В Маньчжурии действовало 35 оперативно-розыскных групп СМЕРШ. Были арестованы известный белогвардейский атаман генерал-лейтенант Григорий Семенов, генерал-майор Белой армии Лев Власевский — глава «Бюро русских эмигрантов» (75 человек).
СМЕРШ арестовал 317 сотрудников и 349 агентов Японской военной миссии, 569 жандармов, 172 изменника Родине (в том числе 10 перевербованных японцами сотрудников Разведупра РККА). Были захвачены ценные трофейные документы и архивы. Всего в августе-декабре 1945 года сотрудники СМЕРШа арестовали 5484 сотрудника и агента японских разведорганов, 1303 активных белоэмигранта и 1023 «вражеских элемента», ликвидировали 13 белоэмигрантских организаций[43].
Глава семнадцатая. После Победы
Долго люди ждали этот день. Великий, радостный, счастливый.
Победа! Что пережил Сумцов в тот день — этого описать нельзя, невозможно. Это день долгожданный, незабываемый. Ах, как все его ждали — радостный, солнечный, весенний день нашей Победы!
Константин с Ирой вышли на улицу.
— Какими словами мне выразить эту великую Победу? Никогда не забыть нам праздник Победы! — восторженно говорил Константин.
— Даже не верится. Как долго мы к этому дню шли, — не скрывала эмоций Ирина.
1416 дней и ночей, 20 часов и 43 минуты прошло с утра
1941 года, когда гитлеровская Германия вероломно напала на нашу страну, до подписания Акта о безоговорочной капитуляции нацистской Германии в 0 часов 43 минуты 9 мая 1945 года.
В счет шли часы и минуты, так как в среднем за один час этой войны умирало свыше тысячи, а иногда и десяти тысяч человек!
День Победы был далек не только по отсчету времени. Далек по началу ожесточенной беспощадной битвы с врагом на фронте, отнявшей миллионы жизней. Далек он был по самоотверженному, беззаветному труду нашего народа в тылу, не считавшего количества отданных сил и часов в сутках, ежедневно приближавшего Победу. Многое предстояло увидеть и услышать людям нашей страны, прошедшим через войну.
— Это наш самый счастливый день! — не унимался Константин. Тихо сказал Ирине: — Может быть, глядя на нас, кто-то подумает «Повезло этой паре — живы, радуются». А кому-то покажется: «Удачливый вояка! Живой, здоровый, в центре Москвы, когда другие еще на фронте».
— Но твои награды о чем-то говорят, — Ира любовно потрогала ордена «Отечественной войны» I степени и Красной Звезды на груди Константина.
Многие из ликующей толпы бросались в объятия к незнакомым в военной форме. Праздничная радость захлестывала всех.
Вечером того дня Константин и Ирина допоздна вспоминали тревожные дни минувшего лихолетья.
— Знаешь, Ира, я всегда верил, что останусь живым.
— Тебе хотелось в это верить. — Ирина задумалась — Жизнь, смерть… Перед тем как вечером заснуть, тебе не приходит в голову мысль, что утром не проснешься? — внезапно поинтересовалась она.
— Однако какие у тебя пессимистические мысли… — Константин задумался. — Случается, перед сном охватывает такое чувство… будто уходишь в небытие.
— Все-таки…
— Все мои мысли о жизни, о службе. Чувство страха смерти мне чуждо. Хотя если задуматься, что вот наступит миг и тебя не станет… Это не радует. Говорят, от такой мысли можно сойти с ума.
— Так же как от сознания того, что ты существуешь… Один неповторимый во всей вселенной, — грустно заметила Ира.
— Мы думаем, что за нас умрет дядя… Кто-то другой — не я, — с улыбкой сказал Константин. Он был оптимист, и жизнь представлялась ему бесконечной и радостной.
Пройдет много времени, и мысль о собственной смерти с той беззаботной, легкой мимолетностью, с какой она приходила прежде — точно должен был рано или поздно умереть не он сам, а кто-то другой по фамилии Сумцов, сменится бесповоротной, беспощадной ясностью — конца бытия.
— Ну и темку мы затронули, — сказала Ирина.
— Ладно, не будем об этом. О жизни надо думать… Настоящей, не загробной. Мистика и всякая кабалистика нам ни к чему, — решительно произнес Сумцов.
— Да, это проявление дикости, — согласилась Ира.
— Мы же от нее далеко ушли. Это наши предки были малость диковаты, не знали закон ОМЛ, пню молились… — шутливо закончил разговор Константин.
Тогда представить себе не мог и в кошмарном сне не приснилось то, что через 50 лет произойдет с его Родиной. Люди, живущие на ее огромной территории, окажутся в атмосфере средневековья: появятся колдуны, ясновидящие… пышно расцветет лженаука астрология…
Отступая, немцы оставляли своих агентов на территории, освобожденной от немецких захватчиков. Опасная работа по розыску немецких агентов, диверсантов, бывших белогвардейцев, националистов проводилась сотрудниками розыскных отделов СМЕРШ. Для ориентировки в полках чекистами составлялись алфавитные списки, фотоальбомы и сборники разыскиваемых лиц.
