Несчастье постигло соединение. Вечером минеры, возвратившиеся с задания, принесли изуродованное тело всеми уважаемого помощника командира Путивльского отряда и политрука первой оперативной группы, члена партбюро Георгия Андреевича Юхновца. С группой подрывников он минировал дороги, по которым ожидался подход противника. Произошла небольшая ошибка, и последовал взрыв. Вот уж поистине правильна пословица, что минер ошибается один раз в жизни. Жаль, очень жаль этого смелого и мужественного партизана. Пришел он в отряд в момент его организации, вместе со мной выходил из Путивля. Проклятая война вырвала из наших рядов еще одного замечательного советского человека.
13 октября. В соединение прибыла присланная Украинским штабом партизанского движения группа в составе одиннадцати человек. Временно, до выхода на Черниговщину, из нее организовали самостоятельную оперативную группу под номером одиннадцать. Командиром назначен лейтенант Саранулов, политруком – старший политрук Яровой.
В тот же день самолетом из Москвы прилетела группа, состоящая из десяти человек. Ее также зачислили в отряд.
21 октября. Проводили последнюю партию раненых и больных на аэродром орловских партизан. Ответственным назначили Панина, который с присущей ему добросовестностью благополучно доставил их на место и погрузил в самолеты.
О раненых и о медико-санитарной службе мы с Рудневым всегда проявляем большую заботу. В соединении существовал неписаный закон: все лучшее – раненым. Наш лесной госпиталь обеспечен всем, что только можно достать. На маршах подводы с ранеными и штабом всегда находятся под надежной охраной, на стоянках лучшие хаты отводим под госпиталь. Сестры, фельдшера и санитарки, эти славные герои, ни на минуту не отходят от своих подопечных. Самым тяжелым преступлением считается у нас бросить раненого товарища на произвол судьбы. И каким бы жестоким ни был бой, как бы нам ни приходилось туго, мы не только раненых, но и трупы убитых товарищей никогда не оставляем на поругание врагу.
Гитлеровцы обычно недоумевают: на поле боя сотни их трупов, а убитых партизан нет. Наши агентурные разведчики передавали, что немцы и мадьяры после боев с нами, находясь на отдыхе в селах, не раз говорили, что, мол, партизаны завороженные, что их ни пули, ни снаряды не берут.
На стоянке в любом селе или хуторе наши медики всегда оказывают необходимую помощь населению.
23 октября. В 14.00 противник перешел в наступление от Большой Березки через хутор Промаховка на Голубовку. Но, заняв окраину Промаховки, он был остановлен артиллерийским огнем наших батарей и неожиданным фланговым ударом конотопцев и бойцов третьей группы путивлян со стороны хутора Троицкий и отброшен к Большой Березке.
В этой операции тяжело ранен комиссар Конотопского партизанского отряда Федор Ермолаевич Канавец. Вышел из строя еще один верный боевой товарищ.
В соединение прибыла группа капитана Бережного, выполнявшая специальное задание штаба Брянского фронта. Несколько месяцев назад они были десантированы в тыл врага и колесили по районам Сумской области. Одновременно с ними прибыл подполковник Петр Вершигора с радистами и рацией. Всех их включили в тринадцатую оперативную группу.
24 октября. Завершили подготовку к рейду на правый берег Днепра. Вчера Вася Войцехович возвратился из штаба соединения Сабурова. Вместе с начальником штаба Бородачевым Ильей Ивановичем они разработали маршрут, составление которого задерживалось главным образом из-за отсутствия у сабуровцев разведданных о силах противника за пределами Брянского леса. Войцехович использовал сведения нашей разведки и отрывочные данные об отдельных вражеских гарнизонах, расположенных по направлению к Киеву.
Проверка готовности соединения показала, что все группы хорошо вооружены. Имеется полный комплект боеприпасов. Если раньше у нас на вооружении было только трофейное оружие, то теперь есть отечественные пушки, минометы, противотанковые ружья, автоматы, у диверсантов – мины новейших систем. В обозе нет ничего лишнего. Настроение у партизан боевое, они с нетерпением ждут выступления в поход.
Впереди новые бои и трудности. Но мы уверены в том, что сумеем выполнить приказ Центрального штаба партизанского движения – создать за Днепром новый партизанский край, поднять народ Правобережья на беспощадную борьбу с оккупантами. Порукой этому – годичный опыт наших рейдов по тылам врага. Ведь соединение – пионер в этом деле. Почти одиннадцать месяцев мы постоянно находимся в походах, наши рейды становятся все более значительными как по масштабу, так и по силе ударов по врагу. Фашистское командование никогда не знало, где мы будем завтра и куда нацеливаем свой удар. Поэтому оно не могло обеспечить достаточную охрану своих объектов и вынуждено бросать на борьбу с нами части, предназначенные для фронта. Несмотря на численный перевес противника, инициатива всегда была в наших руках, ибо мы принимали бой только в условиях, наиболее выгодных для нас и не выгодных для врага.
Рейдовая тактика полностью себя оправдала. Соединение прошло по северу Сумской области, и с выходами боевых групп на операции – 6047 километров. Разгромлено 12 вражеских гарнизонов, убито 4905 солдат и офицеров противника, уничтожено 25 танков и бронемашин, 26 автомашин, 3 паровоза, 194 вагона и цистерны. У врага захвачено два орудия, 29 минометов, 46 пулеметов, 253 автомата, а также много другого имущества.
