусов, но сохранили ее в отношении прибалтов и немцев. В 1942–1944 гг. освобождение из плена производилось лишь при обязательном условии поступления на военную или полицейскую службу. За три года (с середины 1941 по середину 1944) общее число освобожденных и бежавших из плена на оккупированной территории СССР составляло никак не менее 0,5 млн. Однако мы не можем их всех включить в число выживших, так как какая-то их часть, безусловно, погибла уже после освобождения или побега из плена. Еще 286,3 тыс. военнопленных было освобождено Красной Армией на советской территории в 1944 – начале 1945 г.[471] С учетом всего вышеизложенного, мы определяем общее количество оставшихся в живых военнопленных на территории СССР, подвергавшейся оккупации, величиной примерно в 0,7 млн человек. Число же погибших и умерших составляет около 2,3 млн (3,0 млн – 0,7 млн).
В таблице 2 представлены результаты нашего исследования по определению масштабов смертности советских военнопленных (и количества выживших) как в целом, так и отдельно по тем из них, кто содержался на оккупированной территории СССР, а кто – в Германии и других странах.