– Ну?
– Велено передать лично вам, господин. – Изогнувшись в поклоне, слуга протянул князю сложенный пополам бумажный листок, запечатанный синим воском.
Поблагодарив слугу каллиграфа, Баурджин закрыл ворота и, присев на скамейке под цветущей яблоней, нетерпеливо развернул послание.
«Дом принадлежал Чуню Хуа, владельцу красильной мастерской у Южных ворот, вся семья которого, вместе с ним самим, была зверски убита два года тому назад. Дело прекращено в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. Иные сведения в архиве отсутствуют. С приветом, уважающий вас Пу Линь-шэньши».
– Угу… – прочитав письмо, покачал головой князь. – Значит, у южных ворот.
Он ещё подумал, правильно ли прочёл иероглиф, точно ли – «у южных», а может, «у северных»… Нет, всё ж таки – у южных, вон рядом иероглиф, означающий красную птицу – именно так именовалась южная часть города. Интересно, почему Пу Линь не поведал о результатах лично? Почему прислал письмо? А может, срочно уехал, снова в какую-нибудь командировку. Надо было спросить у слуги, а впрочем, это не так уж и важно. Важно другое – каллиграф таки сделал, что смог. Правда, толку от этого… Чунь Хуа, владелец красильной мастерской. А не навестить ли сию мастерскую? Просто так, любопытства ради. И что это за странное убийство – интересно, Ба Дунь что-нибудь об этом знает? Надо будет обязательно спросить при случае.
Ба Дунь, с которым Баурджин буквально на следующий день встретился в «Синей рыбке», об убийстве владельца красильной мастерской ничего не знал – он тогда ещё не работал по подобным делам, так, лишь слыхал краем уха. Ничего существенного. Разговор с Ченом тоже ничего нового не принёс – он, конечно, повторил, что выкрал и вручил старику-актёру узкие бамбуковые полоски, но вместе с тем и напомнил, что написано на них ничего не было. Хотя, конечно, могли быть надписи, слишком уж толстыми выглядели пластинки. Склеены? И это он только сейчас сообразил, чёрт, нет, чтоб тогда же и посмотреть, когда крал. Ну, теперь уж что говорить. Теперь уж не прочитаешь. Интересно, что там такого могло быть, ради чего неизвестные преступники пошли на кражу… и, может быть, даже на убийство красильщика и его семьи? Неизвестные преступники… А это не «красные шесты» ли, часом? Тогда становится понятным, почему они напали на только что поселившегося в доме бедняги-красильщика Баурджина. А потом, как видно, сообразили, что куда легче будет подкупить слугу. И, решив так, – достигли успеха. Тогда, может, и чёрт с ними? У «красных шестов» свои дела, у Баурджина – свои. И вроде б они не пересекаются…
Ага! Не пересекаются, как же! А кто, как не «красные шесты», пытали смотрителя восточной уборной, после чего, вероятно, смогут выйти на Лэй? И ведь у них на крючке ещё и Чен. Кто знает, что они ему ещё прикажут? Парень ведь может и не сказать – себе на уме. Нет, уж лучше побольше о них узнать… Побольше, ха! Лучше уж сказать – хоть что-нибудь! Наверное, убитый вместе со своею семьёю красильщик – хоть какой-то, но след. Значит, по нему и нужно пойти, слава богу, времени много не займёт – район Красной птицы рядом. Так что, ежели выпадет свободная минутка… Свободная минутка выпала дней через пять. На протяжении всего этого времени Баурджин и Игдорж были заняты сведением воедино всей информации, большая часть которой уже была отправлена по назначению с Гамильдэ-Иченом, но теперь осталось чётко спланировать, на кого из верных – или используемых втёмную – людей можно положиться в случае возникновения чрезвычайной ситуации, сиречь быстрого подхода монгольской конницы к городским стенам. Такие люди были, и как действовать, кажется, хорошо знали, тем не менее нужно было всё ещё раз уточнить и перепроверить. Кстати, Игдорж Собака, как показалось князю, действовал как-то вяло, нерешительно, по большей части откровенно мямлил. То ли есть запасной ключ от уличной решётки у некоего старосты пирожников, то ли нет, то ли он и вообще не ему полагается, а старосте кожевников или вообще хозяину бумажной мельницы… Устал, устал Игдорж, явно. Ухайдакали сивку крутые горки. Ничего, недолго осталось ждать – тумены Джэбэ уже вовсю громили западные крепости.
Отыскать красильную мастерскую у Южных ворот неожиданно оказалось делом довольно-таки хлопотным. Их там тучи были, этих мастерских, ну, не тучи, конечно, но не так уж и мало. Баурджин ведь как предполагал? А вот просто пойдёт себе, прогуляется по четверти Красной птицы, полюбуется живописными кварталами жилой застройки и великолепными, рвущими небо храмами, заглянет на Южный рынок, посидит в каком-нибудь кабачке, поговорит под стаканчик винца с завсегдатаями, там и узнает, где эта чёртова красильня. Просто? Просто.
Ан не тут-то было!
Нет, живописными домами и храмами князь, конечно, налюбовался всласть, благо недавно установившаяся солнечная погода тому благоприятствовала. И на рынок зашёл, и вина попил, и с завсегдатаями пообщался, только вот насчёт мастерской…
– Чунь Хуа? Не, не знаю такого, – поставив стакан, задумчиво покачал головой пожилой торговец земляными орехами. – А тебе, мил человек, какая красильня нужна?
