– По поводу Елюя Люге, наверное? – негромко засмеялся Игдорж.
– Откуда знаешь?
– Ну, ты же не зря ходил вчера вечером к архивариусу. Наверное, что-то нашёл?
– Нашёл, нашёл, – нервно хохотнул князь. – Только вот от этой находки всё куда как запутанней стало. Ничего, надеюсь, размотаем клубок. Кстати, тебе ничего не говорит имя Тань Цзытао? Нет? Ну конечно…
– Сапожный подмастерье Лю – ну, помнишь, я о нём рассказывал? – вчера познакомился с неким стражником с южных ворот – их матери оказались из одной деревни.
Услыхав эту весть, Баурджин радостно хлопнул в ладоши:
– Южные ворота! Четверть Красной птицы. У нас ведь там никого нет. Этот стражник – большая удача, Игдорж!
– Я тоже так думаю. Что ещё?
– Пока всё, нойон… – Напарник немного помялся и с хитрой улыбкой дополнил: – Да, чуть не забыл – мы наконец составили подробный план расположения городских колодцев.
– Неплохо! Очень неплохо. Так и действуйте. Натянув поверх чёрного шёлкового халата ещё один – просторный, ярко-алый, с золочёной вышивкой на груди, Баурджин приладил на голове шитую бисером шапочку и, взяв с собой зонтик, вышел из дома.
Дождь не шёл, но небо всё равно нельзя было назвать ясным – этакое клочковато-хмурое, со светло-голубыми прорехами, марево, похожее на плохо сваренный крахмальный клейстер. Зайдя в «Бронзовую улитку», князь терпеливо выслушал цветистые приветствия слуг и, прихватив с собой Чена и Лэй, неспешно зашагал в направлении западного района города, известного под названием «четверть Белого тигра». Именно там, на самой окраине, и располагался весёлый квартал Цветов и ив, густо напичканный непотребными заведениями на любой вкус. Там же – ну а где же ещё-то? – располагался и бордель тётушки И, пользовавшийся неизменной популярностью у учёного люда.
На улицах часто попадались глубокие лужи, которые приходилось обходить либо просто перебираться вброд, и Баурджин не раз уже пожалел, что не завёл себе лошадь. Хотя, конечно, лошадь ему ещё была не по чину, да и чина как такового у князя не имелось. Ну кто он такой-то? Всего лишь богатый торговец, почтенный владелец харчевни – и не более того. Да, если оседать в Цзинь надолго, – а кто знает, сколько ещё здесь придётся прожить? – то, несомненно, нужно, пользуясь высоким покровительством господина Цзяо Ли, коему регулярно перечислялась большая часть доходов от харчевни, как можно быстрее сдавать экзамен на звание шэньши.
Баурджин шёл в квартал Цветов и ив, погруженный в глубокие думы. Нет, вовсе не развлечения его там привлекали. Возможность встретиться с самыми разными людьми – вот что! Чиновники Вэй Сихэй, Гао Хэлин, Лю Цзинцай, поэт Юань Чэ и его компания знати, наконец, сам господин Лу Синь из отдела городского хозяйства. Давно, давно Баурджин не виделся с этими людьми, а установившиеся тёплые отношения надобно было поддерживать, да и настало время выспросить, разузнать кое-что – и о Елюе Люге, и о его таинственном покровителе Тане Цзытао.
В задумчивости не замечая луж, Баурджин миновал массивные ворота меж дворцовой площадью и четвертью Белого тигра и, оставив в стороне шумящий людским морем Западный рынок, свернул налево, к кварталу весёлых домов. Соглядатаи-слуги, сопровождая своего господина, почтительно держались позади. Баурджин взял их не только ради престижа, нет, пусть посмотрят, пусть доложат своему истинному хозяину, господину Фэню Ю, – Бао Чжи ни от кого не таится, ему абсолютно нечего скрывать. Ну, пошёл себе немного развлечься – что в этом предосудительного? Ничего такого.
Так-то оно так, да вот совсем не замечал Баурджин, как, бросая на него влюблённые взгляды, периодически хмурилась Лэй, юная красавица, девушка-убийца. Почему-то не слишком нравилось ей то место, куда сейчас направлялся обожаемый господин!
– Всё, – дойдя до ворот заведения тётушки И, обернулся князь. – Можете возвращаться обратно в «Улитку», думаю, там у вас очень скоро будет много работы. Зонтик возьмите с собой.
– Но, господин…
– Я доберусь в чьём-нибудь паланкине или в повозке. У меня достаточно много друзей.
Отпустив слуг, Баурджин поправил на голове шапочку и позвонил в висевший над небольшими воротами колокольчик. Ворота тут же открылись, – а как же, ждали! – и, миновав неширокий двор, князь вошёл в дом, переступив высокий – от злых духов – порог.
Сама тётушка И – пожилая, но сильно накрашенная (голубые брови, белила, жёлтая помадная луна на лбу) женщина – встретила раннего гостя поясным поклоном и самой искренней улыбкой:
– Очень рада вас видеть, господин Бао! Вы уже ели сегодня?
– Кстати, нет! – ответив на приветствие, искренне признался нойон. – Вот как-то забыл, даже про лапшу и не вспомнил. И слуги-то не напомнили, вот ведь как!
– Да, любезнейший господин Бао, – огорчённо посетовала тётушка И. – Сейчас так мало истинно преданных слуг. Не то что в старые времена.
Баурджин покачал головой:
– Да уж, да уж.
