К этому можно добавить партизан НКГБ УССР: «Всего с октября месяца 1943 года по 9 мая 1945 года было выведено в тыл противника (в основном самолетами. — А. Г.) 53 оперативно-чекистских, диверсионно-разведывательных групп и отрядов, общей численностью 780 человек, которые, действуя на оккупированной территории, значительно пополнили свои ряды за счет местного населения, а также военнопленных, бежавших из лагерей и, таким образом, личный состав отрядов и групп в итоге составил — 3928 человек»[1012]. Если около половины этих бойцов действовало на территории Украины, тогда можно сказать, что в УССР в 1943–1944 гг. оперировало около 2 тыс. партизан НКГБ УССР.
Точной информации по действовавшим в Украине партизанским отрядам армейской разведки (РУ ГШ КА и ГРУ НКО СССР) в распоряжении исследователей, к сожалению, нет, но на основании косвенной информации можно предположить, что через них прошло до 5 тыс. человек.
Суммируя вышесказанное, можно сказать, что за годы советско-германской войны во всех отрядах и соединениях НКВД УССР — УШПД, НКВД-НКГБ СССР и войсковых разведслужб участвовало около 115 тыс. человек. При этом максимальная численность «организованных» партизан, т. е. своеобразного спецназа, действовавших в немецком тылу, была в Украине на рубеже 1943–1944 гг. — до 50 тыс. человек.
4.3. Национальный состав украинских партизанских формирований
Не подтвердилась гипотеза американского исследователя Джона Армстронга о том, что «на Украине, в отличие от расположенных севернее регионов, партизаны являлись этнически и социально чуждым слоем»[1013]. Социальное происхождение большинства украинских партизан было рассмотрено выше. Да и национальный состав формирований УШПД отвечал национальному составу населения УССР на 1941 г. Представители титульной национальности — украинцы — составляли в отрядах УШПД не только абсолютное большинство, но и группу, с которой не сопоставимы по численности партизаны какой-либо другой этнической группы. Иными словами, советские партизаны Украины являлись украинскими партизанами не только в национальном, но и в этническом отношении. Об этом говорит сравнение сведений из приведенной выше таблицы о составе основных соединений с данными о соотношении различных этнических групп Украины, приведенными во введении к монографии.
Но некоторые отличия были.
Украинцы, на 1930 г. насчитывавшие 75 % населения Украины в современных границах, в годы войны составляли 57,23 % в одиннадцати крупнейших соединениях. Связано это было с относительно высоким участием русских и белорусов в рядах украинских партизан.
На 1930 г. русские составляли 8 % населения Украины, а в 11 крупнейших соединениях УШПД русских было в три раза больше — четверть личного состава.
Причин этому было несколько. В 1941–1943 гг. сначала большинство, а потом многие из отрядов и соединений НКВД УССР-УШПД находились либо на северо-востоке УССР, где процент русского населения был довольно высок, либо вообще в РСФСР. Кроме того, русские были самой большой этнической группой СССР и лишь относительно незначительная территория собственно России в 1941
1943 гг. была оккупирована Вермахтом. Следовательно, в Красной армии русские были в подавляющем большинстве, поэтому среди окруженцев и беглых военнопленных, присоединявшихся к партизанам, русских также должно было быть большинство. В 1941–1943 гг., когда почти вся или вся Украина находилась под оккупацией, засылаемые из-за линии фронта кадры пополнялись не исключительно из украинцев, а и из остальных народов СССР, среди которых русские, как уже говорилось, доминировали в количественном отношении. Из 53 командиров соединений и бригад УШПД 29 (55 %) были по национальности украинцами, 18 (34 %) — русскими, остальные 6 (11 %) — других национальностей. Примерно та же картина складывается при анализе приведенных в предыдущем разделе данных о командирах, комиссарах и начальниках штабов партизанских соединений и отрядов, получивших звание Героя Советского Союза: из 48 человек 26 (54 %) — украинцы, 18 (37,5 %) — русские, 4 — представители других национальностей[1014]. Имеет смысл отметить, что на июль 1943 г. в числе 125 сотрудников УШПД насчитывалось 60 русских и только 41 украинец[1015], а также 24 представителя других национальностей.
