Не легче была обстановка на участках обороны Кириленко и Карпенко. Несмотря на огромные потери, враги не отступали, чувствовалось, что они ждут подкрепления. Воинское мастерство и храбрость проявил здесь младший лейтенант Иван Акименков. Со своим отделением он защищал очень важную для нас высотку на краю села. Заняв ее, противник имел бы господствующее положение. Это понимали партизаны. Понимали и мадьяры.
Потеряв убитыми более тридцати человек, они продолжали упорно штурмовать Акименкова. И вдруг замолчал наш станковый пулемет, прикрывавший высотку. Федор Горкунов и Василий Комов по-пластунски добрались до него. Оказалось, что пулеметчики убиты, а пулемет заклинило. Устранив неисправность, они полоснули очередью по надвигавшейся цепи солдат и заставили их залечь.
Положение несколько исправилось, но перевес сил у наступающих был чересчур велик. Пришлось идти на крайнюю меру – бросить на выручку минометно-пулеметную группу Коренева.
Первыми двумя минами минометчики Ефим Кушнир и Петр Гаркавенко подавили неприятельскую пулеметную точку, бившую по центру нашей обороны. Пулеметчики Сергей Горланов и Владимир Кислов, выдвинувшись вперед, заставили залечь третью вражескую цепь, уже достигшую крайних хат села.
Мороз был страшный – тридцать пять градусов с ветерком. Лежать в такую пору на открытом наветренном косогоре – дело гиблое. Гитлеровцы замерзали на наших глазах.
К 15.00 со стороны леса начала подтягиваться третья группа противника. Снова поднялись в атаку солдаты первых двух группировок. А у нас уже почти не было патронов. Кое-кто из товарищей начал волноваться…
Укрывшаяся на опушке северо-восточнее хутора Байдарова засада ожидала сигнала с командного пункта. Я медлил. Нужно было выждать, когда прибывшая группировка подставит свой фланг под огонь засады. Это был наш последний резерв, и допустить ошибку значило проиграть бой, погубить все соединение.
Наконец, долгожданный момент настал. Каратели развернулись точно так, как я предполагал. По моему сигналу Кочемазов и Цимбала ударили во фланг развернувшейся колонны противника и по его обозу. В первые же минуты пулеметчики лейтенанта Цветкова и Федорова вывели из строя десятки карателей. Фашисты метнулись вправо и снова попали под шквальный пулеметный огонь Сергея Абрамова, который с пятью товарищами прикрывал фланг группы Цимбала и Кочемазова. Началась паника. Бросая оружие и раненых, фашисты бросились бежать.
Из дневника мадьярского офицера, которого в последние минуты боя подстрелил и притащил на себе в штаб соединения летчик Борисов, мы узнали, что нашу засаду противник принял за парашютный десант Красной Армии. «Когда батальоны стали подходить к Веселому, – писал этот офицер, – русские самолеты высадили в тылу у нас десант». Этими предположениями врага очень гордились бойцы. В шутку они стали называть себя парашютистами, а Канавец, доставший еще два месяца назад петлицы авиадесантных войск, чувствовал себя буквально именинником. Ведь уже дважды – в Дубовичах и в Веселом – противник введен в заблуждение этими петлицами.
Бой был выигран. Противник бежал от Веселого, оставив на поле убитыми и замерзшими более шестисот человек. Дорогой ценой досталась нам эта победа. Смертью героев погибло немало отважных партизан. Среди них комиссар Глуховского отряда – стойкий большевик и талантливый агитатор Александр Павлович Белявский, герой гражданской войны Семен Емельянович Ракитин, путивляне Корч, Кугат, Самко, Василий Лебедев из Куйбышева, горьковчанин Борис Морозов, Романцов и Постников из Кировской области. Умерли от ран Тараканов, Харин, Ильюшенко, Павлов.
Жалко, очень жалко, товарищей, но что поделаешь. Добыть победу без крови нельзя.
В Хинельских лесах
3 марта. Вчера, как только сгустились сумерки, поднялась вьюга. Мороз к ночи стал еще злее. Усталость после дневного боя валила людей с ног. Но не об отдыхе думали мы, а о том, как незаметно уйти из Веселого, запутать следы и оторваться от противника. Если не уйдем, то утром враг ринется в бой с новыми силами, а нам драться нечем: нет снарядов и мин, на каждый автомат осталось всего по неполному диску патронов, а на винтовку – по обойме. Пришлось дать команду всем отрядам и боевым группам выстроиться в походную колонну и двигаться на Бруски. Впереди пошла разведка и головная походная застава, по бокам боевые охранения прикрывают арьергард.
Петляя по проселочным дорогам и снежной целине, мы прошли мимо Софиевки, Ревякина, Малушина и остановились на дневку в Брусках. Задуманный маневр осуществился. Каратели отстали.
Невдалеке от Брусков расположена деревня Мойсеевка. В ней скрывается жена комиссара Руднева Домникия Даниловна с семилетним сыном Юриком. Когда Семен Васильевич был здоров, ни у кого не возникало мысли, чтобы забрать их в соединение. У всех было свое горе. Семьи очень многих партизан находились либо в оккупированных врагом селах и городах, либо вообще неизвестно где. Теперь же, видя страдания тяжело раненного комиссара, было решено сделать так, чтобы его верный, настоящий друг – жена находилась рядом с ним.
