– Разрешите уточнить?
Рядом возник Ботаник.
– Успел разобраться?
– Так точно, командор.
– Докладывай.
– Это не аналоги наших машин для психовоздействия. Это более мощные биомашины, и у них другое назначение, хотя область приложения та же – человеческий мозг. Основная программа подразумевает блокировку высшей деятельности коры головного мозга при сохранении полного объема навыков и умений. Также сохраняются все возможности синтетика-компаньона.
– Выходит, это не мозгомойки, а мозгоклюи какие-то, – заключил Хауэр. – Аккуратно выклевывают народу мозги?
– Образные сравнения мне недоступны, командор.
– Тогда и не парься.
– Снова недопонял.
– Не пытайся понять, говорю. Спасибо, Ботаник. Найдешь еще что-то интересное, докладывай немедленно. Иди. Нет, стой! Отключи всех этих мозгоклюев.
– Будет шумно, – предупредил триста первый. – Эти модорганизмы очень эмоциональны. Разрыв связей с уничтожаемым сознанием ощущается ими как острая боль.
– Надо же! Нежные какие! А что испытают люди?
– Сначала тоже боль, но затем облегчение. Если процесс будет остановлен вовремя. Если все зашло слишком далеко – ничего не испытают.
– Тем более нечего тянуть, режь все связи.
Хауэр обернулся к Борису.
– Все сошлось?
– Более того, можно сказать, наступает момент истины. – Бозе вновь щелкнул пальцами, теперь включая анимированную иллюстрацию своих слов.
Делал так он исключительно редко, считая это все баловством для детей, но сейчас отступление от правил было оправданно. Возмущенные вопли отключаемых Ботаником мозгоклюев заглушали половину слов, а непонятные помехи мешали связи между синтетиками. Вот и пришлось доктору пойти на детские уловки – подвесить между ним и Хауэром простейшую объемную проекцию.
Максу вдруг опять вспомнился «вещий» сон, в котором он тоже был вынужден перейти на язык жестов из-за неполадок с боевой связью. Похоже, и впрямь был сон в руку. Кстати, девица из сна похожа на Маритту, а тот дактианец – на Сайруса Рема. Хотя, возможно, Хауэр пытался подогнать их образы под внешность персонажей из странного сна. В любом случае факт оставался фактом – дамочка из сна была вильдершей и вела себя, как «амазонка» Маритта, а дактианец был высокомерен, как Сайрус. Хотя кто из дактианцев не высокомерен?
Хауэр, как обычно, зафиксировал свое внутреннее наблюдение в файле «всякая всячина, или неразобранное» и переключился на Бозе. Посторонняя мысль неплохо «прочистила каналы восприятия», и Макс был готов впитывать каждое слово доктора, произнесенное вслух или прописанное в объемной подсказке. Шутка ли – момент истины!
– Слушаю тебя, док.
– Снимаю шляпу перед Ботаником, его версия оказалась правильной на сто процентов. Дактианцы будто бы выслушали все, что он сказал, вернулись в прошлое и воплотили подсказанное триста первым в жизнь. Не поленюсь повторить ход мыслей триста первого. Вырастить андроида из нашего генматериала для дактианцев не проблема, но они поняли, что им не совместить клона с синтетиком во взрослом виде так, чтобы они «сроднились». Им не написать сотни легенд такого качества, чтобы не докопалась наша военная контрразведка и тем более тайная полиция. А главное, им не удалось бы искусственно состарить и «ухудшить» тела так, чтобы их дефекты походили на натуральные, – хронические процессы слишком сложны для быстрой имитации.
Поэтому дактианцы поступили проще – обратили наше преимущество в оружие против нас самих! Все мароманны имеют компаньона-синтетика, который технически увеличивает возможности разума, а еще полностью его копирует! И это не резервная копия в виртуальности, которая, по сути, лишь файл памяти, вроде подробной видеосъемки всей жизнедеятельности связки мароманн – синтетик и отчета о физиологических и технических процессах. Копия внутри синтетика – это слепок личности! Ну, за минусом некоторых исключительно «живых» способностей, вроде эмоций. Синтетик их имитирует, но не испытывает на самом деле. Все это наши плюсы.
Но есть главный минус – синтетика можно перепрограммировать, и это проще и надежнее, чем завербовать живого агента!
– Кто ж позволит его перепрограммировать? – вырвалось у Хауэра. – Живые компаньоны вмиг схватят и сдадут такого «программиста» тайной полиции. Или сами прихлопнут.
– Вот именно, Максим, вот именно! Все упиралось в мароманнов! И тогда дактианцы нашли элементарный, но гениальный выход! Они решили поступить так, как поступают наши медики с гражданами, у которых повреждены компаньоны-синтетики – только с точностью до наоборот. Они решили отключить пленным мозги и оставить включенными только синтетиков, которых уже никто не помешает перепрограммировать! Вот именно подготовкой к такой процедуре, а не изготовлением кадров для своей разведки и занимались здесь, в лабораториях Эпсилон-13. А биофабрика и даже часть лабораторных блоков – только прикрытие. На самом деле все секреты хранились в четвертом и пятом блоках. В четвертом пленные мароманны погружались в отключку и уже в таком состоянии «приводились в порядок» – лишались боевых наноботов. А дальше они отправлялись сюда, в пятый корпус, где им почти буквально «выклевывали» кору, оставляя подкорку для управления телом. А основным и единственным разумом делали аккуратно перепрограммированного синтетика! Вот такой момент истины. Как видишь, ничего сверхъестественного или хотя бы особо технологичного.
