Когда шаги товарищей затихли, а свет фонарей исчез, в тишине спортзала раздались слова пленного, уставившегося на Горбоконика:
– Держите мэнэ чэтвэро! Опа-на, Зубоскал, ты откуда здеся-я?
Анжела резко повернулась и выставила ружье, но сильная рука незнакомца, приведенного Холодом и Тротилом, цепко схватила ствол:
– Тихо, гелла, тихо-о! Не ровен час, пульнешь.
Родео попятился и, запнувшись о рюкзаки, упал. Его растерянный, испуганный взгляд мелькнул по чужакам и ушел в сторону, а рот издал стон отчаяния и обреченности.
Когда на улице раздалась короткая очередь из РПК, Холод кинулся к окну и всмотрелся в темень внизу.
– Что там? – тревожно спросил сзади Димон.
– Держи лестницу, – бросил ему Ден уже в окно, – эй, Баллон, ты чё там?
– Собаки. Отогнал. Все пучком, Холод. Бдю, – послышалось из ночи.
– Лады, – Ден повернулся к напарнику: – пошли.
Они миновали рекреацию второго этажа, поводя стволами автоматов, обошли «энерго», пробрались в холл. Лучи фонариков выхватили из темноты плакаты, витраж из резного металла, колоннаду гипсовых столбов-подпорок, скелеты людей и зверей, дверные проемы кабинетов. Сами двери, картины, стулья и прочая деревянная утварь, годная в костер, давно были сожжены.
С угла у бюста Ленина шмыгнули крысы, одна с перепуга угодила в невидимую аномалию, отчего разлетелась на кусочки и забрызгала чёрными кляксами все желтые стены вокруг.
– Опс, ни хрена себе, сказал я себе! – Холод показал другое направление, и они двинули правее. – Там что-то есть. Вижу.
Пара фигур замедлила движение и остановилась. Димон страховал тыл, Ден утер плечом пот со лба и тихо выдохнул. Затем сделал шаг.
Пыть-Ях с Петро прошли коридоры ДК, бросили гайки в подозрительный сгусток зеленоватых волос, мигающих, словно глубоководные медузы из фильмов Кусто. Аномалия сжалась и вспыхнула ярким светом, распространяя зловоние и резко увеличившись в размерах. Бледный шар трех метров в диаметре тут же сдулся, снова став футбольным мячиком зеленого цвета.
– Писец какой-то! Едрить его в зад, – бросил отпрянувший с испугу Тротил, – я чуть с автомата не пульнул.
– А я даже ничего и не понял, ё-мое, – сознался радист и промокнул мокрые брови и виски, – вот попадалово с этой Зоной, ё-мое.
– Идем левее, не шуми.
– Понял.
Они обошли неизвестную гадость и приоткрыли высокую кованую дверь в зал. Оттуда дыхнуло смрадом и теплом. Тут же быстро закрыли ее.
– Вот жопа! – Тротил прислонился щекой к стене, посмотрел на Пыть-Яха, слушая шорохи и возню внутри. – Чё-то я туда не очень желаю попасть! А ты, Пыть-Ях?
– Ваще-е мечтаю!
– Обождем наших? И штурмом. Четверкой хотя бы, а?
– Давай. Ждем. Жаль, связи нет. Но сделаю, кажись, понял как.
– О’кей, связист ты мой ненаглядный. Давай назад три метра и бдим. Больше тут закоулков нет. Все, умерли оба.
У Корсара с Полканом пока все было тип-топ. Щенят слепой собаки трогать не стали. Пусть копошатся в ящике из-под молока советских времен. Оставив скулящих сучьих отпрысков позади, сталкер с полковником свернули из вестибюля в бывшую галерею живописи. Статуи, палитры, бюсты, латунные рамы для картин отбрасывали тени от лучей фонариков и этим утомляли глаза, отвлекали и рассеивали внимание.
Полкан занялся борьбой с огромным пауком, в паутине которого, как в рыболовной сети, висели летучие мыши, птички, гигантские насекомые и даже крысак. Все в виде скелетиков и хитиновых остатков. Паук размером с ветошную мочалку стремительно спустился с потолка, как только человек задел пару нитей. Полковник от испуга чуть не разрядил в него свое ружье.
Замеревший сталкер не обращал внимания на беснующегося напарника, прикладом тыкающего жуткое насекомое с челюстями-плоскогубцами. Он вперился сосредоточенным взглядом в тень за бюстом Карла Маркса. Очень ему не нравилась эта тень.
– Кто здесь? Отзовись, – крикнул Корсар.
Тишина. Возня Меркулова сзади.
– Вот, гадина. Живучий, б..!
Сталкер левой рукой вынул пистолет из очень неудобного положения, правой продолжая держать АК-107, отвел ее назад и, почти не глядя, выстрелил. Паука снесло и размазало по стене. Полкан ойкнул и присел. Эхо долго витало в большом зале.
– Последний раз спрашиваю и стреляю на поражение! – сердито озвучил сталкер, убирая пистолет в специальную кобуру.
– Корсар, тут кто-то есть? – прошептал оглушенный Полкан.
– Есть. И этот кто-то щас начнет платить по долгам, мля!
Он взглянул на капли крови на полу, проследил их направление, окончательно убеждаясь в своих догадках, приподнял автомат, ловко поставив флажок на одиночный, и выстрелил.
Кусок бюста Маркса откололся и осыпался гипсовой крошкой, а вслед за этим раздались стон и шорох.
– Вылазь, тварь. Тебе отсюда уже никуда не деться. Полкан, смотри в оба.
