Главное имперское управление безопасности — РСХА в лице сотрудников гестапо[1] подставило Кобулову своего агента. Им был Орест Берлинкс, псевдоним «Лицеист». Двойной агент поставлял Кобулову дезинформацию. Информация, получаемая от Кобулова, поступала на стол Берия, а затем самому вождю. Немцы были не дураки и, чтобы дезинформации верили в Москве, материалы для Кобулова готовили основательно. Так, через своего агента, которому Кобулов верил, сообщали о предстоящем вводе немецких войск в Болгарию. Это осуществлялось, и доверие к «сведениям» Кобулова у вождя не поколебалось. А ведь основательная проверка агента немцев Берлинкса показала бы его антисоветскую сущность, помогла бы избежать нежелательных последствий действий двойника. В центре же боялись всесильного Берия и его ставленника Кобулова.
На расстоянии во времени становится понятным неверие Сталина разным сообщениям о дате гитлеровского вторжения. К тому же Гитлер несколько раз эту дату переносил. И еще такой психологический момент: если не всегда, то во всяком случае, часто люди хотят верить в желаемое и не воспринимают неприятную информацию. Примеры тому наша операция «Трест» и немецкая «Цицерон». В «Трест» деятели белоэмигрантского движения поверили, потому что им очень хотелось верить в существование организации, противостоящей существующему строю в России. А бесценная информация немецкого агента «Цицерона», камердинера английского посла в Турции, немцами не воспринималась, так как она их не устраивала. Так, например, планируемое союзниками антигитлеровской коалиции открытие Второго фронта удовлетворения гитлеровцам не приносило, никакой радости им не могло доставить.
Следует отметить, что начальник германской военной разведки — абвера — адмирал Канарис провел широкомасштабные мероприятия по дезинформации иностранных правительств через их разведывательные органы с целью довести до Советского правительства убедительные сведения о том, что Германия якобы намерена осуществить в 1941 году вторжение на Британские острова и, желая обеспечить себе тыл на Востоке, заинтересована в нейтралитете Советского Союза, поэтому стремится улучшить с ним взаимоотношения. А концентрация большого количества немецких войск на западной границе СССР объяснялась осуществлением подготовки немцев к вторжению в Англию.
Заместитель начальника Генштаба и Главного разведывательного управления Советского Союза генерал-лейтенант Филипп Иванович Голиков, зная характер Сталина, подстраивал свои заключения под его точку зрения. У Сталина же сложилось мнение, что, пока Германия не закончила войну с Англией, на нас не нападет.
Что касается якобы сообщения такого выдающегося разведчика, как Рихард Зорге, о том, что он сообщил точную дату нападения нацистской Германии на Советский Союз, то это не соответствует действительности. Его информаторы, сотрудники немецкого посольства в Японии или дипломаты и военные, которые приезжали из Берлина в Токио, просто не были посвящены в эту тайну. 2 мая 1941 года Зорге сообщил в Москву о возможности скорого начала войны. Сталин же информацию Зорге не воспринимал, сказал о нем: «Это двойной агент, больше мне сообщений от него не показывайте».
Разведка — это игра. Жестокая, смертельная. В ней неизбежны взлеты и падения, ошибки, жертвы. И главное — секретность операций. Жуков так никогда и не узнал, что в наступлении под Ржевом в ноябре 1942 года немцы были о нем предупреждены и поэтому бросили туда большое количество войск. Исход операции Жукова под Ржевом был неудовлетворительным. Полегли тысячи и тысячи наших солдат. Это было отвлекающим маневром. Зато окружение группировки Паулюса под Сталинградом для немцев явилось полной неожиданностью. В свое время Черчилль скрыл намеченный немцами массированный налет на Ковентри, чтобы не дать возможности заподозрить противника в расшифровке его секретов, которые постоянно становились известными англичанам.
Сумцов с удовлетворением вспоминал ту первую встречу с Маниловым, а затем и последующие за ней другие. Несмотря, как говорится, на годы и расстояния, Сумцов живо представлял капитана Манилова[2].
Родившийся на Черниговщине, выходец из рабочей семьи Леонид Манилов был машинистом-железнодорожником. В 1938 году его призвали в армию. Там Леонид окончил специальные курсы, получил командирское звание и в 1939 году стал заместителем начальника Особого отдела 99-й стрелковой дивизии. Это соединение в том же году вступило в Западную Украину и после этого дислоцировалось в городе Перемышле. В 1941 году капитан Манилов возглавил Особый отдел дивизии.
В предвоенное время на польской территории вблизи советской границы активизировалась деятельность немецких разведывательных органов. Была создана целая сеть разведывательных пунктов («мельдкопфы»), которые занимались переброской через границу агентов, а также приемом их после выполнения задания. Агенты «специализировались» на добывании разведывательных данных о группировке войск Красной Армии в пограничной полосе и всестороннем изучении театра будущих военных действий. Им противостояли такие, как капитан Манилов.
