И мы и они сразу обратили внимание, что тактика у нас разная. В белорусском Полесье большинство партизан можно было назвать оседлыми. Здешняя природа – труднопроходимые, а местами вовсе непроходимые болота и леса – очень благоприятствовала созданию крепкой обороны. Белорусские партизаны умело воспользовались этим, усилили естественные заграждения минными и превратили свои лесные базы в неприступные крепости. Без проводников из местных партизан в этих лесах нельзя было и шагу ступить – сейчас же наскочишь на мины. Они были понатыканы тут всюду – все гати, дороги заминированы. Эта картина отчасти напоминала нам Спадщанский лес, первые месяцы существования Путивльского отряда. Конечно, масштабы здесь были совсем другие, неизмеримо большие, но тактика по существу та же, а мы считали эту тактику уже пройденным этапом. Сталинский рейд окончательно убедил всех в преимуществе маневренной тактики.
На совещании с белоруссами я повел разговор на эту тему, и прежде всего о беседе со Сталиным, о его указаниях, замечаниях. Все вскочили, обступили меня, каждому захотелось узнать подробности этой встречи. Когда я передал белоруссам привет от товарища Сталина, они сразу поняли, что появление наше здесь, в Полесье, не случайно.
Товарищи белоруссы проявили большой интерес к нашему рейду. Такой далекий рейд был для них новинкой. Мы обменялись с ними опытом. Они рассказали нам о действиях подрывных групп на вражеских коммуникациях. Нашим подрывникам предстояла большая работа, и они почерпнули для себя в героическом опыте белорусских партизан много ценного.
Около месяца простояли наши отряды в Ляховичах и соседних с ним деревнях на озере Червонном.
Хата, в которой устроились радисты со своей станцией, стала настоящим клубом, куда к определенному часу собирались наши и белорусские партизаны, местные колхозники за последними новостями с «Большой земли», где можно было узнать и все партизанские новости Полесья. На озере загорелись костры ледового аэродрома. В первую же ночь мы приняли на лед шесть самолетов из Москвы. Люди, высыпавшие из села на берег, чуть ли не прыгали от радости, когда большие транспортные машины, подлетая во тьме к горящим на озере кострам, вдруг включали сильные огни, на виду у народа одна за другой шли на посадку и, подруливая, выстраивались на льду в ряд. В Ляховичах появились люди в синих комбинезонах и меховых унтах – пилоты, бортмеханики, штурманы, стрелки-радисты. Вокруг них на улице и в хатах на «беседках» всегда толпился народ, жаждавший узнать, как живет, как выглядит Москва. Прилетели к нам корреспонденты центральных газет, кинооператоры, фоторепортеры, мы стали получать свежие номера «Правды». На санной дороге по озеру шло непрерывное движение транспорта. С аэродрома перевозились в Ляховичи доставленные самолетами боеприпасы: патроны, снаряды, взрывчатка, из Ляховичей на аэродром прибывали для отправки в Москву раненые и больные.
Немецкая авиация обнаружила партизанский аэродром, над озером Червонным закружились звенья «Юнкерсов». Они сбрасывали бомбы на лед и прибрежные деревни, но к этому времени мы уже достаточно пополнили свои боезапасы. Кстати сказать, пополнились и наши продовольственные запасы. Обратившись к местным рыбакам, мы с их помощью организовали настоящий подледный рыбный промысел. Бойцы возили рыбу с озера целыми обозами. Не говоря уже о том, что весь месяц, пока мы стояли в Ляховичах, рыбные блюда, самые разнообразные, не сходили с нашего стола, в поход было заготовлено по несколько килограммов сушеной, соленой и копченой рыбы.
Незадолго до выступления наших отрядов с озера Червонного к нам прилетел посланец Никиты Сергеевича Хрущева, член Верховного Совета УССР тов. Бегма. Его прибытие было для нас настоящим праздником. Он привез с собой ордена и медали и в Ляховичах перед строем всех отрядов вручил их награжденным партизанам.
Тов. Бегма остался в тылу врага для руководства партизанским движением в Ровенской области. Наша задача по-прежнему состояла в нанесении ударов по коммуникациям немцев в Правобережной Украине. За время стоянки на озере Червонном высылавшиеся отсюда в дальние разведки небольшие группы партизан побывали в Ровенской, Житомирской и Киевской областях.
На основе их разведывательных данных был составлен план рейда под Киев для того, чтобы уничтожить здесь ряд железнодорожных и шоссейных мостов, прежде всего мост у станции Тетерев на магистрали Киев – Коростень, по которой, как сообщали наши разведчики, в то время непрерывно следовали к фронту вражеские эшелоны. 2 февраля партизанское соединение выступило из Ляховичей, взяв направление на запад. Предстояло выйти из болотисто-лесной глуши Полесья на простор полей, пересечь по дуге все три изученные нашей разведкой области Украины и выйти к селу Блитча Иванковского района Киевской области. Это село, расположенное на берегу реки Тетерев, километрах в восьмидесяти от Киева, мы избрали исходным пунктом для проведения намеченных операций.
