над патриотами.
Посоветовавшись с Рудневым и Базимой, я решил предпринять рейд в Путивльский район, чтобы, во-первых, новыми диверсиями и ударами по гарнизонам противника поддержать наступление Красной Армии и, во-вторых, напомнить оккупантам, что живет наш отряд и не будет пощады им на советской земле.
На совещании командиров групп я умышленно не сообщил, куда пойдем, упомянул лишь, что двинемся в южном направлении и ближайшим нашим пунктом будет Крупец. Люди оживились. Все командиры доложили о готовности своих групп выступить в любое время.
Поднялся Руднев.
– Товарищи, хочу обратить ваше внимание на следующее, – сказал он. – Первое – держать железную воинскую дисциплину на марше, в боях и в населенных пунктах, через которые мы будем проходить. Дисциплина у наших партизан хорошая, жаловаться пока не приходится. Но ее необходимо закрепить. В отряды ежедневно вливаются новые бойцы. Нужно, чтобы каждый из них буквально с первого дня своего пребывания в отряде сознавал и понимал, что без строжайшей дисциплины невозможно успешно действовать в тылу врага. Второе – это наше отношение к населению. Мы – народные мстители, живем для народа и боремся во имя его свободы. Значит, каждый партизан должен относиться к населению с особым вниманием и чуткостью. На марше из строя не выходить, хаты для дневки занимать только те, которые будут отведены квартирьерами. Продуктов у населения не брать, даже если будем голодать. Малейшее своеволие в конфискации продуктов, замене лошадей или другие порочащие партизана проступки будут рассматриваться как мародерство и караться по всей строгости советских законов военного времени.
После выступления Руднева я еще раз подтвердил, что основное правило партизана – это тесная связь с народом. Его поддержка для нас самое главное. Без помощи народа мы ничего не стоим. Так надо объяснить всем бойцам. На этом совещание было закончено.
Поход на Путивльщину
30 декабря. С наступлением сумерек оперативные группы построились в походную колонну. Посланные вперед разведчики доложили, что путь свободен. Головная походная застава и боевые охранения заняли свои места.
Тепло провожаемые жителями и партизанами отрядов Хохлова, Гудзенко и Гнибиды, мы двинулись в поход на родной Путивль. Маршрут мы наметили такой: пройти через Крупецкий район Курской области, оттуда повернуть на Шалыгино на территории Сумщины, а там близко и Путивль. Но от этого плана пришлось отказаться.
Утром в село Комаровку, где отряд остановился на дневку, прискакали связные Эсманского отряда с неприятным известием. Они сообщили, что немцы готовят против них крупную карательную экспедицию. Нужно было помочь соседям.
Для перепроверки разведданных эсманцы выслали вторую разведку в село Уланово. Возглавили ее комиссар отряда Лукашев и председатель райисполкома Копа. Не доезжая Уланова, они попали под кинжальный огонь вражеской засады. Чтобы уйти из-под обстрела, разведчики круто развернулись, а напуганные стрельбой кони неудержимо рванули вперед. В этот момент Копа, увлекшись стрельбой по противнику, выпал из саней. Подобрать его эсманцы не сумели.
Узнав об этом несчастье, я взял командование обоими отрядами на себя и, не медля ни минуты, повел их в наступление под прикрытием минометов и станкового пулемета.
Наш налет был настолько неожиданным и стремительным, что противник не успел сориентироваться и его оборона была быстро смята. Первым в село ворвался комендант нашего штаба Михаил Михеевич Кокин, а за ним путивляне и эсманцы, ненависть которых достигла предельного накала. Вскоре фашистский карательный отряд перестал существовать. Более ста трупов карателей валялись на ослепительно белом снегу. На огороде, за клуней, нашли Копу. Тело его было изрешечено пулями. Фашисты в бешенстве разрядили в него не одну пистолетную обойму.
31 декабря. По данным разведки стало известно, что противник разгадал наш маршрут следования и сконцентрировал большие силы в Крупце, а в Бегоще, Обесте, Студенке выставил заслоны. На 2 января оккупанты готовили наступление на объединенный отряд.
2 января. Сообщения о подготовке противника к новому наступлению не помешали нам встретить Новый год по народному обычаю. Бойцы нашего и Эсманского отрядов собрались в улановском клубе. Вместе с радушными хозяевами выпили по чарке, спели любимые песни. Не пришлось праздновать только разведчикам да тем, кто был в наряде, дозорах и на заставах.
За новогоднюю ночь разведчики с помощью местного населения выяснили полную картину расположения сил противника. Это позволило предупредить наступление гитлеровцев, сорвать их замыслы. В Бегощу были посланы оперативные группы. На рассвете, подойдя к селу с севера и востока, партизаны с шумом и стрельбой ворвались на улицы села. Для оккупантов осталась свободной только одна дорога – на Крупец, по которой они и удрали, думая, что туда движется весь наш отряд.
Маневр удался. Противник начал стягивать к Крупцу все свои силы.
3 января. Уклонившись от боя с основным ядром крупецкой группировки гитлеровцев, в ночь со 2 на 3 января мы вышли из Комаровки на Гумничи-Богуславку. В селе Красная Стрельница остановились на дневку.