– Зачем в дедушку палишь, милок? – вдруг послышалось из-за нагромождений скульптур и остатков панно.
– Выходи, урод.
У Полкана глаза вылезли из орбит, колени ослабли, оружие свинцовым грузом потянуло вниз. Он с трудом сглотнул, увидев появившегося в свете фонарей старика. Обыкновенного старика в рваных обносках. Только вместо одной руки – огромная длинная нога кузнечика. Клешня гигантского краба. В крови и слизи. Которая разгибалась медленно и изломанно, будто богомол готовился к атаке.
Точно Излом!
– Сделаешь шаг, «дедуля», я тебе бошку снесу, – напряженно сказал Корсар. Видно было, что ему, мягко говоря, неспокойно на душе.
– Милок, солдатик, кровинушка! Что хоть ты такое…
– Заткни пасть свою, сука! – оборвал того сталкер.
– Защитнички наши, спасите, помогите старому инвалиду, – залепетал мутант.
Неуловимым движением пальца Корсар поставил оружие на огонь очередями и дал короткую, целясь в клешню Излома.
Вмиг конечность старика дернулась, пробитая тремя пулями, урод отшатнулся и издал хриплый вопль. Лицо его исказила гримаса боли и злости одновременно. Он попытался выкинуть какой-то хитрый финт, но Корсар громко крикнул:
– За Фотона!
И нажал спусковой крючок.
– По закону военного времени! За товарища, погибшего от руки злодея, и следуя директиве номер…
Отряд молча созерцал картину предстоящего расстрела однорукого старика, которому Корсар искромсал пулями нечеловеческую конечность. Некоторые опустили головы или отвели взгляды, кто-то скрежетал зубами, как это делал Излом, рвущий цепь на стене в складском помещении ДК. Вид его и сейчас был страшен, как, впрочем, и намерения.
Строгий голос Холода проникал не только во все закоулки склада и в коридор, но и в души людей, звоном стоял в ушах.
– …а также по праву старшего группы особого назначения Шебеко Федора Ксенофонтовича, бывшего уроженца деревни Ольховатка, вставшего на путь убийств мирных граждан и военнообязанных армий Российской Федерации и Украины, объявляю опасным преступником с признанием его виновным в тяжких преступлениях против человечества и приказываю расстрелять! Приговор привести в исполнение немедленно.
Излом задергался сильнее, грозя вырвать цепь и броситься на толпу людей. Он бесновался, выл и бранился с пеной у рта. Слал проклятия и умолял. Вопил и мычал.
– Команда, товьсь, – уже тише сказал Ден, взглянул на бледные напряженные лица бойцов, – пли-и!
Пыть-Ях, Тротил и Димон выстрелили одновременно. Фифа закрыла уши и зажмурилась. Подпол, опираясь на стенку, сплюнул и улыбнулся.
– Разойдись, Корсар, – Холод глянул на сталкера и кивнул на труп Излома.
Бойцы спешно покинули помещение и понуро побрели по коридору в сторону спортзала. Холод замыкал, притворив оцинкованную дверь.
Через секунду за ней гулко громыхнул пистолетный выстрел Корсара.
Глава 11
За час они миновали Поле Чудес с кордоном «Анархии» по левую сторону и вышли к опушке какого-то жуткого, дремучего леса чёрно-коричневого цвета.
– Чащоба, – констатировал Эскимо, – и хотя я тут не бывал ни разу, но много слышал про эти места.
– Я тоже на этой долбаной АЭС раньше не бывал, но теперь знаю ее как свои пять пальцев, – вторил ему Кэп, – поганое место и поганые отбросы его охраняют.
– Согласен, наслышан про Бункер и Око Зоны. Но, уверяю вас, те же Чащоба или Неман не лучше, да и еще есть в Зоне не менее известные гиблые места.
– Ладно, хватит, Эскимо, – перебил его Никита.
– Я серьезно, я не брешу…
– Харэ, завязывай, говорю!
– Есть.
Перед первыми рядами деревьев отряд приостановился, изучая подходы и атмосферу места. Деревьев – это слабо сказано! Толстенные, уродливые, полусгнившие столбы непонятных пород с рыжей хвоей, листвой и чёрными ветвями толщиной в ногу чуть ли не сплошным частоколом окружали весь лесной массив. У людей сложилось впечатление, что они подошли к крепости, где вместо каменных стен на высоту пятиэтажки возвышались мощные непроходимые деревья. Вороны, каркающие на все лады, взлетели и закружили над группой.
– Ну вот, кому-то себя выдали этими каркушами, – с досадой проговорил Орк, с недоверием поглядывая на тучу птиц в небе.
– Нечего стоять мишенями в тире, – отозвался Истребитель, – Эскимо, живей в лес, глянь вход в него и ищем этот твой уголок Егеря… или кто он там.
– Понял. Иду.
– Парни, да положите вы уже эти носилки. Орк, подстрахуй сталкера, вдруг там зверье какое.
– Есть.
– Капитан, глянь Бродягу. Как он там?
– Ага, минуту, – спохватился Док и наклонился к больному.
– Да чё вы, мужики, суетитесь? Я не поцик сопливый! Все в ажуре, разведка, – запричитал сталкер на носилках, – твой «янтарь», Никит, чудеса вытворяет.
– Знаю, видел в деле. Кстати, если малость отошел, Бродяга, давай на время его снимем. Корсар говорил, ему тоже передышка нужна, чтобы накопить энергию. Он же почти живой организм.