– Вот что, Веснушка, – оглянувшись по сторонам, – а вдруг где-то здесь поблизости шатается тот самый мерзкий старик с волосами-паклей? – Баурджин постарался придать своему лицу самое серьёзное выражение. – Твоя водица и в самом деле весьма вкусна. Но вот твой вид… Что, маловато покупателей?
– Нет, господин, – грустно качнул головой Дэн. – Не покупателей мало – товар уж больно дёшев.
– Ясно. Знаешь, я бы, наверное, покупал у тебя кувшин в день. Сможешь приносить?
– Конечно! – В глазах паренька словно сверкнули молнии. – Конечно, смогу, господин! А где вы живёте?
Баурджин назвал адрес, своё здешнее имя и тут же переспросил:
– Запомнил?
– Запомнил, господин Бао! У меня очень хорошая память.
– Рад за тебя. Ну что ж, завтра жду.
– Не извольте беспокоиться, любезнейший господин Бао!
Мальчишка поклонился и, усмотрев за кустами двоих поспешавших куда-то шэньши – потенциальных клиентов, весело поскакал за ними:
– Вода! Вкуснейшая водичка из горных родников!
Проводив его взглядом, нойон вспомнил вдруг, что совсем забыл спросить у парня, где здесь проживает старьёвщик Фэн. Ну, невелика беда, этот вопрос можно выяснить и у кого-нибудь другого, к примеру, вот у этого дина с деревянными вёдрами на смешном бамбуковом коромысле.
– Эй, человек!
Тягловый испуганно бросил вёдра и, подбежав, низко поклонился, как видно, приняв Баурджина за какое-нибудь немаленькое начальство:
– Слушаю вас, уважаемый господин.
– Где мне найти некоего Фэна, старьёвщика?
– Старьёвщика Фэна? – Тягловый задумался, вороша грязными пальцами спутанную чёрную шевелюру. – Так вон же его дом, прямо на углу.
Нойон посмотрел в указанную сторону и увидел невысокую, когда-то побелённую ограду:
– Так что, лавка у него тоже там?
– Да, господин, там и лавка. Так я пойду, господин?
– Иди, иди, дин.
– Благодарю, господин.
Подобрав вёдра, тягловый быстро скрылся из виду.
Лавка старьёвщика, занимавшая большую из двух комнат дома, была завалена грудами различного рода хлама, по крайней мере три четверти которого, по мнению Баурджина, было пригодно лишь на выброс или, в крайнем случае, для растопки печи. Ну кому, скажите пожалуйста, придёт в голову приобрести вот эти изношенные верёвочные туфли? Или это ведро без дна? Или кусок красного кирпича, валяющийся в груде какой-то ветоши? А старые засаленные халаты без рукавов – они-то кому нужны?
– Говорят, у вас иногда попадаются старинные книги? – без обиняков начал нойон, завидев сгорбленную фигуру старьёвщика – этакого седобородого старичка «божий одуванчик», вовсе даже не похожего на Плюшкина, а, наоборот, одетого очень прилично и с некоторым шиком – в добротный полотняный халат цвета бордо, подпоясанный белым шёлковым поясом с пышными большими кистями.
– Ну, что же вы молчите? – нетерпеливо поинтересовался князь. – Вы ведь – старьёвщик Фэн?
– Да, я старьёвщик, – наконец отозвался старик. – Вы спрашивали про старые книги? Какие вас интересуют?
Узкие глаза старьёвщика цепко осматривали посетителя.
– Ну, не знаю… – Нойон развёл руками. – Наверное, те, что не слишком дороги.
– Ну, – неожиданно улыбнулся старик, – как вы уже, наверное, заметили, ничего слишком дорогого у меня нет. А насчёт книг… Подождите-ка…
Старьёвщик скрылся в соседней комнате, оставив князя наедине с кучами хлама. Отсутствовал хозяин лавки недолго, но у Баурджина было такое чувство, что в той, другой комнате, кроме старика Фэна, находился кто-то ещё. И этот «кто-то» явно был из тех, от кого старьёвщик зависел, – подобострастная улыбка ещё не успела покинуть лицо старика, когда он вернулся обратно в лавку.