Помощниками СМЕРШу были агенты-опознаватели, бывшие пособники немцев, явившиеся с повинной. Они помогали опознавать вражеских агентов, шпионов и диверсантов, националистов, активно действующих в тылу наших войск. Розыском и изобличением карателей и немецких пособников занимались территориалы.
Иностранными деятелями в СМЕРШе занимался 2-й отдел во главе с полковником Сергеем Карташовым, среди сотрудников были владеющие иностранными языками. Сумцов, знающий немецкий язык, был направлен в этот отдел.
В СМЕРШе не забывали и про деятельность белой эмиграции — особенно в Болгарии, Чехословакии и Югославии. Особое внимание уделялось членам Российского общевойскового Союза (РОВС). Иногда сводились и старые счеты времен революции и Гражданской войны. В основном же эмигрантов арестовывали и предавали суду за сотрудничество с нацистами.
Сумцов выезжал в конце 1944 года за рубеж Родины, был в Югославии. Тогда он сопровождал в Москву арестованного СМЕРШем 3-го Украинского фронта политического деятеля Василия Шульгина.
Сумцов знал о Шульгине по истории, по фильмам…
Об операции «Трест» Константин узнал во время учебы в Ленинградской школе СМЕРШа. Он с большим удовлетворением вспоминал учебу в Ленинграде. Там же прояснилась история с Ирмой — Ирой Лазаревской.
Уже к марту 1945 года СМЕРШем в Румынии, Болгарии и Югославии были арестованы 169 деятелей РОВС, из которых 38 человек служили в немецких разведорганах, а также немало членов НТС. Следует заметить, что репрессиям подвергались не все белые эмигранты. Судьбой 36 освобожденных из плена генералов РККА также занимались органы СМЕРШа. 25 из них в итоге обрели свободу, а 11 генералов «За сотрудничество с немцами» оказались в советской тюрьме, под следствием СМЕРШа.
Усилия военных контрразведчиков были направлены на выявление среди репатриантов агентуры гитлеровских спецслужб и изобличение военных преступников.
Летом сорок пятого победного года Сумцов по службе оказался в Австрии в Центральной группе войск — ЦГВ.
Здесь он встретился со своим бывшим сослуживцем, старшим лейтенантом Виктором Титовым. В школе младших командиров пограничных войск почти год они спали рядом. Их койки стояли впритык. Виктор Титов, оперуполномоченный СМЕРШа в 69-м ордена Красной Звезды Днестровском батальоне 56 Краснознаменной Дунайской инженерно-саперной бригады, обрадовался встрече.
— Не ожидал тебя увидеть! Не зря говорят — земля круглая.
— Живой, здоровый, красивый!
— Повезло, уцелел — пули отскакивали от меня. Правда, одна сбила шапку. Повезло!
— И мне повезло, в таких ситуациях был… — однако распространяться о «ситуациях» Сумцов не стал.
Подробно о своей деятельности он никому не говорил. Было же, что рассказать: зафронтовая разведка, а радиоигры — высший пилотаж контрразведки. Спросил Титова:
— Как служба?
— Служу. Старший лейтенант, как видишь. А ты капитан!
— Будешь и ты капитаном.
— У нас начальник отдела СМЕРШ бригады капитан.
— Да, наше ведомство не щедрое на чины и ордена.
— У меня Красная Звезда, медали…
— Меня наградили орденом «Отечественной войны» I степени и Красная Звезда, — сказал Сумцов.
— Главное, живы. После такой войны… А дела мои — будни. Рутина.
— Как у тебя с агентурой? — поинтересовался Константин.
— Не густо, я бы сказал, пусто. Многие уже уехали на Родину.
Уезжали домой старшие по возрасту военнослужащие. Титову предстояло искать себе новых помощников. А это дело непростое. Не каждого можно привлекать к сотрудничеству. Вот, например, писарь в штабе Владислав Батов. Что он собой представляет? На оккупированной территории не находился, в армии не служил. Совсем избежать военной службы ему не удалось. По медицинским показаниям попал в трудовую армию, там носили военное обмундирование, но без погон. Однако в «трудовиках» Батов надолго не задержался и с новым пополнением пришел в батальон.
Уйти от призыва в действующую армию Батову помогла простая хитрость. Перед медосмотром он накурился чая, сердце застучало, как расхлябанный движок, и его признали годным к нестроевой службе. Делать Батова своим осведомителем Титов не торопился. Слишком он хитрый. Для себя хитер.
— Как у тебя начальство? — спросил Сумцов.
— Нормально. Капитан Антропов старый, опытный чекист. Перед войной работал в Иваново. Последнее время стал ко мне строже относиться…
— Что так?
— Да я косо глянул на его переводчицу. Она у него в пэпэже[44] состоит.
— Ну и что?
— Девица эта из репатрианток.
— Непродуманно действует твой начальник. За такое можно и погореть. Что делать, в каждой избушке свои игрушки.
Шалости Антропова стали известны его прямому начальству полковнику Максиму Алексеевичу Базанову. Бывший танкист Базанов, командир танкового батальона, в 1939 году стал служить в Особом отделе Киевского Особого Военного округа, затем в Особых отделах, в СМЕРШе ряда фронтов. В 1945 году Базанов начальник ОКР СМЕРШ 4-й гвардейской армии. У капитана Антропова по поводу его амурных дел состоялся нелицеприятный разговор с начальником.