Праведников ответил не сразу, сосредоточенно теребя замызганный кухонный нож, которым вчера резали закуску.
– Да нет у меня никаких сомнений – тревожные предчувствия есть, а сомнений нет.
– Будет тебе! – хлопнул по плечу товарища Жердев. – Ты – самый отважный человек из всех, кого я знаю! Я на тебя в бою иной раз поглядывал – аж удивлялся!
– Просто там уже колебаться некогда, идешь по приборам, а вот если времени вагон… иной раз думаешь – да поскорей бы в бой, чем себя мыслями изводить! Лично для меня примером служил старший брат. Не знаю, можно ли его назвать смелым, у него всегда были некие особые отношения с чувством страха. Если имелся хоть какой-то шанс сделать нечто невообразимое, что остальные люди назовут невыполнимым и смертельно опасным, то он просто концентрировался на тех ничтожных процентах, которые за него, и исполнял все так, как не мог никто! Мне кажется, что из-за сосредоточенности у него просто не оставалось времени бояться. Страх сковывает и мешает, и потому брат откидывал его в первую очередь. Еще в тот момент, когда делал первый шаг вперед. Он хоть среднего роста и обычной комплекции, а порой делал вещи, которые в нашей стране могут повторить единицы.
– Почему ты про него никогда не рассказывал? – спросил Петрович. – Такой парень нам всегда ко двору!
– Потому, что он раньше всегда был при деле. Мотался из одной горячей точки в другую, но никогда себя не нахваливал и героем не выставлял. Помню, в две тысячи тринадцатом году возвращается он из Сирии после секретного на тот момент задания, в ходе которого наши спецы помогали остановить наступление ИГИЛ…
– Это получается, когда наших официально там еще не было?
– Само собой, ни-ни, только несколько советников при штабе. Помните, что там тогда творилось? Так вот, я у него спрашиваю: «Жесть?» А он плечами пожал и говорит: «Да нет, терпимо, видел места и похуже».
Меткий налил себе пятьдесят граммов.
– Он постоянно бородку носил короткую с усами, на манер некоторых мусульман. Скулы острые, еще паколь, как у пуштунов, на голову наденет – и всё! Террористы его не раз издали за своего принимали. Глаза, правда, серо-голубые, но вблизи уже поздняк метаться – я людей резче и прыгучей брата не встречал. Короче, огонь, а не мужик! Всегда был уверен, что с ним ничего не случится, даже если в упор стрелять станут – не попадут.
– И что с ним произошло? – спросил генерал.
– Последние две недели в реанимации. В коме. Вчера вот узнал, проверив электронную почту.
– Из-за чего хоть?
– В командировку на юг неудачно съездил. И вот я сейчас слушаю про расклад – вроде все верно, и задачу надо выполнять, но, тем не менее, какой-то нерв внутри зашевелился. Словно в моей судьбе что-то после случая с братом сдвинулось. А может, и не только в моей.
– Дурные новости любого из равновесия вывести могут, а после таких заявлений от НАТО, – кивнул Егоров в сторону телевизора, – у любого нормального человека нервы завибрируют. Лично я для подобных ситуаций лучше рецепта, чем «Делай, что должен, и будь, что будет!», не знаю. Давайте от этого и будем отталкиваться.
Глава 5Штурм АЭС
Получилось всё именно так, как планировал генерал. СУ-35, нарочно летевший медленно, с отключенной системой РЭБ, спровоцировал боевиков на пуск ракеты и, врубив форсаж, ушел из зоны поражения.
– Есть координаты, можете выдвигаться! – сообщил оператор самолета-разведчика, и вертолет со сталкерами, стоявший вблизи невидимой границы Дальневосточной Зоны отчуждения, оторвался от поверхности временной площадки, оборудованной для одного-единственного полета прямо посреди тундры.
Не сказать, чтобы весь полет прошел гладко. В какой-то момент из-за тумана, висевшего над долинами, низко летящая машина едва не врезалась в склон, вынудив пассажиров охнуть, выругаться, перекреститься, и все это за три секунды. Когда, наконец, Меткий и Жердев спрыгнули на землю в точке высадки, пилот МИ-8 приложил ладонь к козырьку шлема, салютуя им и желая удачи, а затем положил вертолет на обратный курс, оставив товарищей наедине с Зоной.
– Сколько километров до цели? – спросил Николай.
– Десять, – ответил Меткий и, определив азимут, показал рукой направление движения: – нам туда.
– Пока доберемся, пройдет несколько часов. Так чем нас там генерал снабдил против выбросов?
– Что-то вроде герметичного чехла со встроенным регенеративным патроном, позволяющим вдвоем продержаться минут двадцать, не задохнуться без кислорода. Изначально материал разрабатывали в качестве защиты от радиации для экипажей космических кораблей и станций. Знаешь, сколько стоит один квадратный метр?
– Ну?
– Миллион долларов с хвостиком!
– Мать моя женщина!
– Ага. Какие-то уникальные технологии, круче всяких нано. Технарь, который все объяснял, очень просил нас не потерять образец. Я пообещал сделать все возможное. Кажется, он после этого приуныл.
Жердев засмеялся.
– Наверное, твои слова прозвучали примерно как «других забот у меня больше нет».