– Старинные книги, говорите? – Старик зачем-то оглянулся и перешёл на шёпот.
Только вот шёпот у него оказался какой-то слишком уж громкий – так шепчут в кинофильмах или в театре, чтоб было хорошо слышно публике. Интересно, где здесь публика? А там, в соседней комнате! Тогда ещё интереснее, что сейчас предложит старик?
– Я вижу, вы учёный человек… И не из этих, не из чжурчжэней, ведь верно?
– Да, я не чжурчжэнь, – бесстрастно согласился князь.
– И не ханец.
– Не ханец…
– Тогда осмелюсь предложить вам кое-что. – Старик неожиданно мерзко расхохотался и, наклонившись, выудил из груды тряпья несколько потрёпанных книжиц, уже порченных временем.
– Это – история великого государства Ляо! – нарочито громко пояснил старьёвщик. – Сдаётся мне, вы именно это и ищете, любезнейший господин.
– Ляо? – Баурджин презрительно скривился. – Я думал, вы предложите мне что-нибудь из эпохи правления Тан или уж, по крайней мере, – Пяти Династий. А Ляо? Ляо меня нисколечко не интересует, я ведь не из киданей, а тангут, дансян по-ханьски.
– Ну, как знаете, – разочарованно протянул старик. – Не хотите – не берите, больше-то пока всё равно ничего нет.
– Что ж, нет так нет…
– А насчёт Пяти Династий… Вы примерно представляете, сколько эти книги стоят? – Старьёвщик неожиданно улыбнулся. – И разве они могут быть у меня, нищего лавочника?
– Тогда прощайте. – Кивнув, князь направился к выходу.
Старьёвщик тут же бросился за ним и, нагнав у самой двери, громко прокричал:
– Счастливого пути, господин!
А затем, цепко ухватив посетителя за рукав, понизил голос до шёпота. До настоящего шёпота, не показного:
– Приходите завтра, мой господин, где-нибудь ближе к вечеру. Вас устроит Сун?
– Вполне.
– Вот и приходите. Обязательно приходите.
– Зайду.
Ага, значит, у старика всё ж таки есть Ляо! – на ходу рассуждал Баурджин. Это хорошо, хорошо, будет что понемножку дарить Елюю Люге… Если чёртов тысячник сам всё не купит! А ведь может купить, может. Интересно, кто ж там сейчас был, у старьёвщика? Какой-нибудь проверяющий-шэньши? Или – покровитель-нахлебник из числа местного преступного элемента, такие, как помнил князь, имелись в любом ханьском городе. Хотя нет. Если это был преступник – зачем старьёвщику столь демонстративно всучивать рукописи киданей? Значит, всё же шэньши. И – не из простых проверяющих. Постой, постой, что же, получается, старик Фэн – под колпаком у местных особистов? Те не доверяют киданям и берут на карандаш каждого, кто проявляет интерес к истории киданьского государства Ляо! Если так… если так, то надобно мягко предупредить об этом того же Елюя Люге. А что, если тысячник давно уже на заметке? Если за ним следят? Тогда, выходит, следят и за ним, Баурджином. Следят с той самой встречи у коммунальщика Лу Синя. Да-да, следят! Тот самый старик с волосами как пакля… Теперь ясно.
Баурджин непроизвольно оглянулся на ходу – не идёт ли кто-нибудь сзади. Нет, никого. Только гончар раскладывал свой нехитрый товар на небольшой площади, да там же какие-то угрюмые мужики сгружали с телеги сено. Мужики… Соглядатаи? Вряд ли… Скорее уж – вон тот мастеровой с лучковой пилою. Слишком уж беззаботен для мастерового. Ишь, посматривает по сторонам, насвистывает, якобы никуда не торопится. Ага, вот ещё один – по виду слуга с длинным свёртком на левом плече. В таком свёртке вполне может оказаться замаскировано копьё… или меч. А вот этот каменщик с мастерком! Откуда он взялся? И где здесь стройка?
