Как-то сразу стала складываться его репутация как человека военного. Хотя оснований для этого не было никаких, в чем признавался он сам. Беседуя с французской делегацией в 1927 г., Ворошилов говорил: «Я — рабочий, слесарь по профессии, и не имею специальной военной подготовки. Я не служил в старой, царской армии. Моя военная «карьера» началась с того, что в 1906–1907 гг. я перевозил нелегально оружие из Финляндии в Донецкий бассейн и там строил вместе со всей нашей организацией большевистские военные рабочие дружины. Работал я в то время на заводе, а затем сидел, как полагается всякому приличному большевику, в тюрьмах, был в ссылке (с 1907 до 1914 г. я пробыл с маленькими промежутками в тюрьме и ссылке). С 1914 г. работал в Царицыне, затем в Ленинграде до апреля 1917 г. С апреля пошел на профессиональную партийную работу. В Красной армии работаю с марта 1918 г., но уже с ноября 1917 г. я был на военной работе в качестве революционного «градоначальника» Ленинграда»[44].
Личной храбрости, природной сметки, дара организовать людей Ворошилову было не занимать. В феврале 1918 г., когда немецкие войска продвигались в глубь Украины, на своей родине в Луганске он сформировал партизанский отряд численностью в 600 человек. Уже через несколько месяцев из таких отрядов выросла 5-я Украинская армия, которую Климент Ефремович и возглавил. Под ударами немецких войск и частей белоказачьего правительства генерала П.Н. Краснова армия отступала через Донскую область на Царицын. Позднее Ворошилов вспоминал: «Десятки тысяч деморализованных, изнуренных, оборванных людей и тысячи вагонов со скарбом рабочих и их семьями нужно было провести через бушевавший казачий Дон. Целых три месяца, окруженные со всех сторон генералами Мамонтовым, Фицхелауровым, Денисовым и др., пробивались мои отряды, восстанавливая ж.-д. полотно, на десятки верст снесенное и сожженное, строя заново мосты и возводя насыпи и плотины» [45].
Участие в обороне Царицына во главе 10-й армии рядом со Сталиным, который с июня 1918 г. был командирован Политбюро ЦК РКП(б) на юг России в качестве чрезвычайного комиссара по продовольственному делу, стало одним из важнейших эпизодов военной биографии Ворошилова. Город, а значит, и важнейшую водную артерию, соединяющую голодный центр страны с богатым югом, удалось удержать в своих руках.
За ценой не стояли. Отсутствие собственной военнопрофессиональной подготовки компенсировали большими потерями. И Сталин, и Ворошилов были самыми решительными противниками использования опыта офицеров и генералов царской армии, видя буквально в каждом из военспецов перебежчика и предателя.
Но что бы советская власть сделала без этих специалистов, какие ее победы в Гражданской войне были бы возможны, если бы не кадровые офицеры? Их в Красной армии, по последним данным, было около 80 тысяч человек, что сопоставимо с числом служивших в белой армии, в том числе почти 800 бывших генералов. Такое количество профессионалов позволило к 1920 г. довести численность вооруженных сил Советской республики до 5,5 млн человек. В Полевом штабе Реввоенсовета РСФСР и других органах военного управления служили бывшие в старой армии генералами и адмиралами М.Д. Бонч-Бруевич, А.А. Брусилов, В.Н. Егорьев, П.П. Лебедев, А.В. Немитц, А.А. Свечин, А.Е. Снесарев, В.И. Шорин и другие.
Но у Ворошилова торжествовал другой принцип: лучше плохенькое, да свое, рабоче-крестьянское. «За это время, что мне пришлось командовать (под Царицыном. — Ю.Р.\ — заявил он на VIII съезде партии в 1919 г., — у нас было 60 000 только искалеченных. Вы можете себе представить, какого напряжения были бои. Несмотря на то что командный состав был не из Генштабистов, не из специалистов».
Эти слова вызвали резкую отповедь В.И. Ленина. В позиции Ворошилова, который выступил на съезде в качестве одного из лидеров так называемой «военной оппозиции», глава правительства увидел целый комплекс пороков: непонимание политики партии в военном строительстве, выражавшейся, в частности, в использовании опыта военных специалистов — офицеров и генералов старой армии, отстаивание отживших форм партизанщины и коллегиальности в управлении войсками, и, наконец, достижение цели любой ценою.
«Значит, коллективное командование. Это же сногсшибательно, полное возвращение к партизанщине… — заявил Ленин на съезде. — Это не только нехорошо, а скрывает опасность… В чем тут подкладка? Подкладка в том, что старая партизанщина живет в нас, и это звучит во всех речах Ворошилова… Когда Ворошилов говорил о громадных заслугах царицынской армии при обороне Царицына, конечно, тов. Ворошилов абсолютно прав, такой героизм трудно найти в истории… Но сам же сейчас рассказывая, Ворошилов приводил такие факты, которые указывают, что были страшные следы партизанщины. Это бесспорный факт. Тов. Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас 60 000 потерь. Это ужасно… Героизм царицынской армии войдет в массы, но говорить, мы обходились без военных специалистов, разве это есть защита партийной линии… Виноват тов. Ворошилов в том, что он эту старую партизанщину не хочет бросить.
