Чем же Сталин обещал рассчитаться с немцами за получение современного оборудования? По торговому договору Советский Союз должен был в течение двух лет поставить Германии: «Кормовые хлеба – в скобках стоимость в миллионах марок – (22,00); жмыхи (8,40); льняное масло (0,60); лес (74,00); платина (2,00); марганцевая руда (3,80); бензин (2,10); газойль (2,10); смазочные масла (5,30); бензол (1,00); парафин (0,65); пакля (3,75); турбоотходы (1,25); хлопок-сырец (12,30); хлопковые отходы (2,50); тряпье для прядения (0,70); лен (1,35); конский волос (1,70); обработанный конский волос (0,30); пиролюзит (1,50); фосфаты (половина в концентратах) (13,00); асбест (1,00); химические и фармацевтические продукты и лекарственные травы (1,00); смолы (0,70); рыбий пузырь (Hausenblasen) (0,12); пух и перо (2,48); щетина (3,60); сырая пушнина (5,60); шкуры для пушно-меховых изделий (3,10); меха (0,90); тополевое и осиновое дерево для производства спичек (1,50). Итого на 180 млн. марок».
Такая «торговля» Сталина с Гитлером выглядит почти издевательской. За закупки новейшего современного оборудования и станков вождь расплачивался перьями и пухом, паклей и рыбьим пузырем, щетиной и жмыхом.
Обратим внимание и на то, что хрущевские клевреты беззастенчиво лгали, когда убеждали советских людей, будто бы Сталин продавал Гитлеру зерновой хлеб. То было фуражное зерно! Фураж (от французского слова fourrage), – смесь зерен злаков и бобовых, предназначен на корм скоту.
Он отправлял немцам буквально отходы производства. Это касалось и поставок руды. Отправляемая руда была с низким содержанием полезных материалов. И когда немцы пытались предъявить претензии, их ткнули носом в текст договора, в котором не оговаривалось обогащение. Немцам было заявлено, что в СССР якобы недостаточно обогатительных фабрик.
Таким образом, накануне войны Сталин приобрел новейшее современное оборудование и возможность его нелицензированного воспроизводства. Но и это было еще не все. 11 февраля 1940 года, когда подписали договор, он включал список военных поставок, составлявших «сорок две машинописные страницы, напечатанные через полтора интервала». В список входили все новейшие немецкие самолеты, военные суда, полные установки для державшихся в секрете химических и металлургических процессов.
В течение марта советская сторона приостановила поставки, указав на то, что Германия не выполнила обязательств по углю, и что не поступило ни одного самолета. Стремясь восстановить доверие, Гитлер подписал указ, отдававший приоритет поставкам в Советский Союз военной техники, даже в ущерб вермахту.
И все-таки, как бы ни стоял остро для Сталина в те годы вопрос: «если завтра война» – страна еще жила полнокровной мирной жизнью. Рост материального благосостояния и всеобщего образования способствовал подъему культуры и расширению интеллектуальных интересов всех слоев населения. В сравнении с 1933 годом тиражи газет возросли на 40%, журналов – на 47, книг – на 37 процентов. Потребление политической литературы удвоилось, а художественной – утроилось. СССР стал самой читающей страной в мире.
К 30-м годам в стране расцвел талант А. Толстого, М.Шолохова, К. Паустовского, К. Федина, А. Фадеева, А. Гайдара, многих других признанных народом советских писателей, по образному выражению Сталина, «инженеров человеческих душ». Но подлинным объектом всеобщего поклонения стал кинематограф. К этому времени «великий немой» заговорил. «Как зритель Сталин был истовым поклонником нового искусства, отдавая просмотрам фильма один-два вечера в неделю».
Конечно, он был человеком своего времени и часто смотрел в своем окружении как новые, так и старые киноленты. Однако Сталин не мог не руководствоваться политическими мотивами в оценке произведений искусства, так как искусство, как составная часть жизни, не могло быть вне политики.
Но то, что на кинофильм «Веселые ребята» ополчилась критика, к Сталину отношения не имело. Против нее выступили члены бывшего РАППа. В «Литературной газете» была помещена карикатура, на которой Чапаев выметал с экрана «Веселых ребят».
Сталин просмотрел еще незаконченную ленту на квартире Горького. Фильм доставил ему искреннее удовольствие, и «запрет» чиновников от культуры на фильм Александрова был ликвидирован. Злая критика обрушилась и на другую кинокомедию Александрова «Волга-Волга», но и в ее оценке мнение Сталина разошлось с оценками кинокритики. Он любил кинокомедию «Веселые ребята» и чуть не наизусть знал диалоги фильма «Волга-Волга». Но он был не только благодарным зрителем. Сталин одним из первых дал высокую оценку совместной работе Сергея Эйзенштейна и Григория Александрова «Броненосец «Потемкин», ставшей «лучшей кинокартиной мира».
Вождь понимал значимость искусства кино и как средства развлечения, и его роль в качестве мощного аргумента воспитания. Со многими реясиссерами он подробно обсуждал сценарии будущих фильмов еще на стадии намечавшихся съемок. При съемках «Аэрограда» Довженко столкнулся с осложнениями, угрожавшими не только кинокартине, но и судьбе режиссера.