Спокойно!
Баурджин быстро взял себя в руки, справедливо рассудив, что даже если за ним и следят, так он пока чист и никакой компры на себя никому не предоставил. Ну, подумаешь, был в гостях у Лу Синя – кстати, с подачи самого господина Цзяо Ли. Подумаешь, собирает старинные книги – здесь многие так делают. Так что на него есть? Да ничего! Просто следует и в дальнейшем действовать так же осторожно. Так он и действовал осторожно. А как же иначе, когда собственные слуги – Чен с Лэй уж точно – самые натуральные соглядатаи и есть!
Ещё немного поплутав по восточной части города, Баурджин махнул на всех соглядатаев рукой и неспешно направился в район Белого тигра – искать встречи с поэтом Юанем Чэ. Найти поэта, пожалуй, будет нетрудно, ведь его любимую харчевню – точнее, харчевни – князь знал ещё из разговоров с самим Юанем Чэ.
А потому и отыскал представителя местной пишущей братии довольно быстро, правда, не в обычной корчме, а в той, что располагалась в квартале Цветов и ив на первом этаже весёлого заведения тётушки И, попросту говоря – борделя.
Юань Чэ сидел за дальним от дверей столиком во главе небольшой компании и, подняв правую руку, что-то оживлённо декламировал, да так сверкал глазами, что Баурджина прямо оторопь взяла – ну вылитый Троцкий! И бородка клинышком в точности как у врага народа, и всклокоченная чёрная шевелюра, вот только очочков для полного сходства не хватало или пенсне, что уж там Троцкий носил, Баурджин не больно-то помнил.
– А, господин Бао! Вы ли это?! – увидев нарочно подобравшегося к самому столу нойона, обрадованно воскликнул поэт.
– Господин Юань Чэ?! – не менее радостно отозвался князь. – Ну надо же! Какая неожиданная встреча.
– Ага! – Поэт шутливо погрозил Баурджину пальцем. – Вы, по всему видать, решились-таки проверить, хороши ли девочки у тётушки И?
– Да вот, – простодушно развёл руками нойон. – Таки решился. Вы ж, кстати, сами их мне и расхваливали.
– Я?!
– Расхваливали, расхваливали, не отпирайтесь. Помните – у Лу Синя?
– Ах, ну да, ну да. Что же вы стоите, господин Бао? Присаживайтесь к нам, прошу.
Юань Чэ тряхнул своей козлиной бородкой и, усадив гостя за стол, обвёл взглядом остальную компанию.
– Прошу знакомиться, господа. Мой друг Бао Чжи, беженец из Си-Ся, купец и представитель торгового дома. Кстати – добрый знакомый нашего уважаемого градоначальника, господина Цзяо Ли. А это – господин шэньши Вэй Сихэй… господин шэньши Гао Хэлин… господин шэньши Лю Цзинцай… к большому сожалению, господина Лу Синя с нами сейчас нет – жена внезапно вернулась из Южной столицы.
Как понял Баурджин, за столом собрались чиновники городской администрации. Собрались, чтобы выпить вина, развеяться, устроив, так сказать, «мальчишник». Где были при том их жёны, князь не спрашивал, считая данный вопрос в столь благородном собрании неуместным. Наоборот, заказал за свой счёт вина и по мере сил поддерживал шутливый разговор, крутившийся вокруг падших женщин, крупной партии вина и некоего следователя Ба Дуня, недавно попавшегося на какой-то коммерческой комбинации, вовсе не полезной органам городского дознания, но сулившей немалые прибыли лично Ба Дуню, которого все собравшиеся, смеясь, называли «бедолагой» и гадали – выкрутится он или «попадёт под метлу»?