Можно 60 000 уложить, — продолжал Ленин, — нос точки зрения нашей общей линии можем ли мы давать по 60 000 (Ворошилов: «А сколько мы убили?»). Я вполне знаю, что вы много убили, но, товарищ Ворошилов, в том-то и беда, что все ваше внимание устремлено на этот Царицын. В смысле героизма это громаднейший факт, но в смысле партийной линии, в смысле сознания задач, которые нами поставлены, ясно, что по 60 000 мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти 60 000, если бы там были специалисты, если бы была регулярная армия, с которой приходится считаться. Это исторический переход от партизанщины к регулярной армии, в ЦК десятки раз обсуждался, а здесь говорят, что нужно все бросить и вернуться назад. Никогда и ни в коем случае. Мы пережили период партизанщины»[46].
На игнорирование Ворошиловым основ военной организации обращали внимание многие профессионалы. Так, бывший генерал царской армии А.Е. Снесарев, военный руководитель (иначе говоря, командующий) Северо-Кавказского военного округа, докладывал председателю Высшего военного совета, что «лично т. Ворошилов как войсковой начальник не обладает нужными качествами.
Он недостаточно проникнут долгом службы и не придерживается элементарных правил командования войсками»[47].
А вот там, где можно было присвоить чужую славу, Ворошилов был хорошей компанией Буденному. Один лишь пример, связанный с освещением первых побед красной кавалерии. В августе 1918 г. кавполк под командованием Б.М. Думенко, у которого Буденный был заместителем, совершил дерзкий рейд в тыл белых и освободил партизанский отряд, попавший в многодневную осаду в слободе Большая Мартыновка. Маршал Буденный в мемуарах «Пройденный путь», изданных в 1950—1960-е гг., «взял» эту успешную операцию на себя, поделившись славой с командующим 10-й армией Ворошиловым. Картина того, как освобожденные от белых «измученные люди тянулись к нему со слезами счастья на глазах», трогательна да лжива: командарма-10 и близко не было в Большой Мартыновке. Обнаружена его телеграмма в штаб Северо-Кавказского военного округа, в которой он сообщает о получении от Думенко донесения о взятии Мартыновки и своих планах выехать туда[48]. Стоит ли говорить, что по выходу книги Буденного в свет со стороны Ворошилова опровержения или хотя бы попытки пролить свет на действительные события не последовало.
Аналогично Климент Ефремович и Семен Михайлович присоседились и к чужой славе могильщиков Врангеля, о чем читатель подробно узнает из очерка о Буденном.
Уничтожающую характеристику дал Ворошилову председатель РВС и нарком по военным и морским делам Л.Д. Троцкий: «Ворошилов есть фикция. Его авторитет искусственно создан тоталитарной агитацией. На головокружительной высоте он остался тем, чем был всегда: ограниченным провинциалом без кругозора, без образования, без военных способностей и даже без способностей администратора»[49].
Несмотря на заступничество члена Политбюро ЦК Сталина, Троцкому после царицынских «подвигов» командарма-10 удалось-таки снять его с должности. Кроме того, ЦК РКП(б) принял специальное постановление, которым запрещал использовать его на командной работе в Красной армии.
Обстоятельства сложились таким образом, что в июле 1919 г. Климент Ефремович, отправившись на Украину, на короткое время все-таки стал командующим 14-й армией. Уже через месяц за самочинную сдачу Харькова деникинским войскам он был предан суду ревтрибунала. Разбирая обстоятельства дела, члены трибунала пришли к выводу, что военные познания Ворошилова не позволяли доверить ему даже батальон. Невежество командарма было столь велико, что стало… смягчающим вину обстоятельством — трибунал ограничился только отстранением Ворошилова от должности.
С образованием в ноябре 1919 г. 1-й Конной армии во главе с С.М. Буденным Ворошилов был назначен членом ее РВС. Крупные успехи армии в боях с войсками Деникина и Врангеля должен по праву разделить со всем личным составом и Климент Ефремович. По свидетельству С.М. Буденного, Ворошилов в прямом смысле слова крепко держался в седле. Он не раз лично ходил в конные атаки, проявляя и храбрость, и лихость. «Интересные бывают люди! — писал Буденный, вспоминая об одном из бесчисленных боестолкновений с поляками. — Климент Ефремович — по натуре горячий, в бою менялся и становился необычно хладнокровным. В самый разгар рубки он мог говорить самые обыкновенные вещи, высказывать свое впечатление о бое. И сейчас по виду его казалось, что участвует он не в атаке, где могут убить, а словно бы в спортивном состязании»