– Вы отлично выполнили задание, – сказал Казбек, медленно идя вдоль строя и заглядывая в глаза наемникам. – Вы оправдали наше доверие. С этого дня вы принимаетесь в наши ряды. Аллах акбар!
Наемники громко поддержали этот возглас, трижды провозглашенный Казбеком. Их сердца наполнились торжеством и радостью. Теперь они доказали, что не зря приехали в этот никому пока не ведомый чеченский поселок. С их помощью здесь вспыхнет пламя великой борьбы, и о них узнает весь мир. Аллах будет с ними, и они победят. А если вдруг что-то сорвется, что ж, всегда можно будет воспользоваться потайным ходом через гору, чтобы через какое-то время начать все заново в другом месте.
– Почистить оружие, – распорядился Казбек. – И на отбой.
Он покинул помещение через один из проемов, противоположный тому, что вел к горе. Из этого было понятно, что под селением пролегает целая система тоннелей-переходов. Это лишний раз доказывало основательность проводимой к восстанию подготовки.
Расположившись вокруг узкого и длинного металлического стола, наемники привычно чистили оружие и негромко переговаривались. Ваха, который остался за старшего, сидел на стуле в углу и, полуприкрыв глаза, курил сигарету с гашишем, не мешая новичкам делиться впечатлениями. Теперь, когда они узнали секрет горы и пролили кровь, их можно было не опасаться. Они стали своими.
Камаль на время проверки попал в отряд Вахи. Старательно вычищая ствол, он похвастался Джелалу тем, что убил старика, выскочившего из боковой комнаты с охотничьим ружьем. Джелал, усмехаясь, поведал ему о своих подвигах, начиная от овчарки и заканчивая раненым. Камаль после этих слов посмотрел на него с плохо скрываемой завистью, отчего Джелал лишний раз убедился в том, что он подготовлен намного лучше других. Например, со слов Камаля, Керим, который все время корчил из себя бывалого, важного воина, вообще зря истратил свои патроны, стреляя в пустоту где-то во дворе. Оба йеменца, правда, действовали очень хорошо, перерезав на глазах родителей горло двум грудным детям, лежащим в колыбели, а затем расстреляв и мать. Отца, стоявшего на коленях и просившего пощады, пристрелил сам Ваха.
Подвиги йеменцев несколько подпортили настроение Джелала и остудили его относительно своей избранности. Конечно, сюда собирают лучших людей, которые великолепно владеют оружием и не ведают никаких колебаний. Только с такими воинами и можно одержать победу. Утешившись этой мыслью, Джелал благоразумно рассудил, что у него еще будет возможность проявить себя. А пока он и так сделал все, что было в его силах. Во всяком случае, ему не в чем себя упрекнуть.
Через полчаса оружие было почищено и составлено на стеллажи. Переодевшись в свою гражданскую одежду, наемники под командой Вахи выбрались через люк наверх и по молчаливым улицам разошлись в свои казармы. Засыпая, Джелал слышал неумолкающее журчание реки. Как хорошо. Словно он, маленький, плещется в теплом ручье, что течет через их родную деревню, а дома его ждет мама с кружкой парного молока…
8 июля 2003 г., Лондон
Удобно развалившись в плетеном кресле, Магомед медленно, прикрыв глаза, тянул уже третий бокал вина, за бутылку которого Лев Осипович выкладывал триста фунтов стерлингов. Гость явно наслаждался жизнью, и выжидательный взгляд Бирчина ему ничуть в этом не мешал.
Лев Осипович нетерпеливо повернулся в своем кресле. Конечно, гостю он всегда рад и неизменно оказывает ему самый радушный прием. Но порой ему было нелегко приноравливаться к ритму жизни вальяжного горца, который торопился разве что на любовном фронте. Лев Осипович привык, что все, с кем он имеет дело, в той или иной степени зависят от него и с готовностью ждут его распоряжений, чтобы приступить к быстрому и четкому их выполнению. Так было тогда, когда он вместе с друзьями только-только начинал свой кооперативный бизнес, так оставалось и теперь, когда он игрой на бирже и многомиллионными торговыми сделками по-прежнему, невзирая на потерю российского нефтезолота, заявлял о себе как о бизнесмене мирового масштаба.
Магомеду, мягко говоря, было на все это наплевать. Конечно, он считался с тем, что Лев Осипович – очень богатый человек. Иначе он попросту не имел бы с ним дела. Но авторитет Бирчина, довольно впечатляющий для его деловых партнеров, для Магомеда значил совсем немного. Да разве и мог он, потомственный аристократ и воин, чьи предки владели четвертой частью Ичкерии, относиться как к ровне к какому-то торгашу из захудалой еврейской семьи? А как мусульманин, чьих братьев вот уже сколько лет всячески притесняют в Израиле соплеменники Бирчина, он вообще не должен был иметь с ним никаких сношений. И только необходимость обеспечивать материально своих далеких земляков, ведущих священную войну с русскими, и громадное количество бедных родственников, отнюдь не желающих жить в бедности, заставляла его поддерживать отношения с этим суетливым, вечно куда-то спешащим и самоуверенным в речах иудеем. К тому же Лев Осипович был полезен своими обширными связями, что придавало ему дополнительную и очень весомую ценность. Во всяком случае, пока он помогал чеченским повстанцам, они имели все основания доверять ему и, хоть и ни за что в этом не признались бы, пользоваться его ясным, быстрым и изворотливым умом, находящим выход из любой ситуации.