8 января. В течение пяти дней провели операции по очистке от противника сел Калиновка, Жаденовка и Амонь Хомутовского района. Захватили там немецкие продовольственные базы с большим запасом продуктов. Десять лошадей и десять тонн хлеба взяли для нужд отряда, остальное раздали населению.
Во время операций встретились с Хомутовским партизанским отрядом. Он состоял всего из восьми, но крепких и дружных боевых товарищей. Командиру отряда Попкову и комиссару Зайцеву рассказали об отрядах Хохлова, Гудзенко, Гнибиды, познакомили их с эсманцами. Руководителям отряда мы посоветовали не терять с ними связи, постоянно увеличивать численность отряда. В случае острой нужды держаться Хинельских лесов. Заодно помогли им оружием и боеприпасами.
9 января. Отряд остановился в селе Гуте Глуховского района. По пути движения разгромили продовольственные базы противника, находившиеся на хуторе Воздвиженский. Около четырех часов дня противник силой до семидесяти человек атаковал нашу головную походную заставу. Коротким ударом мы разбили карателей и отряд снова продолжал свой путь в направлении Дубовичей.
И вот мы снова на Путивльщине. Остановились на отдых в селе Кагань. Отсюда до Спащанского леса не больше пятнадцати километров. Но старая база уже мало нас интересует, так как отряд вырос, расширился размах его действий, изменилась тактика. Мы уже не думаем о длительных стоянках. Описав большую дугу по северу Сумской, югу Курской и Орловской областей, разгромив на своем пути гарнизоны противника, мы убедились, что тактика крупного партизанского отряда должна строиться прежде всего на внезапных ударах там, где его не ждут, то есть на высокой маневренности отряда и на его взаимодействии с отдельными местными боевыми группами, подчиненными единому командованию.
Объединяя и направляя оперативные действия партизанских отрядов и групп соседних районов, наш отряд по-прежнему оставался маневренным и в то же время имел возможность проводить серьезные операции. Кроме того, мы приобрели прекрасную тыловую базу в Хинельских лесах, а в случае необходимости сможем отойти в Брянские леса. Словом, мы вырабатываем необходимые навыки рейдирующего партизанского соединения.
Зимовать мы думали в монастыре, расположенном в Новослободском лесу. В обнесенных толстой каменной стеной монастырских постройках могло разместиться несколько тысяч человек. Перспектива проведения морозной зимы в теплых монашеских кельях была очень соблазнительной, но от этого плана пришлось отказаться. Задерживаться надолго в монастыре – значит, лишиться свободы маневра и обречь себя на окружение. Решили идти в рейд.
Свое вступление в Путивльский район отряд отметил разгромом гарнизонов противника в селах Ильино-Суворовке, Стрельниках, Ротовке, Окопе, Будище, Погаричах и Брусках, Попутно уничтожили телефонно-телеграфную связь Глухов – Воронеж, Кролевец – Ярославец.
Возвратившись из Ильино-Суворовки, партизаны привезли с собой бывшего председателя Чернобровского сельсовета Голубкову. Мы, путивляне, хорошо знали эту высокую жизнерадостную женщину. Незадолго до войны ее избрали народным судьей. Смотрю, входит в штаб женщина с серым, землистым лицом, худая, кожа да кости.
Голубкова рассказала нам страшную историю. В начале декабря по доносу провокатора она была арестована. После долгих пыток и надругательств вместе с другими заключенными ее привели в подвал путивльского монастыря на расстрел. Пуля пробила ей грудь. Сколько пролежала без сознания, она не знает. Но когда очнулась, поняла, что лежит среди трупов.
С трудом поднялась, влезла на бочку, дотянулась до окна. Монастырь стоит на самом берегу Сейма, от окна до обрыва не больше двух метров. Как выбралась из окна, как Сейм по льду босиком перешла, тоже не помнит. Возле Ильино-Суворовки ее подобрали колхозники. Обмыли раны, перевязали и надежно укрыли.
Угостили Голубкову крепким душистым чаем, а потом вызвали в штаб врача Маевскую и передали ей раненую.
11 января. Еще вчера, с наступлением темноты, начали громить полицейское управление в селе Воргол. Там оккупантам удалось создать гарнизон из нескольких десятков головорезов-предателей, среди которых немало было полицейских из разогнанных нами гарнизонов сел клевеньской поймы. Свора предателей рьяно выслуживалась перед своими хозяевами, проявляла неслыханную, иезуитскую жестокость по отношению к людям, хоть немного заподозренным в сочувствии партизанам. Они всячески терроризировали население района, заживо сжигали, расстреливали советских активистов и семьи партизан.
Ровно в 19.00 в небо взвилась ракета. По этому сигналу оперативные группы Бабинца, Карпенко, Пятышкина, Кочемазова и Васильева с разных направлений ворвались в село Воргол. Наступление поддерживалось беглым минометным огнем. Создали видимость полного окружения. Застигнутые врасплох предатели не успели сделать и десятка выстрелов, как боевые группы окружили управление комендатуры. В течение получаса операция была закончена. Еще одно осиное гнездо перестало существовать.