– Ну, обычная. – Одетый в простое платье князь недоумённо пожал плечами. – А что, их здесь несколько? Говорили – одна.
– Одна-то одна, – совсем уж загадочно отозвался завсегдатай выбранной Баурджином забегаловки. – Но – несколько.
– Как это? – не понял нойон.
– Да так… Есть красильня для отбеливания, другая для окраски в темно-красный цвет, третья – в жёлто-розовый, четвёртая – в индиго… И всех по одной. Тебе какая нужна-то?
– Гм… – Баурджин задумчиво поскрёб бородку, совсем недавно тщательно выкрашенную в радикально чёрный цвет. – Я вообще-то на работу наняться хотел… Вот бы все их увидеть. Думаю, они не столь уж и далеко друг от друга, а?
– Да по-разному, – махнул рукой торговец. – Вон, видишь храм с красной крышей?
– Ну.
– Туда и шагай, а там спросишь. Справедливо рассудив, что имя Чунь Хуа местные жители уже могли и подзабыть, а вот про убийство какого-то владельца красильни вместе с семьёй наверняка помнили, Баурджин начал расспросы с упоминания именно этого прискорбного события. И на этом пути преуспел: уже третий встреченный им прохожий уверенно показал на приземистое здание под угрюмой коричневой крышей, видневшееся на углу близ крепостных стен.
Подойдя к зданию – без окон, с наглухо запертыми воротами, – нойон тут же ощутил некий смрад: пахло квасцами, известью, краской и прочей химией. Ну, что же – теперь уж точно нашёл.
Купив у уличного торговца жареный пирожок с креветками, Баурджин примостился у края улицы, среди таких же одетых по-простому людей, как и он сам. В безоблачно-голубом небе сияло яркое солнце, но растущие вдоль улицы тополя создавали приятную тень. Князь откусил кусок пирога и зажмурился – вкусно. Очень даже ничего, хоть и куплено за какую-то совсем уж дикую мелочь – одну медную монетку – цянь.
Никто не обращал на Баурджина никакого внимания – много тут было таких. Опасаясь вызвать подозрения, нойон никого ни о чём не расспрашивал, просто сидел себе под тополем да, посматривая вокруг, ел свой пирог.
Ага! Вот наконец ворота красильни со скрипом отворились, выпустив на улицу запряжённый парой волов воз с сидевшей на облучке парой – пожилым усатым дядькой и совсем молодым парнем, подростком. Как сразу охарактеризовал их Баурджин – возчик и экспедитор. Что уж они там везли на своём возу, было не видно из-за прикрывающей груз рогожки, да это, понятно, и вовсе не интересовало князя. Его интересовал не товар, а люди. Вот за людьми-то он и пошёл, точнее – за медленно продвигающимся вдоль улицы возом. Рано или поздно возчики захотят пить, или есть, или ещё что – остановятся, подзовут разносчика или вообще зайдут в какую-нибудь дешёвую забегаловку – тут и можно будет поговорить.
Ну, наконец-то! Остановились. Точно – у забегаловки. Чёрт! Показалось, будто у дверей промелькнула юркая фигурка Лэй в коротком мальчишеском платье… Нет, не она. Какой-то подросток.
Сильно пахло кислой капустой, каким-то прогорклым жиром, пряностями и печёной рыбой. Один из возчиков, молодой, спрыгнув с облучка, резво забежал внутрь харчевни и через какое-то время выскочил обратно с двумя завёрнутыми в большие зелёные листья рыбинами. Оба напарника тут же с жадностью принялись за еду. Да-а, проголодались, бедолаги.
– Здравствуйте, – тут же подошёл к ним нойон. – Вкусна ли рыбка?
– А ты что, хочешь купить? – неприветливо отозвался пожилой.
– Может, и куплю, если не очень дорого.
– Не дорого – один цянь.
– Цянь – тоже деньги, на дороге не валяются.
– Очень уж ты экономный, как я погляжу!
– Так у нас в деревне вообще транжир нет.
– А, так ты деревенский?
– Из дальнего ли.
– Ну, что из дальнего – по говору слышно. А на деревенского не похож – одет прилично, не в рвань.
– Так, коли в рвань – кто же меня на работу возьмёт? Кстати, не подскажете ли, куда здесь можно наняться? У нас в деревне бывалые люди хвалили красильные мастерские. Говорят, туда всех берут.
– Всех, да не всех, – глухо засмеялся старший. – Ты, парень, иди покупай рыбку… Можешь и винца взять – посидим, поговорим.
– Так вы не торопитесь? – обрадовался нойон.
Возчики переглянулись:
– Торопимся, но вина подождём. И про красильню расскажем, не переживай… чучело деревенское.
Последнюю фразу пожилой произнёс уже после того, как Баурджин скрылся в дверях харчевни.
Про красильню новые знакомые князя и в самом деле рассказали много, описав в подробностях весь технологический процесс, начиная от обработки ткани квасцами и известью и заканчивая просушкой.
– На известь тебя поначалу и поставят, паря, – кашлял в рукав халата пожилой. – Как вот и его, Муаня…
– Угу, дядюшка Чжан. – Поддакнув, подросток нервно вздрогнул – видать, не очень-то приятные воспоминания были связаны у него с началом трудовой деятельности в красильне.
– Работа тяжёлая, врать не буду, – сиплым голосом продолжал дядюшка Чжан. – Но все с этого начинали. Понравишься хозяину – а дальше уж от тебя зависит. Может статься, и в красили выбьешься или вот, как мы, в возчики. Милое дело.