Каратели наступали, постепенно сужая кольцо окружения, тщательно прочесывая лес. Первые их цепи подошли к нашей круговой обороне около двух часов дня. Ее протяженность не превышала двух километров. В труднодоступных местах партизаны находились в ста и более метров друг от друга. Там же, где можно было ожидать удара, расположились боевые группы. На левом фланге группой бойцов руководил Руднев, с противоположной стороны были Базима, Дед Мороз, Курс. На опушке густого сосняка занимал оборону Карпенко со своими орлами. Центр защищала группа Пятышкина. Здесь же установили батальонный миномет и танк. Партизаны засели в щелях и траншеях. Нас не видно, а наступающие как на ладони. Солдаты хотя и прячутся за деревьями, но на фоне белого снежного покрова хорошо различимы. Метель уже угомонилась.
Первую цепь противника мы подпустили метров на пятьдесят и шквалом огня всю ее скосили. Опомнившись от неожиданного удара, фашисты начали подтягивать свои резервы для штурма партизанской обороны. Перегруппировавшись, они повели наступление одновременно с двух направлений – против группы Пятышкина и со стороны Спащины. В тылу у бойцов Пятышкина танк, стоящий на высотке. Позиция танка выгодная. Отсюда можно вести огонь в любом направлении, поддержать каждую боевую группу. Я находился возле танка.
Немцы подошли к высотке настолько близко, что были видны лица солдат. Из танка ударили прямой наводкой. Разрывы осколочных снарядов разметали фашистов. Уцелевшие отпрянули назад.
Самым уязвимым местом нашей обороны оказался участок со стороны болота. Оно замерзло, и немцы пустили по нему до полутора тысяч пехоты, а с краю по дороге – конницу. Атакующих прикрывали крупнокалиберные пулеметы. Однако, к нашему счастью, образовавшийся лед оказался недостаточно крепок, чтобы выдержать тяжесть человека. Гитлеровцы проваливались в грязное месиво. Вот тут-то и накрывали их огнем наши минометчики и танкисты.
Страшное это дело – минометный огонь в лесу. Мина, встречающая на своем пути ветку дерева, рвется, нс долетая до земли. Тысячи осколков поражают цель. Вопли раненых врагов сливались в сплошной рев. По коннице ударили танковая пушка и наши пулеметы.
Несмотря на потери, немцы лезли вперед. В критический момент на помощь Базиме подоспел Руднев, только что отбивший атаку на своем участке. Увидев комиссара, бегущего прямо на фашистов, первыми поднялись и побежали за ним с криками «Ура!» бойцы группы Карпенко. Командир отделения Васильев вырвался вперед и заслонил собой комиссара. Немцы не приняли контратаки и повернули вспять. Сотни вооруженных и вымуштрованных солдат не устояли против горстки героев.
Бой выигран. Еще раз каратели не пойдут в наступление: начало темнеть. Если бы оставался до вечера хотя бы один час, они предприняли бы еще одну атаку и тогда нам конец. Отбиваться нечем. Боеприпасы израсходованы все. Но фашистские части отошли, бросив на месте боя сто пятьдесят убитых солдат и офицеров. Среди оставленного врагом оружия, боеприпасов, военного снаряжения осталась и машина с 75-миллиметровой пушкой.
В этом бою отряд понес тяжелую утрату: пали смертью храбрых Василий Васильевич Ильин, Иван Тимофеевич Челядин и Николай Андреевич Воробьев.
Разведчики принесли тело Ильина. Подобрали его на опушке, где утром он первым начал бой. На небольшом расстоянии от огневой позиции насчитали сорок восемь трупов вражеских солдат.
Напротив штабной землянки была небольшая ложбинка, за ней пригорок, поросший кустарником. Здесь, в укромном месте, вырыли могилу. Положили рядом коммунистов Ильина, Челядина и комсомольца Воробьева.
Собрались все, за исключением дозорных. Комиссар начал речь.
– Прощайте, друзья! Вы пали в неравном бою. За кровь народа, за слезы наших матерей и жен, за будущее наших детей, за свободу Родины вы отдали все, что могли. На таких, как вы, героях, стояло в веках и вечно стоять будет наше Отечество. Многие зарились на богатство Руси и хотели поработить ее народы. Были тут и татаро-монгольские орды Батыя, и немецкие псы-рыцари, и польская шляхта, и полчища Вильгельма. Но всегда наш народ грудью вставал на защиту своей Родины и бил незваных гостей смертным боем.
Под Полтавой мы били шведов, на Кавказе персов, под Бородином французов, в Муроме американцев, на Хасане японцев, за Ладогой финнов. Все были биты, кто приходил к нам с мечом. Так будет и теперь. Гитлеровским выродкам никогда не видать Москвы, а русские в Берлине бывали, будем и мы. Прощайте, дорогие друзья и товарищи. Над вашими телами клянемся, не щадя своей жизни, уничтожать фашистов и их пособников, как бешеных собак!
– Клянемся! – в едином порыве произнесли партизаны.
Бережно опустили мы в могилу тела наших боевых товарищей, славных народных мстителей. Память о них навсегда сохранится в наших сердцах.
