– Видимо, нет.
– Не прибедняйтесь, должны знать, не настолько же вы идиоты. Это Большой адронный коллайдер, ускоритель ядерных частиц огромной мощности.
– Так бы сразу и сказал, а не умничал с аббревиатурами.
– Я еще и не начинал даже. Так вот, большинство здешних «этого не может быть» из раздела ядерной физики основано на открытиях, сделанных благодаря коллайдеру.
– Ты гонишь, пытаешься пустить нас по ложному следу. Про этот ваш БАК в СМИ много чего писали и рассказывали. Там ученые и инженеры со всего мира работают, если не ошибаюсь – десять тысяч человек из ста стран! То, о чем ты говоришь, просто невозможно – элементарно в секрете ничего не удержали бы!
– Напрягите мозги! В СМИ много говорили потому, что шило такого размера в мешке не утаишь. Да только писали и болтали исключительно то, что нужно. Задумайтесь: за окном один кризис за другим, а тут десятки миллиардов долларов вбухивают в то, чтобы частички просто так лбами посталкивать, да? Энергия столкновения частиц в коллайдере в миллионы раз больше, чем при взрыве водородной бомбы! Это по-вашему что, такие игрушки для взрослых? А насчет ученых ты ерунду сказал. Во-первых, каждый из них хочет жить, а не умереть из-за длинного языка. И, во-вторых, каждый хочет жить хорошо.
– Понятно, стимулов работать и не болтать хватает.
– Кроме того, коллайдер является детищем Европейского центра ядерных исследований, который для простоты именуют по первым буквам его названия на французском – ЦЕРН. А вы знаете, что это за организация? Центр создан в седом уже тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году странами НАТО для совместных работ по реализации своих ядерных стратегий! Такая информация сама по себе как бы намекает, кто есть кто, и откуда ноги растут. Проблема всего одна: коллайдер располагается на границе Франции и Швейцарии, а там нельзя все подряд достижения опробовать в промышленных масштабах. Сами понимаете, в таком деле без полигонных испытаний и обкатки никак.
– Поэтому и понадобилась Дальневосточная Зона?
– Браво! Что-то вы все-таки способны усвоить. Разумеется, лучше испытывать на варварах и подальше от мест проживания цивилизованных людей.
– Так как же особые группы истинных арийцев выживают в самом пекле?
– Ох, придется видимо немного вашим ликбезом заняться. Но не вздумайте перебивать или спрашивать все, что взбредет в голову, только по существу – иначе мы никогда и не закончим! Трижды взвесьте свои вопросы, прежде чем рты раскрывать.
– Хорошо, приступай.
– Итак, когда мы говорим про проникающую радиацию, то подразумеваем гамма-излучение и поток нейтронов. В первом случае неплохо защищают любые материалы, имеющие элементы с высокой атомной массой, скажем, такие как сталь. Толстая броня, например, тормозит до девяноста процентов радиации. Но эти же материалы очень плохо ведут себя, находясь под нейтронным излучением, так как нейтроны мало того, что легко преодолевают подобный барьер, так еще и превращают стабильные ядра в радиоактивные, продолжающие излучать еще долгое время после прекращения воздействия на них.
– Понятно, как фонят танки, вертолеты и машины, попавшие под первый Выброс, мы знаем.
– В отличие от альфа-частиц, способных вызвать ядерную реакцию в одном случае из десяти тысяч, у нейтронов вероятность захвата очередным ядром практически равна единице. Соответственно их поглощение чем угодно, кроме веществ-нейтрализаторов, приводит к возникновению радиоактивности. Такая радиация от ионизирующего облучения называется также наведенной, и она не менее страшна, чем нейтронное излучение, ее породившее. Однако на местности опасность для здоровья человека от нее невелика, долго такая радиоактивность не держится – как правило, несколько часов. Противостоять нейтронам несложно, они хорошо поглощаются материалами из легких элементов типа лития и бора, но лучшими защитными свойствами обладают все водородосодержащие – вода, пластмасса и тому подобное. Эффективен бетон, а еще лучше свинец, не проявляющий после облучения вторичной радиоактивности.
– И как же это выглядит в жизни?
– Идеального однородного защитного материала от всех видов проникающей радиации не существует, поэтому приходится делать слоеный пирог. На долговременных укрепленных объектах инженерам несложно организовать увлажненную почву, особенно когда рядом всевозможные водоемы, а под этим покрывалом построить бетонные укрытия. Решение дешевое, но полметра этих материалов ослабляют поток быстрых нейтронов в сто раз!
– Все вот так просто?
– Конечно же в реальности все посложнее. Бетон на АЭС изначально специальный, с борной добавкой. Он содержит примерно двадцать килограмм карбида бора на один кубический метр, что делает его защиту в несколько раз эффективнее обычного. Все важные помещения лабораторных комплексов снабжены толстыми обертками из свинца, дерева и полипропилена. В ряде случаев имеются предназначенные исключительно для защитных целей водные контуры. Так что радиация персоналу не докучает.
– Доходчиво объяснил, тебе бы преподавателем работать!
– Делать мне больше нечего, кроме как кривляющихся недоразвитых мартышек за три копейки обучать, да еще терпеть их выходки. Я будучи в аспирантуре, время от времени вел занятия в университете у младших курсов. До сих пор не забыл, какой это абзац.