Кроме того, Магомеду очень нравилась Лиза, горничная Бирчина. Ее предками по материнской линии были русские эмигранты первой волны, и от них она унаследовала выразительную славянскую внешность, до которой был падок Магомед. К нежно-красивому лицу и светло-русым волосам у нее было роскошное гибкое тело, и она щедро отдавала его во владение кавказскому гостю с разрешения и по поручению Льва Осиповича. В результате все были довольны: Магомед, пользующийся всю ночь услугами такой красавицы даром; Бирчин, узнававший от Лизы много интересного о своем партнере; и сама Лиза, получавшая двойное удовольствие и от неутомимости своего временного любовника, и от щедрых вознаграждений Льва Осиповича.
– Дорогой Лев Осипович, все идет превосходно, поверьте мне, – медлительно проговорил Магомед на чистейшем русском языке.
– Да, я понимаю, – немедленно отозвался Бирчин. – Но мне, как одному из участников и, если хотите, организаторов, хотелось бы знать некоторые подробности проводимой подготовки. Мне кажется, я имею на это право, тем более что вы требуете от меня новых расходов…
– Вы хотите знать, под какую степень риска вы вкладываете свои капиталы? – чуть приметно улыбаясь, спросил Магомед.
Точнее трудно было сформулировать сомнения Бирчина. «Все-таки этот горец не зря заканчивал МГУ», – подумал Лев Осипович, отводя глаза.
– Разумеется, я посвящу вас в детали операции, – сказал Магомед. – Мы с вами делаем одно дело и не должны иметь никаких тайн в этом вопросе. Мы вам полностью доверяем, здесь вы можете не сомневаться.
Быстрым кивком головы Лев Осипович поблагодарил за доверие и поднятием бровей выразил желание внимательно слушать гостя.
Магомед не торопясь достал портсигар с фамильной монограммой, извлек из него тонкую сигарку и, не торопясь, растягивая удовольствие, проделал с ней все последующие манипуляции: снял обертку, отсек кончик, прикурил, раскурил, пустил несколько пробных струй дыма… Сдерживая холодное бешенство, Лев Осипович думал, что Магомед нарочно тянет время, чтобы позлить его и дать понять, «кто в доме хозяин». Типичная наглость кавказского аристократа: сидеть в гостях и вести себя так, будто все вокруг – твои слуги. «Но ничего, – думал Лев Осипович, – будет и на моей улице праздник. Когда-нибудь и ты, князь, посидишь полдня в моей приемной, ожидая, когда я соизволю принять тебя и выслушать твои смиренные просьбы о вспомоществовании».
– Что касается воинского контингента, – наконец соизволил продолжить Магомед, – то его доставка осуществляется планомерно и достаточно быстро. На сегодня в Заречном уже имеется около трех сотен отборных бойцов. Слишком торопиться тоже нельзя, ибо русские ведут учет приезжающих строителей. Если в Заречный сразу хлынет поток молодых мужчин, это их, естественно, насторожит. Поэтому все должно происходить поступательно.
– На какое число запланировано начало операции? – спросил Бирчин.
– А когда комиссия из ОБСЕ посетит Заречный? – вопросом на вопрос ответил Магомед. – Как только комиссия окажется в поселке, наши люди тут же ликвидируют охрану из русских солдат и захватят ее в плен. Это и будет началом. Так что скорее вы мне должны сказать – «когда»?
– Да, конечно, я сделал необходимые шаги. Комиссия уже назначена. Ее цель – рейд по всему Северо-Кавказскому региону. Они хотят посетить Грузию, Аджарию, Дагестан и, конечно, Чечню. В состав этой комиссии входят двенадцать человек, в том числе один из заместителей председателя ОБСЕ. Маршрут уже практически назначен, остаются детали, которые дорабатываются в их штабе. Мой человек пристально следит за приготовлением к этой поездке и немедленно поставит меня в известность, как только маршрут будет окончательно утвержден.
– Надеюсь, поселок Заречный входит в этот маршрут?
– Само собой. Членов комиссии очень интересует, как развивается экономика в так называемых проблемных зонах Северного Кавказа. Их в первую очередь интересует, как там соблюдаются права человека, в особенности права «малых народов». Ну и, само собой, уважаемые члены комиссии хотят убедиться, что их деньги пошли на пользу населения, а не осели в карманах местной администрации. Так что строительство поселка Заречный весьма и весьма им любопытно, ведь они столь щедро его финансируют.
– Отлично, – кивнул Магомед. – Значит, как только станет известна дата приезда комиссии в Заречный – мы автоматически начинаем обратный отсчет. Сколько примерно у нас дней в запасе?
– Пока точно сказать не могу. Но думаю, недели три еще есть.
– За это время мы будем полностью готовы. К тому времени в поселке сосредоточится около восьми сотен бойцов. Но я уже вам говорил, что практически все население поселка готово взять в руки оружие. К тому же, – Магомед замолчал, с сомнением поглядев на Льва Осиповича, словно сомневаясь, стоит ли его посвящать в такую важную тайну, – вторую часть бойцов мы проведем в Заречный непосредственно в день провозглашения независимости.