– Осколочная граната.
– Кто бросил?
– Он ушел. Свидетель заметил татуировку Пауков.
– Паук? У нас?
– Да, в Нижнем городе. Меня уже не удивляет наличие у них гранат – после экспансивных боеприпасов. Интересно, какое еще оружие у них есть?
– Так мы скоро узнаем, – шериф пододвинул Би стакан с чаем. – Только как бы нам всем это знание боком не вышло…
Би молча взяла стакан.
– Ладно, про Паука мои ребята поспрашивают… хотя надежды мало, Яма – место еще то. Если он там закопался, то его так просто не выковыряешь.
– А он и не будет там сидеть, он это ясно показал. И я думаю, что он там не один.
– Это верно, гады по одному не ползают, – шериф выдвинул ящик стола, и извлек из него жестяную коробку. – Тебе как, сахару положить?
– Да.
– Сколько?
– Много, – Би подула на чай, а Мириам закрыла глаза и сжала левую руку в кулак, пытаясь понять, все ли с ней в порядке. Ничего не болело, пальцы слушались. Она слегка повернула голову и согнула колени. Саднил разбитый локоть, но в остальном она чувствовала себя так, будто проснулась утром, проспав не менее десяти часов, – и ей даже хотелось умыться. Ей приходилось видеть, как люди падали в обморок – от жары, от голода… Но с ней самой никогда ничего подобного не происходило, и сейчас, похоже, дело было совсем в другом.
– Саймон сказал, что ты вроде как с нами остаешься, – снова голос шерифа.
– Да. Он попросил помочь, пока его нет.
– Это он прав, проблем в городе выше крыши, а сейчас в особенности. И стены чинить надо, пушки в порядок приводить, и укрепленные точки, а некоторые этим пользуются и совсем на голову садятся.
– Интересно, и кто же пользуется?
– Да вот ты давеча за «Ягодкой» в переулке Молотов разделала, двоих чуть не насмерть. Потом с утра они к тебе приходили прощения просить. Так?
– Так.
– Молоты эти у меня – как кость в горле. Через одного ублюдки, по которым петля плачет. Либо исправительных работ лет десять светит. А ты шестерых из них раскатала, даже ствол не достав. Знаю, знаю, как все было, – я потом одного из них в больнице прижал, он не помнил толком ничего, но поговорить очень хотел. Я к чему это – у меня костей таких, вроде Молотов, в глотке с десяток наберется.
– Не сомневаюсь.
– Только ты смотри, я не прошу их всех посреди ночи на лоскуты резать. Речь о чем идет – если с ними проблемы возникнут, то мы вместе их решить можем. Для города куда лучше будет, если виновные, скажем, в нападении загремят не по-тихому в больничку или в ров под стеной, а по всем законам на веревочке повиснут. Показательно, как Саймон говорит. Чтобы страх и уважение внушить тем, до кого иначе ну никак не доходит. Наемники в городах появляются только по большим праздникам и с большими проблемами. По праздникам – потому что напиться могут и денег потратить, а с проблемами – потому что заработать ищут. Так вот, дочка, сейчас они не пить сюда приехали.
– Заметно.
– Нашивки у них ты тоже наверняка видела… глазастая. Уже с месяц они здесь вместе с беженцами – три самые крупные банды, какие я вообще в жизни видел… а я много видел, ты уж поверь. Молоты эти, с которыми ты вроде как знакома, Шипы – редкие ублюдки, Яму под себя подмяли сразу, как приехали, тамошним житья не дают, и Вороны – у них банда поменьше и они пока в городе особняком держатся, не знают, видать, под кого лечь.
– Яма – это Нижний город?
– Да. Если на Хокс сбоку глянуть, то он на двух холмах, вроде как на… э-э… ягодицах, к примеру. А вот Яма – она прямо посередке получается, между…
– Можно не уточнять.
Мириам зевнула, открыла глаза и перевернулась на бок, стараясь не опираться на разбитый локоть. Би отставила стакан с чаем и пересела к ней на кушетку.
– Что-нибудь болит?
– Нет, – Мириам несколько раз моргнула и села, обнаружив свой плащ в изголовье. – Все нормально, я вроде как выспалась даже.
– Посмотри на свет, – Би встала и отодвинула заслонку на окне, рассеивающую проникающий снаружи солнечный свет. Луч, упавший на стол, мгновенно осветил полутемный кабинет шерифа, заиграв на металлических деталях шкафов и стекле чайника. Солнечные зайчики разлетелись по затененным углам, превратив тень в мешанину из пятен разных оттенков, высветив до сих пор не замеченные Мириам массивные железные ящики в дальнем углу и еще один стол, поближе, с сидящим за ним черноволосым гвардейцем. Одного взгляда на него оказалось достаточно, чтобы сердце Мириам забилось быстрее, а ощущение присутствия Никки из сна невообразимо усилилось – до интенсивности прикосновения, как если бы она стояла с ним рядом, чувствуя его дыхание на своей коже.
– На свет, – Мириам послушно перевела взгляд на окно. Ей даже не пришлось зажмуриться: солнечный свет, непривычно яркий, почему-то выглядел совершенно не так, как она привыкла, разбиваясь на десятки ярких цветных нитей или потоков с играющими в них пылинками. Как если бы неизвестная ей до сих пор игрушка, прозрачный ярмарочный калейдоскоп повис за окном.