– Вполне может быть, я ведь как актер, не очень, да и желания кого-то успокаивать, сейчас нет вовсе. Самому бы душевное равновесие поймать.
– До сих пор подколбашивает?
– Есть немного, и главное – не пойму, почему.
Меткий вдруг резко остановился и повернулся, вскидывая ствол. Капитан, ничего не спрашивая, последовал его примеру. Простояли секунд пятнадцать – полная тишина.
– Что там? – негромко спросил Жердев.
– Взгляд почувствовал, – ответил напарник. – Нечеловеческий.
С автоматом наперевес он сделал несколько шагов вперед, как вдруг из невысокой травы у основания ствола чозении с рыком выскочил прятавшийся там альфапёс. Он метнулся не к сталкеру, а, наоборот, прочь от него. Жердев повел стволом ему вслед, но мутант на бегу взглянул на человека, и спецназовец, схватившись за голову, с тихим стоном опустился на колено, просто чтобы не упасть.
– Ты в порядке? – с тревогой спросил подбежавший Меткий.
– Да, уже отпускает… но долбанул он меня крепко! Виски, как тисками, сжало! Ты чего его отпустил, стрелять не стал?
– Хоть оружие и бесшумное, но лучше не рисковать. Если пес рыкнет от боли, кто-нибудь может услышать. А так – он все понял. Ты заметил, какой у него окрас?
– Хорошо тебе с вживленным амулетом, раз такие незначительные детали рассматривал! А я после пси-удара только силуэт помню!
– Извини, не учел. Он на полярного волка смахивает. Похоже, здесь новый подвид вывели, может, поэтому он тебя так сильно приложил?
– Не знаю, но еще раз с ним встречаться точно не хотелось бы!
– Ну, ты помнишь – главное, ко мне поближе держись.
Вскоре Меткий заприметил сбегавший с сопки ручей, который образовывал небольшой водопад. Смотришь на него – и хочется пить, так он мелодично журчит ледяной водой. Жердев едва сдержался – уберечься от искушения ему помог дозиметр.
Один раз оба изрядно напряглись, когда какой-то местный грызун, потревоженный появлением людей, бросился бежать и внезапно с характерным звуком взлетел в небо, через секунду превратившись в едва различимую черную точку, а затем и вовсе исчезнув из виду благодаря малым размерам.
– Довольно свежая «катапульта», – задрав голову, сказал капитан. – Насколько его, метров на сто вверх швырнуло?
– Да уж не меньше, – озабоченно ответил Меткий. – Меня больше беспокоит, почему мой датчик аномалий на нее никак не отреагировал?
– И мой, кстати, тоже! – спохватился Жердев.
Покопавшись в своих гаджетах, сталкеры вскоре обменялись впечатлениями.
– Вот это я лопухнулся! – с чувством произнес Меткий. – Батарея села! И главное, вчера дважды вспоминал, что надо ее подзарядить, и каждый раз что-то отвлекало, так и забыл.
– Говорят, на Большой земле люди тоже периодически с телефонами впросак попадают.
– Да, но у них от этого жизнь не зависит! Никогда со мной такого прежде не случалось.
– Слишком много на нас свалилось за последние дни, видать, от переизбытка информации ты слегка потерял концентрацию.
– А с твоим датчиком что случилось?
– Не знаю. Не работает, хотя перед вылетом я его проверял.
– Мистика какая-то! Ладно, раньше без приборов обходились и сейчас справимся.
По подрагивающему воздуху сталкеры вычислили затаившуюся «жаровню», по проскакивающим одиночным разрядам – «паутину», а «центрифугу», как обычно, выдали кружащиеся в ней чьи-то перья.
Может, постоянно перемещающаяся материя отрицательно влияла на образование аномалий, может, что-то еще, неизвестно, но факт остается фактом – непосредственно вдоль русла ручья они не встречались. Заметив эту закономерность, сталкеры пересекли поляну, покрытую ковром иван-чая, и снова пошли вдоль безопасного берега.
В поле зрения то и дело попадались различные аномалии, но вблизи проточной воды они отсутствовали, что облегчало передвижение напарников, по крайней мере, до тех пор, пока им было с ней более или менее по пути, а заросли ивняка не стали слишком частыми.
– Знаешь, я еще до начала всех проблем с нашими АЭС на Итурупе бывал и там видел, как растет бамбук, – поведал Меткий, – вот такой же сплошной частокол тонких стволиков! Задолбало сквозь эти заросли продираться!
– Давай выбираться на более чистое место, тем паче ручеек наш, смотри, впадает скоро в реку. Глянь по карте – нам через нее переправляться надо?
– Сейчас. Нет, она дальше загибается вокруг сопки, так что к цели посуху выйдем.
– Хорошо. А ты на Итурупе что делал?
– Если кратко, то обороноспособность страны поднимал. Сейчас никто, поди, и не вспомнит, но в какой-то момент японские руководители практически грозились силой забрать спорные острова, и американцы их стремления официально поддержали. У них, я имею в виду островитян, имелось трехкратное преимущество практически во всем – и в воздухе, и на море. А по количеству потенциального десанта против наших сухопутных частей – еще большее. Причем при первом их ударе мы могли вообще потерять способность сопротивляться.