– А ты умеешь хранить секреты?
– Да, конечно.
– Би говорит во сне.
– Что?
– Бывает, что люди, которым снятся сны, разговаривают во сне. Я слышала раньше, что она говорит.
– Во сне, не просыпаясь?
– Да. Только ей об этом не говори – она ничего об этом не помнит.
– Так ей снятся кошмары?
– Да, наверное… Но кому они не снятся?
– Мне… Я никогда не помню, что мне снилось.
– Ну вот, говорю же – и она не помнит, – Мириам отложила тарелку, и взялась за котелок. – Я думаю, что если она вспомнит, то расскажет нам.
– И если захочет.
– Конечно, если захочет.
II
Собраться удалось на удивление быстро – Таня оказалась отличной помощницей. Они погрузили вещи в трейлер, и Рок улегся там же поверх кучи одеял – досыпать. Тони взяли с собой в кабину, Таня усадила его между собой и Мириам, чтобы самой быть ближе к окну. Мириам хотела было надеть джинсы, но потом передумала – скоро должно было взойти солнце, и их пришлось бы снова снимать.
Би подогнала свой кар прямо под башню, чтобы набрать воды, – уже выруливая на дорогу, Мириам наблюдала за тем, как она возится у панели управления.
– Наверное, следовало бы ее сломать, – прозвучал в переговорнике голос Би.
– Сломать? Зачем?
– Здесь пройдет Рука. Им нужна вода, и у них ее не будет.
– Но ломать башню…
– Знаю. Мне тоже ее жаль. Железка не виновата. Я просто вытащу батарею, и все.
Кар Би нагнал их за считанные секунды и тут же вырвался вперед. Мириам вспомнила карту – дорога впереди петляла среди холмов еще километров двадцать, а затем вливалась в торговый хайвей. Не самый широкий, но удобный, он вел прямо к Хоксу, по нему ездили торговцы из Атланты и Детройта, караваны… Сейчас на нем должно было быть полно беженцев.
Холмы они преодолели быстро, сцепка грузовика Мириам отчаянно скрипела, видимо, доживая последние километры. У въезда на хайвей Би ненадолго остановилась – видимо, обозревая дорогу. Солнце вставало далеко позади, среди холмов, которые они покинули, и хайвей лежал белой полосой, упираясь в горизонт.
Когда они повернули к Хоксу, Би переключила свое радио – и в переговорнике Мириам, до сих пор торчащем в гнезде рядом со штурвалом, раздалась музыка. Передача была негромкой, видимо, из Атланты, и часто прерывалась помехами. Играла какая-то старинная мелодия и мужской голос пел… часть слов была знакома, но смысл их, видимо, изменился за долгие годы, и Мириам не могла понять, о чем песня. Таня сидела очень тихо, и в какой-то момент, когда музыка оборвалась, Мириам взглянула на нее и увидела, что та просто спит, наполовину высунувшись из окна. Тони, напротив, с интересом смотрел на дорогу и что-то грыз… Что именно, Мириам не поняла с первого взгляда, но решила не отвлекаться от дороги.
Они ехали долго. Мелодии, звучащие по радио менялись… Одни были быстрыми, другие – нет. Иногда музыка прерывалась, и на некоторое время кабину наполняло шипение, прерываемое дыханием Би.
Таня проснулась, когда солнце было уже почти в зените, а Тони мирно посапывал, прислонившись к ее плечу.
– Уже день? – спросила она, моргая со сна.
– Скоро полдень. Выспалась?
– Не знаю. А что это за холмы?
– Холмы?
– Почему они так ровно стоят?
– Потому что когда-то это были дома. Ближе к Хоксу много старых городов, и здесь жили люди…
Таня больше ничего не спрашивала, глядя в окно. Они ехали мимо развалин, почти утративших свой первоначальный облик… То, что когда-то было зданиями, стало невысокими кучами земли, заросшими сухим кустарником, или превратилось в груды камней, выветрившихся до неузнаваемости.
Музыка в переговорнике прервалась с громким щелчком.
– Впереди люди, – сказала Би, – и машины. Снижайте скорость, я поеду вперед.
– Это могут быть беженцы? Мы же до сих пор никого из них не встретили.
– Ну, за нами не очень далеко едут две группы, но они очень медленные. Эти, впереди, стоят на месте. И их довольно много.
– Может, это постоялый двор?
– Двор? Здесь?
– Здесь когда-то было много дворов… Может, не все еще сбежали.
– Или это может быть заставой из Хокса. Я поеду взгляну.
Мириам притормозила, и кар Би вырвался далеко вперед.
– А это могут быть… бандиты? – спросила Таня.
– Не знаю, кажется, Би так не считает.
– А ты здесь уже бывала?
– Да, но очень давно… Я тогда была чуть старше тебя, и здесь было полно людей – торговцы водой вдоль хайвея, дворы для путешественников, стоянки. Сейчас ничего этого нет – все сбежали в Хокс, все покинуто. Вон, смотри, впереди… это тоже был двор.
Строение, которое рассмотрела Мириам, стояло на небольшом возвышении у дороги, и к нему как раз приближался кар Би, видимый издалека как черная точка с пыльным хвостом. Сам дом был большим, двухэтажным, сложенным из бетонных обломков и стальных листов. Перед ним, на въезде, располагались широкие металлические навесы.
– Ничего не бойся, – сказала Мириам, доставая игольник из-под водительского сиденья. Положить его в кабине было больше некуда, и она зажала его между колен.
