Вихри Февраля вынесли Григория Ивановича из солдатской среды наверх. Очень скоро он стал председателем солдатского комитета целой дивизии. Взял сторону большевиков. Как агитировавший против наступления, организованного Керенским летом 1917 г., был арестован, но вскоре освобожден.
Армейскую службу Григорий начинал в артиллерийских частях, и этот случайный выбор рода войск во многом определил его сногсшибательную карьеру в Красной армии. До Октября 1917 г. он прошел путь от рядового до старшего фейерверкера (унтер-офицера), а вот после большевистского вооруженного переворота к весне 1918 г. занял, можно сказать, генеральскую должность, став начальником артиллерии 5-й Украинской советской армии, которой командовал К.Е. Ворошилов. Именно к нему, действовавшему со своей армией в районе Луганска, привел Кулик лично сформированный красногвардейский отряд, успевший повоевать с немцами и гайдамаками.
С тех пор они шли бок о бок. При обороне Царицына Ворошилов, командовавший 10-й и 14-й армиями, познакомил своего начальника артиллерии с И.В. Сталиным, который, безусловно, уже тогда обратил внимание на расторопного, хотя и не очень далекого красного командира. Обратил внимание и помогал его служебному росту. Разумеется, и Григорий Иванович позднее неизменно подчеркивал, что прошел становление и много воевал рядом с вождем. Вспоминая о деятельности 10-й армии в районе Царицына, он писал в автобиографии, датированной 1939 г.: «С этой армией я, как начальник артиллерии, под руководством товарища Сталина участвовал в обороне Царицына против белых и их разгроме».
Сталину нужны были именно такие не рассуждающие крестьянские парни, в пику военспецам Л.Д. Троцкого. Когда последний попытался, используя права председателя РВС, снять Кулика с должности начарта 14-й армии, ему воспрепятствовал именно Сталин, поддержанный Г.К. Орджоникидзе. Под руководством Ворошилова Кулик участвовал в разгроме антисоветского мятежа, поднятого в мае 1919 г. командиром 6-й дивизии Н.А. Григорьевым на территории Херсонской и Екатеринославской губерний. Получил за это орден Красного Знамени.
Вторым орденом Красного Знамени он был награжден уже за действия в качестве начальника артиллерии 1-й Конной армии, куда получил назначение по ходатайству члена РВС армии Ворошилова.
Вместе они служили и по окончании Гражданской войны в Северо-Кавказском военном округе. Позднее оба перебрались в Москву. В 1925 г. после смерти М.В. Фрунзе Климент Ефремович стал председателем Реввоенсовета СССР и народным комиссаром по военным и морским делам, а Кулик, в свою очередь, был назначен начальником управления в Главном артиллерийском управлении РККА.
В 1930 г. он недолго командовал Московской пролетарской дивизией, откуда был направлен на учебу в Военную академию им. М.В. Фрунзе. Затем пять лет состоял в должности командира-комиссара 3-го стрелкового корпуса, после чего в мае 1937 г. был назначен начальником Артиллерийского управления РККА (так некоторое время называлось ГАУ).
До поры до времени сохранять динамизм в служебном росте позволяли близкое знакомство с руководителями государства и репутация первоконника, высоко ценившаяся в РККА. В январе 1939 г. Кулика назначили заместителем наркома обороны СССР и присвоили звание командарма 1-го ранга. Вся грудь была в орденах, правда, немалую часть их составляли награды юбилейные (например, третий орден Красного Знамени Кулику был вручен к 10-летию обороны Царицына, а второй орден Ленина — к 20-летию РККА).
В целом спокойное течение жизни до войны отравляли Григорию Ивановичу упреки в темных родственных связях, недостойных такого высокого руководителя. Как следует из упомянутой выше справки начальника военной контрразведки Михеева, окружение Кулика было «явно шпионским». Первая жена Григория Ивановича происходила из классово чуждых: была дочерью кулака. С ней будущий маршал расстался, лишь получив выговор от Центральной контрольной комиссии ВКП(б) за попытку спасти своего тестя от раскулачивания.
Вторая жена, Кира Ивановна, с точки зрения родственных связей была еще хлеще. Она носила аж четыре фамилии — Симонич-Плавнек-Шапиро-Кулик. Происходила из дворян. Ее отец, граф Симонич, предводительствовал дворянством в бывшем Царстве Польском, руководил отделом царской контрразведки в Гельсингфорсе, за что был расстрелян ВЧК в 1919 г. Мать с 1934 г. жила в Италии, покинув СССР.
Братья Киры Ивановны, Константин и Сергей, были в свое время расстреляны за шпионаж. А ее сестры, как утверждали компетентные органы, тоже работали на иностранные разведки, тем более, что две из них, будучи замужем за иностранцами, проживали в Италии и Германии. По агентурным сведениям, маршал, находясь в заграничной командировке, тайно встречался со старшей, Александрой.
Как ни советовали ему доброжелатели, стремлением отмежеваться от такой родни не горел. И откуда в нем, полуграмотном сыне бедного полтавского крестьянина, зародилось такое стремление к голубой крови?