– Ну, наверное, надо действительно еще и любить детей, чтобы их учить, а ты изрядно смахиваешь на махрового человеконенавистника. Впрочем, расскажи лучше, как ваши в «Тиамат» добиваются нужного облучения на такой большой территории?
– Территория относительно задач как раз маленькая, полигон по размеру так себе. Чтобы хотя бы примерно понять, что нужно для применения технологий в более серьезных масштабах, несколько раз последовательно увеличивали радиус испытаний. Иначе кукольный театр получается – работает только на дистанции вытянутой руки, а едва расширяем Зону, все сразу вкривь и вкось!
– Ты упомянул задачи. О чем речь?
– О технических требованиях к проекту. Площадь, накрываемая псевдовыбросами, должна быть в разы больше, чем сейчас.
– Я правильно услышал, что вы расширяли границы Зоны в своих экспериментах?
– Да, именно так.
– Вот ведь, – усмехнулся Меткий, повернувшись к капитану, – а люди в большинстве своем до сих пор уверены, что эти расширения – реакция Зоны на действия сталкеров.
– Дикари потому что, – с презрением и даже отвращением прошипел ученый. – Им только вокруг костра в набедренных повязках танцевать и вникать в бред шаманов, которые галлюциногенных грибов обожрались.
– Зубы не заговаривай, – повысил на него голос Николай. – Ты не рассказал про ваши опыты с радиацией.
– Издеваешься? Это не для средних умов! Или ты возомнил, что вот так с ходу усвоишь все про вынужденное деление атомов и столкновение частиц? Да вам что кварки, что нуклоны, что альфа-частицы, что кулоновский барьер, что гамма-квант – все термины ни о чем не говорят! Подучитесь сначала в университетах!
– В чем-то ты прав, но пафос спрячь! Попробуй объяснить попроще, как говорится, на пальцах.
– Не выйдет! Действительно сложное невозможно упростить! И вообще, сначала научитесь нуклид от изотопа отличать, а потом поговорим об атомной физике и хороших манерах!
– Засохни, промокашка! – со злостью процедил Жердев и намахнулся прикладом.
Ученый сразу втянул голову в плечи и замолк. В наступившей тишине стало понятно, что и у двери все стихло. Николай отправился проверить, не пожаловали ли гости, а сталкер занял позицию у двери, чтобы если что, прикрыть отступление товарища.
– Эдик, сиди на заднице ровно! – обратился он к ученому. – Попробуешь сделать финт ушами – пристрелю!
– Отбой пока, – доложил вернувшийся Жердев. – Или заряды кончились, и они за новыми пошли, или что-то новое готовят.
– Как ты попал сюда? – кашлянув, Меткий снова обратился к пленнику.
– В смысле?
– На эту работу кто нанял?
– Через Интернет нашел объявление о вакансиях. Прочитал про исследования международной организации, они гранты выделяют, а кто особенно заинтересует – тем и предложения делают, как мне.
– Польстился, значит, на деньги. И как же твоя совесть это все проглотила? Ты же понимал, что делаешь?
– Не сразу, но понял. А чем мы хуже тех, кто ядерное или химическое оружие изобретал? Или бактериологическое? Их что-то никто особо грязью не поливает! В науке вообще без совести легче, особенно если хочешь быть первым. Или вы думаете, у нас в отличие от обычных людей не должно быть тщеславия? Или за счет своих способностей нам не хочется себя обеспечить? Вам всем можно деньги заколачивать и о сладкой жизни мечтать, а нам нет? Я тоже хочу домик на берегу океана! Это не моя забота, кто и как использует наши открытия. И вообще, тут в одиночку никак, только коллективом можно добиться чего-то, так что вина моя если и есть, то в сотых долях процента!
– Ну, положим, у парней из вашей шарашки есть шанс стать первыми из тех, благодаря чьей гордыне и тяге к комфорту реализуется мечта о «золотом миллиарде». Из миллиарда зомбированных рабов сделают, а «лишних людей» на фарш отправят, – растягивая слова, произнес Меткий металлическим голосом. – Внутри нигде ничего от таких мыслей не колет? Ты никогда не слышал про то, что наука должна служить на благо человека, а не во вред ему?
– Вы мне еще про идеалы социализма начните проповедовать, ага. Только вышел он весь! Теперь кругом капитализм и каждый сам за себя! Естественный отбор! Так что плевать мне на пять миллиардов, которые я и в глаза не видел!
– Понял я тебя, Эдик, понял.
– Да ничего ты не понял. ЗЛО во мне увидел? Да я тут относительно недавно, а началось все еще в восьмидесятые годы на Украине, когда я в школу ходил! Или вы думаете, чернобыльский реактор из-за случайной ошибки взорвался?
– Просвети нас, всезнайка, раз уж начал.
– В день аварии, двадцать шестого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, должна была произойти остановка четвертого энергоблока для очередного планово-предупредительного ремонта. Всего лишь. Но агенты со стороны генерального проектировщика, а именно института Гидропроект, заранее продавили проведение испытаний оборудования. Причем так называемый режим «выбега ротора турбогенератора» уже тестировали ранее и всегда неудачно! Даже ценность испытания тогда не смогли толком обосновать, но еще одну попытку пропихнули!