Немаловажен вопрос о взаимоотношениях между двумя самыми большими этническими группами среди украинских партизан. Определенные конфликты наличествовали. В частности, объективные данные о случаях нелояльности украинцев системе трансформировались в гипертрофированные слухи. О подобных настроениях с обидой вспоминал Алексей Федоров: «Среди отдельных партизанских отрядов, в частности, в Орловской области, по недопониманию имели место вредные антибольшевистские взгляды по отношению к украинскому народу и украинским партизанам. Это выражалось в травле украинцев, что, мол, украинский народ не хотел воевать, что украинские партизаны не дерутся с немцами и т. д… Когда зашел разговор о партизанской борьбе на Украине, местное население начало высказывать недоверие к укр[аинскому] народу, что, он, мол, предал свою республику, не захотел бороться с немцами… Когда же командир партизанского соединения т. Федоров (о себе в данном случае Федоров говорил в третьем лице. — А. Г.) заговорил с ними на украинском языке, они с удивлением смотрели и по несколько раз переспрашивали: “Это вы — украинцы”? Тов. Федоров ответил — “да, мы настоящие украинцы”. После того как т. Федоров привел им ряд фактов борьбы украинского народа с фашизмом и разоблачил “украинскую добровольческую армию”, которая по существу состояла не из украинцев, а из людей разных народностей, — это недоверие к украинскому народу и к украинским партизанам у них развеялось»[1016]. Но подобные конфликты не были сильными и на повседневную жизнь отрядов УШПД практически не влияли. Даже подпольщики зараженной русофобией ОУН в своих разведдонесениях о внутренних проблемах советских отрядов не отмечали какой-то значимой напряженности между русскими и украинцами.
Своеобразной аномалией на первый взгляд может показаться доля белорусов в советских партизанских отрядах в УССР. Составляя на 1930 г. 0,2 % населения Украины, в 11 крупнейших соединениях белорусов насчитывалось 7,72 %, т. е. в сорок раз больше. Но это вполне объяснимо: украинские партизаны в 1941–1944 гг. нередко оперировали на территории Белоруссии. Михаил Наумов, в сентябре 1943 г. запросивший УШПД о положении ряда его соединений, получил ответ: «Сабуров, Шитов и Маликов находятся на своих местах и принимают самолеты с посадкой». Возмущенный Наумов, называвший многих своих коллег «королями белорусских лесов», написал в дневнике: «Что означает: “Находятся на своих местах”? Уж не белорусские леса их исконное место?»[1017] В 1942–1944 гг. мобилизации населения, предпринимаемые соединениями украинских партизан, часто проходили на территории южных областей БССР, где белорусы составляли большинство жителей. Например, Алексей Федоров вспоминал, что весной 1943 г. «с приходом на р. Уборть соединение встретилось с партизанскими отрядами, объединявшимися генерал-майором Героем Советского Союза тов. Сабуровым… Нами была проведена мобилизация людского состава в Лельчиц-ком районе [Пинской области БССР], где было мобилизовано более 600 человек. С новым пополнением соединение к этому времени насчитывало 2500 человек»[1018].
Всего восточных славян (украинцев, русских и белорусов), близких друг другу по культуре, менталитету и традициям, в одиннадцати крупнейших соединениях УШПД насчитывалось ровно 90 %. Хваля собственных подчиненных, Сидор Ковпак даже сделал соответствующее обобщение: «Особенно следует отметить выносливость наших бойцов, свойственную только русскому человеку»[1019].
В украинских партизанских формированиях некоторую роль играли и представители двух национальных меньшинств, заметно отличавшихся от основного населения УССР — речь идет о поляках и евреях, на судьбе и положении которых остановимся более подробно.
Доля поляков в населении Украины на 1930 г. (в современных границах) составляла 5,4 %, в основных же соединениях УШПД поляки насчитывали 3,66 % личного состава. Отчасти связано это было с тем, что абсолютное большинство украинских поляков компактно проживало на территории западных областей УССР, принадлежавших до 1939 г. Польше, где в 1941–1942 гг. красные партизанские формирования почти не оперировали.
В сентябре 1939 г. поляки увидели в СССР врага, совместно с Гитлером разгромившего и поделившего их родину. Кроме этого, польское меньшинство на территории Западной Украины в 1939
1941 гг. рассматривалось новой властью как «носитель буржуазной государственности» и поэтому острие репрессий и притеснений было направлено против него. Поэтому вполне логично, что сводка СД от 27 июня 1941 г. сообщала, что на территории бывшей восточной Польши польское население везде показывало глубокое удовлетворение по поводу прихода немцев: «В различных деревнях для немецких войск воздвигнуты триумфальные арки. Многократно выражалось желание создать польский антибольшевистский легион»[1020]. Согласно дневнику бойца, находившегося на немецкой службе бандеровского батальона «Нахтигаль», 30 июня 1941 г. поляки на улицах Львова радостно приветствовали украинских коллаборационистов[1021].
Однако вскоре немцы показали свое отношение к славянам, одновременно нарастал украинско-польский антагонизм, а из Лондона по линии националистического подполья поступали антигитлеровские установки. Настроение польского меньшинства довольно быстро изменилось. При этом об активном сопротивлении речь пока не шла. В обзоре СД от 9 октября 1942 г. на настроения поляков на Волыни и Подолье обращено пристальное внимание: «Позиция поляков также, как и прежде, обозначена двумя особенностями: с одной стороны, сильным выслуживанием, на которое указывают многие сотрудники немецких учреждений, с другой стороны — концентрацией на идее создания великопольского государства после окончания войны»