К «гнилым» родственным связям Кулика добавились обвинения во вредительстве. «По агентурным и официальным данным устанавливается, — докладывали в июле 1941 г. контрразведчики, — что Кулик Г.И., будучи начальником Главного артиллерийского управления КА, проводил вредительскую деятельность, направленную на срыв обеспечения Красной армии всеми видами вооружения. Примерами подрывной деятельности Кулика служит снятие с валового производства крайне необходимых для армии артиллерийских систем и боеприпасов к ним, торможение в принятии на вооружение новых образцов наземной и зенитной артиллерии, стрелкового и минометного вооружения…
В результате снятия с производства крайне необходимой для армии полковой, дивизионной и противоракетной артиллерии на 16 июля с. г. в распоряжении ГАУ КА иссякли все запасы 45-мм противотанковых пушек, 76-мм дивизионных пушек, обр[азца] 1902—[19] 30 гг. Ф—22, УСВ и 76-мм полковых пушек. Из более крупной артиллерии в запасах ГАУ КА на 16 июля с. г. состоят единицы артсистем»[203].
Что говорить, порядка в Главном артуправлении Красной армии и впрямь недоставало. Но не потому, что там засели некие заговорщики. Причины были куда банальнее: на смену многим сгинувшим в вихре репрессий талантливым военачальникам пришли сталинские выдвиженцы, многие из которых не отличались военными способностями, но были безусловно преданны вождю.
Кулик как раз и был одним из них. Начальником Главного артиллерийского управления он стал, возвратившись из Испании, держался заносчиво, хотя особых оснований к тому не имел. Ставший в годы Великой Отечественной войны начальником артиллерии Красной армии главный маршал артиллерии Н.Н. Воронов считал, что «Г.И. Кулик был человеком малоорганизованным, много мнившим о себе, считавшим все свои действия непогрешимы-ми. Часто было трудно понять, чего он хочет, чего добивается. Лучшим методом работы он считал держать в страхе подчиненных. Любимым его изречением при постановке задач было: «Тюрьма или ордена»[204]. Ему явно недоставало инженерных знаний, умения работать со специалистами и ГАУ, и оборонных заводов.
Мнение Н.Н. Воронова разделял маршал Г.К. Жуков. Впервые он столкнулся с Куликом на Халхин-Голе, где с июля 1939 г. разгорелся военный конфликт с Японией и куда замнаркома прибыл то ли для помощи, то ли как контролер. Тогда командовавший войсками комкор Жуков не позволил Кулику вмешиваться в управление войсками, считая его некомпетентным. «Я не могу отметить какую-либо полезную работу с его стороны», — напрямую ответил Жуков на вопрос Сталина, как помогал ему Кулик.
В воспоминаниях Жукова есть и иные свидетельства того, насколько Григорий Иванович безнадежно отстал от требований современной войны. На совещании высшего руководящего состава Красной армии в декабре 1940 г. даже Сталин осудил отсталость его взглядов на использование бронетанковой техники: Кулик предложил не торопиться с формированием танковых и механизированных корпусов, а танки небольшими частями — поротно и побатальонно — использовать только для непосредственной поддержки пехоты. Не случайно нарком обороны маршал С.К. Тимошенко бросил реплику: «Руководящий состав армии хорошо понимает необходимость быстрейшей механизации войск. Один Кулик все еще путается в этих вопросах» [205].
«СЧИТАЮ НЕОБХОДИМЫМ АРЕСТОВАТЬ…»
Тем не менее Григорий Иванович до самой войны сохранял доверие Сталина и оставался основным докладчиком ему по вопросам артиллерии. Из-за недальновидности и низкой профессиональной подготовки заместителя наркома наша армия лишилась некоторых образцов артиллерийского вооружения, показавшего высокие боевые качества. Жуков считал, что именно по «авторитетному» предложению Кулика накануне войны были сняты с производства 45- и 76,2-мм пушки, выпуск которых с большим трудом пришлось налаживать уже в ходе войны. Не была принята на вооружение отличная 152-мм гаубица. Не сумел оценить Кулик и такое мощное реактивное оружие, как БМ-13 («катюши»).
Но это стало ясно уже с началом войны против Германии. Пока же все перекрывал авторитет героя Гражданской войны и испанских событий. В 1940 г. за участие в войне с Финляндией он был удостоен звания Героя Советского Союза, и на его петлицы легли маршальские звезды. Объективно говоря, вклад Кулика в победу над финнами оказался небольшим. Его репутация полководца стала хромать на обе ноги уже на этапе планирования кампании. Командующий войсками Ленинградского военного округа К.А. Мерецков и начальник артиллерии РККА Воронов, которым было поручено подготовить план войны, доложили, что для проведения наступательной операции потребуется не менее двух-трех месяцев. Прибывшие в ноябре 1939 г. в штаб ЛВО заместители наркома обороны Кулик и Л.З. Мехлис, начальник Политуправления РККА, раскритиковали это предложение, настояв на сроке в 10–12 дней. Хорошо известно, чем обернулось такое шапкозакидательство: война продлилась более четырех месяцев и стоила огромных потерь.