Отчаявшись, он написал письмо Сталину. Спустя двадцать два часа кинорежиссер оказался в кабинете вождя. В присутствии Ворошилова, Молотова и Кирова Сталин попросил прочесть сценарий. Затем он спросил: «Могли бы вы показать на карте место, где бы начали строительство города, если бы вы были не режиссером, а строителем?» Перешли в маленький кабинет. Довженко показал и объяснил, почему он выбрал это место.
Александр Довженко, которому вождь при подробном обсуждении сценария «дал ряд указаний и разъяснений», вспоминал: «Я понял, что его интересует не только содержание сценария, но и профессиональная, производственная сторона нашего дела... Я ушел от товарища Сталина с просветленной головой, с его пожеланием успеха и обещанием помощи». После выхода «Аэрограда» на экраны, в феврале 1935 года, вручая кинорежиссеру орден Ленина, Сталин напомнил: «За вами долг – украинский Чапаев!»
Речь шла о будущем кинофильме «Николай Щорс». Такой случай не единичен. Но он знал, чего хотел; его советы, как и во многих других случаях деятельности, были высокопрофессиональны, а оценки объективны; могло показаться, что он всю жизнь занимался обсуждаемыми вопросами. После просмотра и обсуждения фильма «Старое и новое», в котором приняли участие Эйзенштейн и Тиссе, режиссер Г. Александров писал: «Беседа со Сталиным и поездка по стране (предпринятая по совету И.В. Сталина) не только дали новую концовку нашему фильму, но и оказали большое влияние на восприятие всего, что мы впоследствии увидели в Европе и Америке».
Знакомясь со сценарием кинофильма «Суворов», к съемкам которого на «Мосфильме» В. Пудовкин приступил летом 1940 года, Сталин написал в записке: «Сценарий «Суворова » страдает недостатками. Он тощ и не богат содержанием. Пора перестать изображать Суворова как добренького папашу, то и дело выкрикивающего «ку-ка-ре-ку» и приговаривающего «русский», «русский». Не в этом секрет побед Суворова».
Он указал на «особенности военной политики и тактики Суворова: «Правильный учет недостатков противника и умение их использовать до дна. Хорошо продуманное и смелое наступление, соединенное с обходным маневром для удара по тылам противника. Умение подобрать опытных и смелых командиров и нацелить их на объект удара. Умение смело выдвигать отличившихся на большие посты вразрез с требованиями правил о рангах, мало считаясь с официальным стажем и происхождением. Умение поддержать в армии суровую, поистине железную дисциплину...»
Отметив, что сценарий создает впечатление, будто бы особенностью «военной политики и тактики» Суворова являлись главным образом доброта в отношении солдат и хитрость, переходящая в авантюризм, в отношении противника», он заключает: «Это, конечно, недоразумение, если не сказать больше».
То было суждение будущего Генералиссимуса страны. Он внимательно вгляделся в особенности таланта русского полководца, и когда пришла его пора «взяться за оружие», Сталин сделал это с мастерством и опытностью подготовленного военачальника.
Встречи и беседы с ведущими творческими представителями литературы, театра и кино не были пустым времяпровождением сноба, демонстрирующего свои «барские» вкусы. Строитель нового государства, на основе принципов утверждаемого строя, его философии и идеологии, вождь разумно и оправданно заботился о направленном формировании нравственных, патриотических, человеческих и гражданских качеств всего народа.
Он ясно осознавал, что умудренные жизненным опытом поколения должны учить и воспитывать своих потомков. И как в мире естественной природы необходимо отличать полезные плоды от ядовитых, так и нравственное и духовное воспитание было не менее необходимо, чем предостережения от употребления органической отравы.
Конечно, было бы неправильным видеть в его действиях попытку самовосхваления, когда он обратился к истории партии. Невзирая на огромный объем практической работы, в разгар внутриполитической борьбы, разработки реформы избирательной системы, решения проблем хозяйственной и внешнеполитической деятельности государства Сталин принял участие в подготовке «Истории Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Краткий курс».
Он вышел под его редакцией и с некоторыми разделами, написанными им лично. В частности, частью главы «О диалектическом и историческом материализме », которая в течение последовавших десятилетий была руководством для всех изучавших марксистскую философию. Краткий курс в предельно сжатой форме резюмировал путь, пройденный большевистской партией, обозначив основные вехи и содержание ее борьбы.
Выступая на XVIII съезде партии, Сталин говорил: «Нельзя требовать от классиков марксизма, отдаленных от нашего периода в 45—55 лет, чтобы они предвидели все и всякие случаи зигзагов в истории в каждой отдельной стране в далеком будущем».
По подобию этого утверждения нельзя требовать от «Краткого курса», созданного в определенных условиях, применительно к определенному и во многом различному образовательному уровню коммунистов тех лет, универсальной полноты изложения истории правящей в СССР партии. Но нельзя и не заметить, что эта книга стала идейным оружием народа, принявшего тяжелейшую войну. Значимость этой книги в том, что она была создана ко времени.