Под Киевом
Время было снегопадов, вьюжное. Все батальоны выехали на крестьянских санях. В пешем строю двигался только авангард. Колонна растянулась километров на восемь. И такой массе надо было переходить линии железных дорог! Дороги эти были под сильной охраной, которая могла получить подкрепление из гарнизонов ближайших крупных станций раньше, чем многоверстная партизанская колонна минует железнодорожный переезд. Тут приходилось прорываться с боем, блокируя гарнизоны станций, прикрываясь артиллерией, ставя ее на позиции у переездов, чтобы в случае подхода эшелонов с войсками противника сейчас же встретить их огнем.
Так было, когда после нескольких переходов лесными дорогами Полесья в западном направлении соединение, повернув на юг, в Ровенскую область, подошло ночью к железной дороге Пинск – Лунинец. Одни подразделения вели бой, а другие под обстрелом противника форсировали дорогу. Вдоль полотна светился поток трассирующих пуль. Крестьянские лошади испуганно шарахались, пятились. Чтобы предотвратить затор, поставили у въезда на полотно несколько партизан с кнутами. Они подстегивали упиравшихся лошадей. Если лошадь падала раненая или убитая, ее тотчас вместе с санями стаскивали под откос. Некоторые роты пересекли железную дорогу на галопе.
Трудно было скрыть от противника движение колонны, в которой насчитывалось более тысячи саней. Мы достигали этого тем, что то и дело меняли направление, петляли, сбивали немцев с толку, заставляли их кидаться из стороны в сторону.
За время маневренных действий у нас постепенно выработались свои железные законы партизанского марша. Выступать в поход с наступлением темноты, а при дневном свете отдыхать в лесу или в глухих селах. Знать все, что делается далеко впереди и по сторонам. Не идти долго в одном направлении, прямым дорогам предпочитать окольные, не бояться сделать крюк или петлю. Проходя мимо крупных гарнизонов врага, прикрываться от них заслонами. Небольшие гарнизоны, заставы, засады уничтожать без остатка. Ни под каким видом не нарушать в движении строй, никому не выходить из рядов. Всегда быть готовыми к тому, чтобы через две минуты после появления врага походная колонна могла занять круговую оборону и открыть огонь на поражение из всех видов оружия; одни пушки выезжают на позиции, а другие тем временем бьют прямо с дороги. Главные силы идут глухими проселками, тропами, дорогами, которые известны только местным жителям, а диверсионные группы выходят на большаки и железнодорожные линии, закрывают их для противника – рвут мосты, рельсы, провода, пускают под откос эшелоны.
Там, где идет ночью партизанская колонна, – тишина, а далеко вокруг все гремит и пылает. Вступаешь в село – подымай народ на борьбу, используй для этого все – листовки, радио, агитаторов, вооружай местных партизан, учи их своему опыту, чтобы завтра, когда будешь далеко, позади тебя не затухало пламя пожаров, не умолкал грохот взрывов. Ни в коем случае не говори «мы – путивляне», «мы – шалыгинцы», «мы – глуховцы», забудь названия своих районов. Никто не знает, куда мы идем, и никто не должен знать, откуда мы пришли. Весь народ воюет. И мы только струйка в грозном потоке народа. Пусть враг попробует найти нас.
С выходом на просторы Украины командование соединения заранее, так же как у себя на северной Сумщине, знало все, что немцы намеревались предпринять против нас, и благодаря этому всегда могло вовремя изменить маршрут или прибегнуть к другим контрмерам. Когда мы вступили в Ровенскую область, разведчики, уходившие далеко вперед, сообщили, что немцы собираются устроить в одном селе засаду. В село сейчас же была послана одна наша рота. Партизаны разошлись по хатам, смешались с жителями. Вскоре в село вкатилась колонна автомашин с немецкими солдатами. Они были встречены огнем автоматов и пулеметов. Стреляли изо всех окон. Тут не уцелело ни одного немца.
19 февраля партизанское соединение достигло местечка Большой Стыдыне – районного центра Ровенской области, расположенного в треугольнике железных дорог Ковель – Ровно, Ровно – Сарны, Сарны – Ковель. Отсюда было выслано в разные стороны несколько партизанских групп для диверсионной работы на коммуникациях противника.
Мы шли на юг, потом повернули на восток в направлении Житомирской области.
Леса редели. Хвойные сменились лиственными. Простора было все больше и больше. Утром, стоя на косогоре у въезда в село, можно было увидеть всю колонну, растянувшуюся лентой по дороге, уходившей в даль снежного поля. Села, в которых мы останавливались на дневки, были уже совсем не те, что в Полесье, – белые мазанки, сады, тополя, ивовые плетни.
Родная Украина! Впервые здесь народ видел такую мощную партизанскую колонну. Люди своим глазам не верили. Пушки в шестиконной упряжке, крупнокалиберные минометы – неужели это партизаны? Да не Красная ли это Армия уже вернулась?
Партизанские батальоны вступали в села с песней, сложенной одним из наших бойцов в Брянских лесах перед выходом в Сталинский рейд на Украину.