Первый рейд
Каратели отступили на свои исходные рубежи – в села, окружающие Спащанский лес. Их части, как доложила наша разведка, готовятся к новому штурму партизанской обороны. По дорогам из Путивля, Глухова, Кролевца, Конотопа беспрерывным потоком идут свежие подкрепления противника. Очевидно, утром враг предпримет повое наступление. А как же быть с боеприпасами? У бойцов осталось всего по нескольку патронов, за день боя все они были израсходованы.
Пришлось спешно готовиться к уходу из Спащанского леса.
В боевом приказе указывалось: «Дабы сохранить людской состав отряда для дальнейшей борьбы с немецкими захватчиками, считать целесообразным 1.XII 1941 года в 24.00 оставить Спащанский лес и выйти в направлении Брянских лесов».
Все, что невозможно унести с собой, зарыли в землю. Танк заминировали, пулемет сняли. Небольшое количество имевшихся в наличии сухарей и варенья выдали бойцам.
Чтобы сковать нашу маневренность и не дать нам вырваться из железного кольца окружения, противник надежно перекрыл заслонами и заставами все пути выхода из Спащанского леса. Оставался лишь один путь – через болото Жилень и реку Клевень. К нашему счастью, ночью ударил тридцатиградусный мороз. Река и болото покрылись тонким льдом. Отряд организованно двинулся по зыбкому ледяному насту. По Клевени мы добрались почти до села Щербиновка, а дальше уже пошли по снежной целине. Колонна часто останавливалась, люди выбивались из сил. Было очень тяжело бойцам, измотанным напряженным дневным боем и ночным маршем. И все же их приходилось торопить. Семен Васильевич Руднев, подбадривая партизан, напоминал им, что промедление смерти подобно, что, если не успеем оторваться от противника, будем раздавлены.
Ночная тьма помогла отряду, как говорится, проползти ужом между вражескими заслонами и пройти незамеченным буквально в нескольких десятках метров от хуторов и сел, занятых немцами. Впереди отряда шел партизан Коренев, который в этих местах провел большую часть своей жизни и прекрасно знал дорогу.
2 декабря. К середине дня мы отошли от Спащанского леса на добрых двадцать километров и остановились на дневку в хуторе Окоп. Догнавшие отряд разведчики рассказали, что на рассвете немцы обрушили на покинутый нами лагерь всю свою огневую мощь и с криками «Хайль Гитлер!» пошли в атаку на… пустые землянки.
Путь на север оказался свободным. Чтобы подтянуть к Спащанскому лесу почти три тысячи карателей, фашистское командование вынуждено было уменьшить гарнизоны в райцентрах.
5 декабря. Третий день продвигаемся в направлении Хинельских лесов. При подходе к селу Ястребщине Эсманского района местные полицаи попытались оказать сопротивление, но наша разведка их быстро уничтожила.
В селе Коренок комиссар Руднев провел собрание колхозников, на котором присутствовало свыше двухсот человек. Семен Васильевич рассказал о том, что советский народ активно поднимается на борьбу с оккупантами и что коренокчанам нужно также саботировать и срывать выполнение приказов фашистов. После собрания партизаны срубили установленную оккупантами в центре села виселицу.
6 декабря. Остановились в селе Хвощевке. Оно находится на опушке Хинельских лесов к югу от хутора Михайловский. Хинельские леса представляют собой как бы южную оконечность Брянских лесов. Тянутся они широкой полосой от Новгород-Северского к Севску, далее большими перелесками на север, северо-запад и северо-восток. Места эти для стоянки отряда особенно выгодны тем, что, во-первых, мы не отрывались от своих районов, могли постоянно поддерживать с ними связь, имея возможность в любое время туда вернуться, во-вторых, обеспечивался надежный тыл – Хинельские и Брянские леса. К тому же хорошей базой для отряда в Хинельских лесах могут служить лесокомбинат и его поселок, расположенные в тридцать пятом квадрате лесного массива.
7 декабря. С целью разведки местности в тридцать пятый квадрат посылалась небольшая группа партизан во главе с Дедом Морозом. Вернувшись, Алексей Ильич рассказал, что в поселке лесокомбината проживают какие-то странные люди. Они выдают себя за сапожников. Но это, очевидно, липа. К незнакомым относятся с большим подозрением. Нам не поверили, что мы партизаны.
На краю поселка Алексей Ильич обнаружил пустые недавно построенные землянки. «Сапожники» говорили, что в них раньше находились партизаны, но они куда-то ушли. В одном из домов нашим разведчикам показалась подозрительной дверь, ведущая в чулан. Потребовали ее открыть, но хозяйка долго упиралась, говоря, что там никого нет.
Алексей Ильич распахнул дверь и очутился лицом к лицу с неизвестным человеком, изрядно обросшим. В руке незнакомца блеснула вороненая сталь пистолета. Но властный окрик «Свои, не стреляй!» предотвратил несчастье. Начались переговоры. Долго прощупывали друг друга. В конце концов нашли общий язык. Незнакомцем оказался командир Севского партизанского отряда Хохлов. Отряд он распустил, и люди разошлись по домам. «В здешних краях, – шутил Алексей Ильич, – взяла верх «тактика сохранения сил».
8 декабря. Утром Путивльский объединенный отряд построился в походную колонну и, соблюдая все мер