– Я не боюсь, – сказала Таня неуверенно.
Когда они подъехали ко двору, кар Би уже стоял между навесами, рядом с тремя другими большими машинами. Сама Би, со сложенной навахой на плече, разговаривала с группой вооруженных людей посреди двора.
– Все хорошо? – шепотом спросила Таня.
– Да. Оставайся в кабине. – Мириам остановила грузовик у въезда, стараясь его не перегородить. Игольник было некуда спрятать, поэтому она вышла, держа его в руках, но так, чтобы крыло грузовика скрывало его от мужчин с оружием.
Те, впрочем, не обратили на ее появление особого внимания – их явно больше интересовала Би и ее кар. Мириам они показались типичными фермерами – загорелые лица, грубая и простая одежда, старые ружья, наверняка стреляющие дробью или довоенными патронами.
– …откуда я знаю? – говорил самый старший, седой мужчина среднего роста, стоящий прямо перед Би. Ствол его ружья смотрел ей прямо в живот, но ее, похоже, это не особо беспокоило. – Может дальше, а может и ближе. Мы ж их не видим всех. Наше дело простое – накормить, напоить, в дорогу проводить. А народу тут знаешь сколько проехало?
– Так и вам бы тоже ехать пора. Пара дней – и они сюда доберутся, и железки эти вам не помогут…
– Ну так пока ж не добрались? А это наш дом, и мы здесь сами хозяева. Тебе-то до нас какое дело?
– Никакого.
– Вот и езжай себе. А мы уж как-нибудь… отобьемся.
– Отобьетесь? Тут на хайвее уже много таких как вы… отбились. Может, дым видели?
– А ты нас не пугай! – встрял в разговор другой мужчина, гораздо моложе, единственный из фермеров, вооруженный игольником. – Ты и сама не очень на беженку похожа, и кар у тебя с виду бандитский…
– Помолчи! – одернул его старший. – Едет, так пусть себе и едет, какое нам дело, что у нее за кар. Вон девочка прямо за тобой приехала. Может, тебе воды или еды не надо, а ей надо. Езжай себе, нечего людей беспокоить.
Би пожала плечами. Кроме мужчин на площадке перед домом здесь были еще и женщины – одна из них, с ружьем в руках, стояла в дверях дома, а еще несколько прятались за карами. Мириам заметила даже детей в трейлерах… Потом ее взгляд остановился на женщине в дверях.
– Тетя Клер! – закричала она, выскочив из-за грузовика и размахивая рукой с зажатым в ней игольником. – Тетя Клер!
Женщина выступила из тени, опуская ружье.
– Мириам? Чак, это ж Мириам, Фионина дочка! Мириам, девочка!
Мириам кинулась через двор как была, босиком. Мужчины проводили ее удивленными взглядами. Самый старший – видимо, тот самый Чак, опустил ружье и покачал головой.
– Ну кто ж в такое время один ездит?
– А она не одна, – сказала Би.
– С тобой? А че ж ты раньше не сказала?
Би снова пожала плечами. Мириам обнимала немолодую женщину с ружьем так, будто та была ее родной матерью.
– Отбой, – сказал Чак. – Свои. Я эту девчонку совсем малой помню, ее отец у меня занимал, когда свой двор заводил. А Фиона у нас жила с во-о-т таким животом. Расходитесь, щас обед будет… вот токо они дообнимаются.
– Не плачь, дочка, – говорила Клер, – рассказывай лучше, что там моя сестрица, что там муж ее…
III
Перед Мириам стояла тарелка густого картофельного супа, заправленного мясом и луком, но есть она не могла. Игольник она положила возле тарелки. Рядом на широкой скамье примостились Таня, Рок и Тони, без лишних слов уплетающие обед. Би сидела напротив, на приличном расстоянии от тети Клер, и к своей тарелке даже не прикасалась. Полдень уже наступил, металлические навесы защищали обеденные столы от солнца, но воздух и под ними оставался сухим и горячим.
– Умерли, значит… – сказала Клер. Известие о смерти сестры она восприняла очень спокойно, как человек, привыкший к плохим вестям. – Убили. Жалко ее, доброй она была… и сестрой доброй, и хозяйкой.
– Да, – Мириам наклонила голову, слезы падали прямо в суп.
– И двор сожгли?
– Да.
– Бедняжка. А детки чьи?
– Ничьи. С нами едут.
– Ничьи, значит. Оно и понятно, время сейчас такое. Кормить их хоть есть чем?
– Есть пока, и до Хокса недалеко.
– В Хоксе щас туго… людей много – больше, чем в ярмарочную неделю. Туда же с ферм уйма народу побежала, так что теперь яблоку негде упасть. Того и гляди опять эпидемия начнется, или еще чего. В такое время нужно подальше от городов держаться, где воздух почище…
Мириам кивнула. За соседними столами обедали фермерские семьи – пятеро или шестеро мужчин и столько же женщин, а по площадке перед домом, между карами, носились друг за другом дети – не меньше десятка.
– Эти вот ребята тоже в Хокс. Все туда едут, да что там всем делать…
– Прятаться, стены там…
– От судьбы не спрячешься и не защитишься. Лучше уж дом свой защищать, чем в толпе сидеть и чумы ждать. У Чака вон и сын приехал… в Детройте служил. Тоже говорит, что отбиться можно. У нас работников одних три человека, мы все добро и увезти не сможем.