В дверь позвонили. Наташа подскочила на стуле, с ужасом глянула на Ленку. Та выпучила на нее глаза, давясь недожеванным куском.
– Кто это может быть? – прошептала Наташа, задыхаясь.
– Не знаю, – судорожно проглотив торт, сказала Ленка.
– Может, родители?
– Нет. Они приедут только завтра, и у них свои ключи…
– Не открывай… – Наташа схватила подругу за руку, сжала до боли.
– Хорошо… – Ее страх передался Ленке, та уже мелко тряслась.
Они сидели, глядя друг на друга расширенными глазами. От повторного, более долгого звонка обе одновременно вздрогнули.
– Надо подойти, – прошептала Ленка. – В окне же свет горит…
Точно! Наташа даже застонала от досады. Как она не подумала?
– Ты дверь не открывай сразу, – учила она подругу. – Сначала спроси – кто? И в «глазок» хорошенько посмотри. Если чужие – набирай ноль два.
– Хорошо… Я знаю… Ты пока спрячься в спальне, за шкафом…
Наташа шмыгнула в спальню, встала там за шкаф, затаила дыхание. Звонок громко заверещал в третий раз, у Наташи похолодело в животе.
– Кто там? – спросила Ленка, бесшумно подкравшись к двери.
– Нам нужна Лена Богатырева, – послышался спокойный мужской голос. Так уверенно может говорить только представитель власти. Или тот, кто ничего не боится, в том числе и этой самой власти.
– Это я… – неуверенно ответила Ленка. – А что вам нужно?
– Мы из службы безопасности. Нам необходимо с вами поговорить.
Ленка потопталась у двери, наконец решила глянуть в «глазок». Перед дверью стояли двое мужчин, смотрели выжидательно на дверь.
– Вам нечего бояться, – сказал тот, что стоял впереди, повыше и посимпатичнее. – Вот мое удостоверение, прочтите, пожалуйста.
Он поднес к «глазку» развернутое удостоверение. Ленка увидела только фотографию и слово «майор»… Как быть? По фильмам она знала, что сделать фальшивое удостоверение ничего не стоит. Не открывать им? Позвонить в милицию? Если это бандиты, они услышат разговор, – телефон в прихожей, а шнур короток, – выбьют дверь и убьют их обеих. Вот попала так попала. Хоть бы родители дома были. Она покосилась через плечо в темную спальню. Оттуда выдвинулось белое лицо Наташи, прошептало одними губами «не открывай» и тут же спряталось обратно. Ну точно – мумия. Белое лицо на белом гипсе… Фильм ужасов.
– Лена, в целях вашей безопасности вам лучше с нами поговорить, – немного устало сказал майор. – Поверьте, это очень важно.
Она снова посмотрела в «глазок». Оба гостя стояли спокойно, никакой явной угрозы от них не исходило. А-а, чего, в самом деле, выдумывать…
Лена решительно открыла дверь. Гришин неторопливо вошел первый, по-доброму улыбнулся. Борисов шагнул за ним, рыская вокруг глазами.
– Где она? – спросил Гришин, стараясь не напугать славную толстушку.
– А ее здесь нет… – пробормотала Лена, заливаясь краской.
– Кого? – улыбнулся Гришин, уже точно зная, что беглянка здесь.
– Не знаю… – Лена заложила руки за спину и отвела глаза.
– Наташа, – позвал Гришин, не сходя с места. – Поверьте, что мы приехали помочь вам. Не бойтесь и выходите, прошу вас…
Прошла минута. Из дверей спальни медленно выступила Наташа, посмотрела на Гришина измученными страхом и болью глазами. «Да, крепко тебе досталось», – мимоходом подумал Гришин, глядя на ее осунувшееся лицо. В Ленкином халате, который ей был на два размера больше, она казалась худой и нескладной. Да еще этот гипс…
Как Наташа ни боялась незнакомцев, все-таки ей, королеве любой компании, стало неловко перед высоким красивым мужчиной, который смотрел на нее с явной жалостью. Неужели она так подурнела?
– Здравствуйте, – очень мягко сказал Гришин. – Майор Гришин, Алексей Платонович, приехал к вам из Москвы… Капитан Борисов…
– Из самой Москвы? – переспросила Наташа, чуть оживая.
– Да, из самой Москвы, – подтвердил Гришин. – Вот мои документы.
– Значит, поверили? – прошептала Наташа, не глядя на его «корку».
– Поверили, – серьезно кивнул Гришин. – Но пока нам известно очень мало. Хотелось бы услышать все непосредственно от вас. Пока я только слышал невнятный пересказ да читал протокол капитана Матюшкина.
– Он – сволочь, – немедленно сказала Наташа, и глаза ее блеснули.
– Согласен, – улыбнулся Гришин. – Он уже наказан. Но сейчас, как говорится, не об этом… Мы могли бы присесть и спокойно поговорить?
– Так пойдемте на кухню, – вмешалась Лена. – Чайку попьете с дороги.
– Чайку неплохо бы… – вставил Борисов, поглядывая на молодую хозяйку ласковым взглядом. Похоже, нравились ему полненькие.
Гришин покосился на него, но возражать не стал. Последний раз он поел еще в московском аэропорту, а было это уже давненько.
– А где родители? – спросил Борисов, идя вслед за Леной.
– На даче, – беззаботно сообщила Ленка, к которой быстро вернулось утраченное было спокойствие. – Приедут только завтра. Торт будете?
– Если дадите… – кокетничал Борисов. – Сами испекли?