Таков результат борьбы личного состава соединения партизанских отрядов Сумской области и тысяч наших верных помощников – связных, подпольщиков, агентурных разведчиков. Во всех наших успехах главная заслуга прежде всего принадлежит партийной организации, сумевшей сплотить партизан, поднять на борьбу с фашизмом тысячи мирных граждан сел, деревень и городов северной части Сумщины.
Во многих селах, городах и поселках нам активно помогали подпольные партийные, комсомольские и патриотические организации. Они направляли к нам бойцов, давали связных, подбирали явочные квартиры, сообщали данные о противнике…
По воле партии и советского народа возник огромный партизанский край в северной части Сумщины и дальше на севере в Брянских лесах, где целые районы стали недоступными для врага. Десятки партизанских соединений, сотни отрядов и групп брянских, орловских, курских партизан вместе с многими украинскими отрядами стояли на охране этой советской земли.
Теперь Коммунистическая партия поручила двум нашим соединениям заложить такую же прочную партизанскую основу на правом берегу Днепра. Это почетное задание партии будет с честью выполнено.
С наступлением темноты двинемся в поход на правобережье седого Днепра.
Сталинский рейд*[2]
Старая Гута – Москва
На большой поляне у южной опушки Брянских лесов есть село Старая Гута. Много Гут, и Старых и Новых, прошли мы на своем партизанском пути по Украине, но где бы ни были наши отряды, всюду бойцы вспоминали это лесное село с каким-то особенно теплым чувством. Партизанская столица— так называли Старую Гуту ее жители. Народ здесь был исключительно смелый, ничего не боялся, и во время немецкой оккупации жил, как при советской власти, немцев ни во что не ставил. Старогутовцы прямо сказали нам, когда мы первый раз пришли к ним из-под Путивля, весной 1942 года:
Одна у нас с вами судьба, товарищи партизаны, бояться нам нечего, в случае чего – в лес уйдем, народ мы лесной.
Леса здесь огромные, не то что у нас на Сумщине, их не окружишь, как в свое время немцы окружили Спадщанский лес под Путивлем, где мы, тогда маленькая группа путивлян, начали партизанскую борьбу. К северу от Старой Гуты леса тянутся за Брянск, десятки километров можно пройти ими, не видя просвета, а за тем краем – фронт, «Большая земля», Москва.
Недолго пробыли мы тогда в Старой Гуте, опять ушли на Сумщину, маневрировали вблизи железнодорожной магистрали и вернулись в Брянские леса, в свою тыловую базу, уже в конце июля.
Пусто было в Старой Гуте, когда мы во второй раз пришли в это село, предварительно разгромив мадьярский батальон, расположившийся здесь во время нашего отсутствия. Зайдешь в знакомую хату – ни души и никаких признаков крестьянского жилья. Только следы мадьярского постоя. На огородах полное запустение. Одни заросли лопуха и репейника, на картофельных посадках такой бурьян, что и ботвы не видно. Все погибло, один подсолнух кое-где пробился из сорняка. Было время уборки. Хлеба на полях перезревали.
Где народ, куда девался? Спасаясь от гитлеровцев, чуть ли не вся Старая Гута вместе со скотом ушла в леса. Забился народ в лесные трущобы, питался ягодой и молоком, ждал, пока вернутся «колпачки», как называли нас здесь, в Брянских лесах. «Ковпак» не выговаривали, говорили «товарищ Колпак», отсюда и пошло «колпачки».
Весть о том, что «колпачки» уже вернулись и прогнали фашистов из Старой Гуты, тотчас пронеслась по лесу. Возле партизанских шалашей залаяли выбежавшие вдруг из чащи собаки, за ними появились люди, старые и малые, тащившие на себе узлы и мешки со всяким домашним скарбом.
Большое, окруженное лесом село заново начинало жить. Партизаны, чем могли, помогали своим старым друзьям, все лето прятавшимся от немцев, вместе с народом убирали на полях перестоявшийся хлеб, косили луга. Наши радисты поспешили установить в селе репродуктор, ожившая Старая Гута услышала Москву. Какая это была радость для советского человека —услышать во вражеском тылу голос из Москвы! Артистка какая-нибудь песенку поет в Москве, а люди здесь слушают ее и плачут. Помню одну женщину. Стоит у репродуктора с девочкой на руках, слушает передачу из Москвы и слезы рукой вытирает. Девочка маленькая еще, ничего не понимает, а тоже кулачком глазки трет.
Многие колхозники пришли из леса больными. Больше всего народ страдал от цинги. Где получить медицинскую помощь? Только у партизан. И люди стали ходить в нашу санчасть, как в свою колхозную амбулаторию. Сначала из Старой Гуты, а потом и издалека. На подводах привозили тяжелобольных, разыскивали в лесу партизанского доктора. У шалаша санчасти всегда толпился народ, в очереди стояли женщины, дети. Никому не отказывали в помощи, в экстренных случаях Маевская, наш врач, тут же у шалаша на подводах делала и хирургические операции. Потребовалось много медикаментов, а у нас и для себя самого необходимого не было. Передали об этом по радио на «Большую землю». Думали, что сбросят на парашюте, а нам ответили, что вышлют самолет.