Среди ночи Горкунов, Радик и два пулеметчика ворвались на санях в Мойсеевну, подняли с постели Домникию Даниловну с Юриком. Выехав из села на косогор, они дали несколько пулеметных очередей по немецкой управе. Над селом взвилась ракета. Тревога. Заработали минометы. Но все впустую. Смельчаки, перевалив за горку, рысцой поехали дальше. К утру Домникия Даниловна и Юрик были в Брусках.
Нужно отдать должное выдержке этой скромной женщины. Видя тяжелое состояние Семена Васильевича, она сумела взять себя в руки, не выдала тяжелых переживаний и делала все, чтобы муж как можно быстрее выздоровел.
Трудно работникам медсанчасти лечить больных и раненых в наших условиях. К тому же иногда необходимо проконсультироваться, особенно по поводу сложных ранений, с другими, более опытными врачами. А где их взять? И все же они попросили меня найти такого врача, с которым можно было бы посоветоваться о ранении Руднева и Павловского.
По сведениям связных, в Хуторе Михайловском живет прекрасный хирург Самохвалов. Но хутор этот занят фашистами. Надо выкрасть его у немцев. Похищение хирурга поручили командиру четвертой оперативной группы Пятышкину. Он с радостью взялся выполнить это поручение. С Рудневым его связывала боевая партизанская дружба. С первых дней войны они вместе, сначала в Новослободском лесу, теперь в объединенном отряде, который стал именоваться соединением. Комиссар всегда помогал Павлу Степановичу Пятышкину, типичному представителю сельской интеллигенции, в овладении военным мастерством. За короткий срок Пятышкин превратился из мирного сельского учителя в боевого партизанского вожака.
Много пришлось пережить пожилому доктору в памятную зимнюю ночь, когда к нему в дом явились вооруженные люди и потребовали немедленно собираться.
Только в пути, убедившись, что имеет дело с советскими партизанами и что ему никто не хочет сделать ничего плохого, он пришел в себя. По прибытии в соединение он сразу же приступил к делу. Вместе с врачом Маевской осмотрел раненых, дал важные советы. К утру Григорий Иванович Самохвалов с увесистым узлом продуктов, которые вручили ему партизаны, был благополучно доставлен домой.
4 марта. Вернулся из разведки Ефим Федоров с двумя товарищами. Они были оставлены для наблюдения за действиями противника в районе села Веселого. Разведчики рассказали интересную историю. Утром, после нашего ухода, гитлеровцы и мадьяры вошли в село. Они мобилизовали все население на рытье могил. В полдень устроили похороны. Но в это время в чистом морозном небе появились три немецких бомбардировщика, которые приняли траурную процессию своих собратьев за колонну партизан и добросовестно пробомбили их. Количество гробов и могил еще увеличилось.
Хлопцы передали мне дневники убитых ими мадьярского офицера и ефрейтора. Вот что писал офицер: «1 марта батальон отошел в Холопково, где хоронили убитых. Германские самолеты бомбили Веселое, но партизан там уже не было, зато сильно пострадали наши части. Только в нашем подразделении убитых трое и десять ранено».
В дневнике ефрейтора значилось, что «28.11.42 года в 5 ч. 15 м. мы вели перестрелку с партизанами в Чериеве. Оттуда двинулись на Шалыгино, где у нас завязался бой с немцами, которые приняли нас за партизан. Из Шалыгино пошли на Веселое и в 9 ч. 15 м. вступили в бой, который длился до 20.00.
Батальон понес очень большие потери. В 3-й роте убито 13, ранено 28, во 2-й роте убито и ранено 29, в 1-й роте убито 9. С наступлением темноты мы ушли па Путивль. В Веселом было очень много партизан».
Догоняя соединение, наши разведчики в селе Анатольевне встретились с немецкой разведкой. Их было 12 человек. Пришлось принять бой. Трех фашистов убили, одного пленили. Но он ничего путного не показал. Знал, что оккупанты расположились в Шалыгине и Глухове, подтвердил имеющиеся у нас сведения о потерях фашистов в веселовском бою.
Конная разведка доложила мне, что оккупанты мобилизовали все подводы чуть ли не во всем Шалыгинском районе и теперь колоннами движутся на Бруски. Село Неониловка, через которое мы рассчитывали пройти в Хинельские леса, занято противником. Пришлось на ходу менять маршрут.
Из Брусков мы вышли к Новой Слободе, а там – на Стрельники. Остановились на дневку в селе Ротовке, затем двинулись дальше на Волокитино, Сутиски, Тулиголово, Землянку.
5 марта. День провели в Гуте. С наступлением темноты двинулись мимо Собичева, Гремячек, Воздвиженского. Утром расположились в Говорунах. Возле этого хутора наш авангард столкнулся с немецкой разведкой и полностью уничтожил ее.
6 марта. Вечером мы проследовали через Горелые Хутора и Никитовну и поздней ночью скрытно подошли к селу Свеса. Оперативные группы Карпенко, Пятышкина и Кудрявского под общим командованием Бордашенко быстрым броском ворвались в центр села и разгромили застигнутый врасплох гарнизон противника.