– Ага. Немного с кремом переборщила, но он вкусный, попробуйте…
– Попробуем… – Борисов подождал, пока усядутся Гришин с Наташей, сам пристроился у подоконника, чтоб не мешать Гришину.
– Давайте, Наташа, как можно подробнее, – сказал Гришин. – Хорошо?
– Угу, – кивнула она и начала в четвертый раз излагать свою повесть.
Пока она говорила, Ленка приготовила для всех чай, разложила по тарелкам торт и тихо ушла в гостиную, понимая, что ее присутствие в кухне пока не требуется. Честно говоря, она сама устала порядком от Наташиных страстей – не для нее все это было – и рада была посмотреть по телевизору любимый сериал, в котором все так легко и красиво.
– Скажите, а акцент у этих людей был? – спросил Гришин, дослушав до конца рассказ Наташи. – Может, что-то кавказское, арабское…
– Нет, акцента не было, – покачала головой Наташа.
– Вы точно помните, что они спросили, на кого вы работаете?
– Да, точно. Еще спрашивали, кто нас послал и почему мы выбрали именно этот дом. – Наташе от воспоминаний было трудно говорить.
Пережидая, пока она успокоится, Гришин отпил немного чая, попробовал торт. Борисов со своей порцией уже давно расправился.
– Вот! – вспомнила Наташа. – Они же между собой на каком-то странном языке разговаривали. Я такой никогда не слыхала…
– Да? – заинтересовался Гришин. – Любопытно. Что за язык?
– Не знаю… У нас в общежитии есть арабы, но они говорят совсем не так. Эти говорили как-то очень отрывисто, резко…
– Если услышите – сможете узнать? – вставил Борисов.
– Конечно! – воскликнула Наташа. – Я этих голосов никогда не забуду!
– А лица вы ни одного не смогли разглядеть? – спросил Гришин.
– Нет, не смогла. Они все время светили фонарями мне в лицо, а потом надели на головы мешки… Ничего не дали увидеть.
– Профессионалы, – сказал Борисов. – Свою работу знают.
– Потом они мешки сняли… Когда на свалку нас привезли…
– А вы уверены, что это была именно городская свалка? – спросил Гришин. – Может, это какое-то другое место? Свалки разные есть…
– Нет, – убежденно сказала Наташа. – Это была именно городская свалка. Когда мы проходили предмет «Утилизация отходов», нас специально туда возили. Я запомнила эти бесконечные горы мусора и лес вокруг. А еще там стоит такая вонь – ни с чем не перепутаешь…
– Хорошо, – кивнул Гришин, – вероятно, все так и есть. К тому же только возле крупных городских свалок живет много бродяг.
– Ну, бродяг, – заметил Борисов, – это вы, товарищ майор, слишком мягко сказали. Там попадаются такие кадры – уголовники со стажем отдыхают. Некоторым человека убить – как муху прихлопнуть. Вот журналист этот там пропал… Наверно, на кого-то из таких и нарвался.
– Как пропал?! – крикнула Наташа. – Володя Цыбин пропал?
– Недалеко от свалки нашли его машину. Сам он куда-то исчез.
– Это из-за меня, – прошептала Наташа, закрывая лицо руками. – Не надо было ему рассказывать… Я говорила ему, чтобы он не ехал туда… Там такие страшные люди. Они все страшные… И до меня доберутся.
– Ну, ну, зачем вы так, – сказал Гришин. – Никто вас не тронет, вы находитесь под надежной защитой. Жаль, что наш… гм, коллега не смог вас обеспечить охраной сразу, вы уж извините. Но сейчас вам ничто не угрожает. Я лично отвечаю за вашу безопасность.
Наташа всхлипнула, уже ничему не веря. Пропал Володя Цыбин! А вместе с ним улетучились и все ее надежды. Теперь никто не напишет статьи, из которой стало бы ясно, что она сама пострадала и ни в чем не виновата. Если он пропал на свалке, то его уже нет в живых.
– А тех людей… на свалке, вы тоже не смогли разглядеть?
– Я уже говорила… – теряя терпение, сказала Наташа. – Нет. Я их не видела, потому что закопалась глубоко в мусор. Слышала только, и то не очень хорошо, как они советовались, где меня искать.
– Какие-то имена, может быть, клички, не слышали? Припомните…
– Нет… – покачала головой Наташа. – Ничего такого. Вообще-то кто-то раза два сказал «седой», но я не знаю, что это могло означать…
– Возможно, это чья-то кличка, – заметил Борисов. – Пожилых людей так часто называют…
– Возможно, – согласился Гришин. – Хотя из-за того, что так часто обращаются к старикам, это прозвище теряет свою индивидуальность. Вроде как обращение «старик» в шестидесятые годы ко всем подряд.
– Спасибо, буду знать, – пробормотал Борисов, глядя на часы.
Шел двенадцатый час ночи, Ленка давно уже мирно дремала на диване в гостиной. Наташа тоже устала и сидела, уткнувшись подбородком в составленные домиком руки. Борисов откровенно позевывал.
– Наташа, сейчас вы поедете с нами, – сказал Гришин.
Наташа сразу очнулась, затрясла протестующе головой. При этом шея так заболела, что она невольно скривилась.
– Не волнуйтесь, все будет хорошо. Мы доставим вас в больницу, там вас устроят в отдельную палату и выставят охрану. У вас тяжелая травма, и вы нуждаетесь в медицинской помощи. К тому же здесь вы не защищены, да и подругу не следует подвергать опасности. Собирайтесь.