– Реакция нормальная, зрачки двигаются, сотрясения нет… насколько я могу судить, – Би щелкнула заслонкой и представление прервалось, заставив Мириам вздрогнуть от неожиданности. – Но я не врач…
– Да она и не выглядит больной, – сказал шериф. – Нормальная здоровая девчонка. Чаю хочешь?
– Нет, я лучше воды…
– Вода там, в кувшине. Сейчас…
– Я сама, я могу ходить…
Би хотела было что-то возразить, но Мириам опередила ее, вскочив с кушетки, как всегда после сна, чтобы избежать долгого пробуждения. Ощущения действительно были такими же, словно она не падала в обморок, а просто спала некоторое время, а теперь проснулась, свежая и полная сил. Кувшин, больше похожий на металлический баллон, стоял прямо за столом, под шкафом с бумажными папками, и Мириам пришлось взяться за него обеими руками, чтобы поднять и наклонить над стаканом, подставленным шерифом.
– Точно не больная, – констатировал тот, – так кувшином ворочать… Да, на чем мы там остановились?
– На Яме, где прячутся Пауки.
– Да не столько Пауки, сколько бедняки, солнце туда не достает почти, нехороший район, даже в нормальное время. А сейчас вообще каждый день по три-четыре трупа в канавах да в притонах. Мои ребята туда ходят не иначе как по трое, в броне и при стволах. Шипы как заявились, по первому времени даже помогали нам – тамошних бандитов прижали, кого-то даже с концами, но тихо, так что только слухи поползли. Нехорошие слухи, совсем нехорошие. А потом они и сами начали на местных давить, кредиты из них выбивать, да и не только из местных – кое-где в верхние районы захаживать. С Молотами у них конфликтов серьезных не было, хоть и смотрят они друг на друга, как две собаки над одной костью.
– Картель их не купил?
– Хороший вопрос. Может, и хотел купить, да только я об этом не слышал. Шипы – они малость того, отбитые на голову, не знаю, что у них вообще на уме. Те же рейдеры, только всмятку, особенно главарь их, Рэдом зовут… Специально проверял, нет ли татуировок, да не нашлись. Но Молотов Картелю с головой достаточно, он их у себя по всем точкам расставил, вместо гвардии, – ему так надежнее, видите ли. Прикармливает, видать, да только у него кишка тонка воевать – да и Молоты не те ребята, на которых легко опереться. Ведь у наемника задача первая какая? Заработать! Вот они и пытаются денег выжать, кто откуда может.
Мириам, залпом выпив первый стакан, налила себе еще и отошла от стола шерифа, оглядывая помещение и чувствуя на себе изучающий взгляд Би. В этом взгляде светилось беспокойство – словно еще один цвет, который теперь видела Мириам. И во сне рядом был этот же цвет – ведь сюда ее принесла именно Би, а не Никки, который сидел сейчас всего в паре шагов, уткнувшись в планшет за дальним столом, и изо всех сил делал вид, что пишет.
Наверное, она могла бы и не узнать его – в бронежилете гвардейца и наплечнике он казался гораздо шире и намного старше, чем раньше. Только копна волос осталась почти такой же, кажется, став еще чернее – если это было возможно. Она подошла к его столу и присела на край, поставив стакан рядом и прислушиваясь к его дыханию: замрет ли оно так же, как у нее.
Замерло. Узнал.
Но по-прежнему продолжал писать, так и не подняв головы.
– А что они будут делать через три дня, когда Рука подойдет?
– У них и спроси, я почем знаю? Саймон считает, что можно заставить их драться, а я считаю, что ему придется свои автопушки на башнях для них приберечь, чтобы они все сразу не сбежали.
– Саймон сам управляет пушками?
– А ты вроде не знаешь? На него тут все завязано – пушки, пулеметы, минометы. Ему же удобнее всех, он с джета своего далеко видит.
Мириам, уже совершенно упустившая нить разговора Би с шерифом, смотрела на пальцы Никки – все такие же красивые, умные пальцы, на его запястья, шею и видимую ей щеку, медленно покрывающуюся румянцем… У Никки тоже был цвет – незнакомый, такой, какого она и представить себе раньше не могла. Мириам растерянно подняла глаза и наткнулась на взгляд шерифа – насмешливый, но добрый, с жалостью, прячущейся где-то на серо-стальной глубине…
И только тогда поняла, что значит этот новый цвет, от которого так сильно напрягаются плечи Никки и так сжимаются челюсти – ему было мучительно стыдно.
Стыдно от того, что она рядом.
– Я пройдусь… – сказала она куда-то в пространство между Би и шерифом, чувствуя, как дрожат ее губы, – а то что-то здесь жарко…
И быстро пошла к двери, чтобы выйти прежде, чем Би окликнет ее. Успела… Голос Би застиг ее уже снаружи, на лестнице, спускающейся в широченный коридор, и слов она не разобрала.
Потому что расплакалась.
VI
На лестнице пахло, как в конюшне, но Мириам не обратила на это ни малейшего внимания. Она просто плакала, усевшись на ступеньку в нише, образованной выступом стены, скрывающей ее от тех, кто так громко кричал внизу, плакала бесшумно, как случалось ей плакать всю жизнь – чтобы никто не видел и не слышал.