– Садитесь, дорогой господин, – приветливым жестом содержательница борделя указала на большой круглый стол. – Мне доставит истинное удовольствие лично приготовить для вас завтрак. Что будете после еды – вино? Чай?
– С утра лучше чай, – рассмеялся гость.
– Я пришлю вам девушку с цинь. – Тётушка И неожиданно вздохнула и пожаловалась: – К сожалению, почти всех моих девушек сегодня отправили на работы – подметать улицы, чистить общественные уборные.
– Господин Лу Синь отправил? – понятливо покивал Баурджин.
– Он. Впрочем, не подумайте, я на него не в обиде, – спохватилась содержательница борделя. – Ничего уж тут не поделать – закон. Как раз сегодня – наша очередь. Хорошо хоть уважаемый господин Лу Синь-шэньши оказался столь любезен, что не забрал сразу всех, кое-кого оставил по моей нижайшей просьбе.
Негромко засмеявшись, тётушка И покинула залу, растворившись в полутьме переходов. Как видно, ушла на кухню.
И тут же, не заставив скучать, в трапезную явилась девушка – нет, не Си Янь, другая – обворожительная юная дева в длинном полупрозрачном халате, расшитом разноцветными рыбками. В руках девушка держал некий музыкальный инструмент типа лютни или цитры – пятиструнный, по числу нот.
– Я поиграю для вас, господин, – поклонившись, прощебетала девушка. – Сначала – здесь, а потом, если вам понравится, там, – она кивнула на второй этаж, где располагались альковы.
Краски на лице девушки, конечно, было не так много, как у её хозяйки, но всё же могло быть и поменьше. Не очень-то Баурджину нравились сильно накрашенные женщины, особенно так вот крикливо – ярко-голубые брови, карминно-красные губы, жёлто-золотой месяц на лбу. Не девушка, а артистка погорелого театра. Однако ничего не поделаешь – мода, а вернее сказать, традиция.
– Меня зовут Сю Жэнь, господин.
Девушка тронула струны. Полилась нежная мелодия, сначала как будто бы лёгкий ветерок колыхал листья деревьев, потом ветер усилился, задул, забуранил, и вот уже блеснула молния, грянул гром, загрохотали по крышам тяжёлые капли дождя. И вновь всё стихло… Сладко запели птицы.
– Понравилось, господин Бао?
Заслушавшись, князь и не заметил, как в залу вошла хозяйка с большим серебряным подносом в руках.
– Играй, играй, Сю, – не дожидаясь ответа, произнесла она, расставляя на столе принесённые блюда: мягкие, испечённые на пару, булочки, нежнейшее куриное мясо в мёду, креветки, устрицы, свежая лапша в небольшом керамическом горшочке. – Кушайте, господин Бао!
Баурджин с большим удовольствием закусил, а затем долго и с наслаждением пил чай, внимая сладкому голоску Сю Жэнь, запевшей наконец песни.
Закончив с трапезой, князь вытер руки влажным полотенцем.
Сю Жэнь тотчас же перестала играть, положила инструмент на пол и, протянув руку, просто сказала:
– Идём.
Князь поднялся – что же, отказываться, что ли? В конце концов, он именно за этим сюда и заявился в этакую рань – расспросить без помех девушек, а если повезёт, то и хозяйку.
Взяв гостя за руку, Сю Жэнь провела его наверх, в комнату с зелёными шёлковыми обоями и золочёным светильником на трёх ножках.
– Ложитесь, господин. – Задвинув дверь, девушка кивнула на застланное парчовым покрывалом ложе. – Я буду петь и плясать для вас.
Баурджин послушно улёгся, а Сю Жэнь взяла в руки лежавший на небольшом столике бубен.
И снова произошло всё то же, что и – совсем недавно – в музыке. Вот девушка изогнулась, легла, вытерла со лба пот, словно бы в жаркий день. Вот прикрыла глаза – уснула… А вот по рукам её вдруг пробежала рябь – поднялся ветер. Ударил бубен – загремел гром. Танцовщица вскочила на ноги, повернулась, приложив ладонь ко лбу, посмотрела налево… направо… и – с ужасом в глазах – вверх, в небо. Подняла руки, словно бы закрываясь от непогоды. Побежала… Присела… Выпрямилась… Снова рокотнул гром. Пошёл дождь. О, целый ливень! Обхватив себя за плечи, танцовщица обречённо уселась в углу… Ага! Подняла голову. Улыбнулась – похоже, дождь кончился. Вскочила на ноги – выглянуло солнце! Ой! Сю Жэнь похлопала себя по бокам – а одежда-то мокрая! Снять, снять её поскорей, просушить!
Грациозно скинув халат, девушка осталась в одних узких чёрных штанах, какие здесь, под халатом, носили и мужчины и женщины. Высокая грудь её с накрашенными голубой помадой сосками колыхнулась, блеснула вставленная в пупок жемчужина.
Улыбнувшись, Сю Жэнь подскочила к ложу и, проворно скинув штаны, прильнула к распалённому танцем гостю…
О, это было блаженство – ласкать столь опытную в любви женщину, молодую, красивую, грациозную!
Обнажённые тела со стоном сплелись вместе, улетело на пол скомканное в порыве страсти покрывало, и даже пламя светильника, заколыхавшись, погасло…
– Как мне с тобой хорошо, господин!
– Называй меня Бао, Сю Жэнь.
– Как скажете, господин Бао.
– Выпьем вина?
– Конечно.
– Вкусное вино. Хм… А я и не знал, что вас посылают на общественные работы!
– На самые грязные, господин Бао! Мы же проститутки – не люди.