— Голова! — говорили о Манилове подчиненные.
Он обладал настоящим талантом делать правильные выводы из минимума данных. Не упускал ни одной мелочи.
— Вражину насквозь видит, — как-то о Манилове сказал Сумцову его товарищ по службе. Константину Манилов показался простым, обычным человеком. Позже, когда Сумцова «прикомандировали» к отделу Манилова, Константин поближе узнал спокойного, выдержанного капитана. Будучи начальником отдела дивизии, капитан Манилов с младшими командирами, бойцами держался достойно, без панибратства, но как бы на равных, уважительно. Разговор со всеми вел непринужденно, доверительно. Считался с чужим мнением. Терпимо относился к критическим замечаниям. «Охранной грамоты» от критики мне никто не выдавал», — с улыбкой говорил Манилов.
Умение при любых обстоятельствах сосредоточиться на главном, отключиться от всего в данную минуту второстепенного — было характерной чертой капитана Леонида Манилова.
В то время еще больше активизировалась деятельность разведывательных органов. Борьба с вражеской агентурой требовала от чекистов и пограничников огромного напряжения сил и энергии, мужества и отваги.
Леонид Яковлевич Манилов вспоминал о том времени: «Мы принимали необходимые меры, чтобы разыскать и обезвредить вражеских агентов. Однако не так-то легко это сделать, если было неизвестно, какими документами снабдила шпионов или диверсантов немецкая разведка и какое конкретное задание они получили. Розыск агента подобен розыску крупинки металла в огромной массе песка, тоже, кстати, неизвестно где находящегося.
Вот такие крупинки Манилову и его сотрудникам и предстояло разыскивать. Немецкая разведка старалась снабдить своих агентов безупречными документами. «Мы понимали, что от того, насколько быстро нам удастся организовать разведывательную и контрразведывательную работу, зависит, удастся ли нам вовремя разгадать замыслы противника и нанести удар по его агентуре. Положение осложнялось еще тем, что в течение 1939–1940 годов через границу по различного рода пропускам и разрешениям передвигалось очень много людей». Это, безусловно, осложняло служебную деятельность чекистов. Среди задержанных нарушителей все чаще и чаще попадались немецкие агенты. Их интересовала дислокация советских воинских частей, система охраны госграницы пограничниками, вооружение, местонахождение складов и баз, строительство аэродромов, то есть все, что касалось обороны страны.
В июне 1941 года Перемышльский пограничный отряд под командованием полковника Якова Тарутина и заместителя начальника отряда по политчасти батальонного комиссара Григория Уткина нес охрану государственной границы по р. Сан. Штаб отряда находился в городе Перемышле.
На вооружении каждой из застав находились винтовки, два станковых и четыре ручных пулемета. Маневренная группа, кроме винтовок, также имела два станковых пулемета. Из оборонительных сооружений на каждой заставе имелись окопы полного профиля, блокгаузы. Никаких средств борьбы с танками, кроме гранат, отряд не имел, так как предполагалось, что с началом военных действий линию пограничных укреплений немедленно занимают части РККА, а отряд переходит к выполнению особых задач.
Обстановка на границе с начала июня характеризовалась усиливавшимся передвижением немецких войск. Еще с 15 июня в зарубежной части Перемышля (западный берег р. Сан) было введено затемнение, и ночами из-за Сана слышался гул моторов.
От пограничных войск и органов НКВД требовалось огромное напряжение сил, большое мастерство, дабы пресечь деятельность вражеской агентуры, разгадать ее замыслы. Дела и мысли Леонида Манилова были направлены на поиски, задержание и изобличение вражеских лазутчиков.
В начале июня 1941 года в местечке Сулеювек возле Варшавы на базе бывшей разведывательно-диверсионной школы «восточного направления» гитлеровцы создали оперативный штаб «Валли» ведомства Канариса (немецкая разведка абвер). От нее потянулись нити к немецкой армии, которая выдвинулась к границам Советского Союза.
При армиях начали действовать полевые органы абвера — абверкоманды и подчиненные им абвергруппы, которые накануне войны начали активно забрасывать агентуру на нашу территорию.
Начиная с лета 1940 года от органов разведки в Москву начали поступать данные о концентрации войск Германии и ее союзников у границ СССР. Накапливались доказательства о приближающемся начале войны. Из разных источников, в том числе и от пограничников, политическое и военное руководство страны получило об этом свыше 70 донесений. Однако центр не реагировал на сообщения, считая все факты попытками немцев спровоцировать конфликт.
Такое отношение и предопределило во многом дальнейший ход событий.
Из сообщения НКВД в центральные органы о нарушении государственной границы СССР с 1 января по 10 июня 1941 г.