– Сверхъестественная бесчеловечность. – Хауэр бросил мрачный взгляд на ближайшего «мозгоклюя». – За опыты над пленными им придется ответить по полной программе. Только не перед независимыми трибуналами. Перед нами. Двести пятый, как там с генератором?
– Порядок, командор. – Робокриг показал большой палец. – Активирую!
– Отлично. – Макс поднял взгляд.
По потолку и стенам разлилось едва заметное свечение силового поля. Кроме дополнительной защиты здания, поле создавало невидимую «энергетическую среду», в которой подзаряжались все мароманнские аккумуляторы, как питающие наноброню и личное оружие, так и встроенные в штурмовые винтовки. Избыток энергии должен был основательно подкрепить и возможности, и ярость мароманнов. Имея столько энергии, они могли уже не экономить на защите или мощности выстрелов. Все показатели по приказу синтетика командора были выставлены на максимум. Это означало, что штурмовики больше не понесут ни одной потери. Зато всем остальным светило получить по полной программе.
Именно – всем остальным. Макс не собирался сортировать, кто свой, кто чужой. Даже спасенная им недавно Маритта не могла больше надеяться на снисхождение. Она рассчиталась за фланговую атаку под стенами базы и за эпизод с участием Сайруса, придержав дактианцев. Но на ней по-прежнему висел тройной должок: за отказ помочь Хауэру в Терраполисе, за провокацию с броневиком и за обстрел у выхода из штольни. Так что, если под горячую руку попадут вильдеры, Хауэр не собирался их жалеть. Дальше операция шла по личному плану командора, и вильдеры, как и дактианцы на живой базе Эпсилон-13, стали в его новом плане только мишенями и ничем больше.
Настрой у Хауэра был решительный, но реализацию нового плана с кодовым названием «Всем сестрам по серьгам, а братьям по разуму», ему все-таки пришлось отложить. Неожиданно возникло обстоятельство, слегка умерившее пыл командора.
В локальном инфопространстве штурмовой группы появился уже знакомый Хауэру вильдерский сигнал. Это мало что меняло, Макс не собирался давать отбой зачистке этого дактианского серпентария, но на сформированной синтетиками проекции атаманша банды вильдеров стояла одна, без стрелкового оружия и с поднятой рукой ладонью вперед. По правилам армии Маробода такой жест равнозначен белой тряпке в руке. Отказывать парламентеру в разговоре было не принято, даже если ты понимал, что противник таким способом всего лишь оттягивает час своего неминуемого поражения.
Хауэр приказал расширить проекцию, чтобы увидеть, где находится запросившая переговоров Маритта. Вильдерша стояла перед юго-западным входом в лабораторный блок, в двадцати шагах от невидимой границы силового поля.
Макс нехотя приказал «прорезать» в силовом поле проход для чужого и открыть дверь лаборатории. Маритта не могла видеть проход, свечение силового купола различали только синтетики, но шагнула внутрь лаборатории уверенно. Может быть, не знала, что силовое поле включено? Или не знала о самом силовом поле, которое пропускает своих, но сжигает чужих? На Гамилькаре, наверное, об этаких чудесах и не слыхали.
Хауэр смерил Маритту снисходительным взглядом и кивнул.
– Слушаю тебя.
– Мы выполнили контракт. Шершень скоро заберет нас отсюда.
– Замечательно, – Макс усмехнулся. – И что дальше?
– Пропусти нас на посадочное поле.
– Разве я мешаю?
– Силовой купол перекрыл все подходы к полю.
Хауэр незаметно хмыкнул. Все-таки о некоторых мароманнских техночудесах слыхали и на Гамилькаре. Да к тому же каким-то образом умели их засекать.
– Внутри базы, – уточнил Макс, не показывая удивления. – Вы можете обойти с внешней стороны периметра.
– К базе подтянулись дактианцы. Несколько больших отрядов. Нам придется прорываться с боем.
– Это ваши проблемы. Скажу больше, Маритта, если вы не уйдете на этот вираж, вам придется принять бой прямо здесь, внутри периметра. Я намерен зачистить базу.
– Мы не враги. – Маритта недобро прищурилась. – Мы помогли тебе. Дважды. Благодаря нам ты высадился на Терранову, а за счет болота из биомассы выстоял в крайней ситуации.
– И трижды подставили: в городе, в тоннеле и в лесу. А под стенами базы вообще атаковали. Пока баланс плюсов и минусов не в вашу пользу. У тебя десять минут, Маритта, время пошло. Не уйдешь, пеняй на себя.
– Ты вынуждаешь меня поддержать дактианцев, Хауэр.
– Это не поможет ни тебе, ни Сайрусу. Он еще жив? Мы уничтожим вас всех вместе с модорганизмом базы и секретной аппаратурой. Используй свой шанс, Секира. Осталось девять минут.