– Понравиться хозяину? – быстро переспросил Баурджин. – А кто у вас хозяин?
– Тебе какая разница? – Чжан неприятно осклабился. – Уж поверь, лентяев никто не любит, верно, Муань?
– Угу!
– А вот люди говорят, вроде как года два назад убили какого-то красильщика, – осторожно произнёс князь. – Да не одного, а вместе с семьёй. Это правда было?
Возчики переглянулись, и Баурджину на миг показалось, будто между ними промелькнуло какое-то понимание, какое, бывает, иногда проскальзывает между цыганами, задумавшими всучить какому-нибудь бедолаге надутую воздухом лошадь.
– Вот что, парень, – усмехнулся Чжан. – Болтают всякое, но про убитого красильщика – правда. И не просто красильщик он был, а хозяин мастерской! Правда, сам во всё вникал, красил… И вот, убили бедолагу. О том мы, правда, мало что сказать можем, верно, Муань?
– Угу.
– Но есть в нашей красильне некий мастер Лунь, вот он ту историю до сих пор во всех подробностях помнит. Как рассказывать начнёт – у всех поджилки трясутся. Ну, ты, парень, ещё не передумал в красиля наниматься?
– Нет.
– Ну, а раз нет, так приходи к вечеру – как раз и хозяин появится. Чтобы в ворота пустили, постучи да спроси мастера Луня. Ну, а сейчас, извини, нам ехать надо.
– Спасибо вам, добрые люди, – от души поблагодарил Баурджин. Значит, вот оно что. Мастер Лунь. Ну-ну… посмотрим, вернее – послушаем.
До вечера оставалось – всего ничего, поэтому Баурджин не пошёл домой, а просто прогулялся по улицам, постоял на небольшой площади в тени раскидистых ив, с любопытством наблюдая, с каким неподдельным азартом сражаются в шахматы два почтенных седобородых старца.
Немного посмотрев на игру, князь подозвал пробегавшего мима водоноса, напился, невольно вспомнив о Дэне Веснушке – каково-то ему приходится в уличной труппе? Впрочем, ничего особо дурного с парнем там произойти не могло – всё ж таки Чен за ним приглядывал, да и сам Веснушка мог в любой момент убежать. Интересно, узнал ли Дэн хоть что-нибудь о старом актёре из шайки «красных шестов»? Узнал, не узнал, а всё же надо поскорей вытаскивать парня из труппы да отправлять с ближайшей оказией на север, к Елюю Люге. Заодно и передаст тысячнику кое-что… какую-нибудь «новую» рукопись. Хм, тысячнику… Наследному принцу Ляо – так верней будет сказано! Как говорила Мэй Цзы, последняя надежда династии. Ну, это уж, наверное, слишком высокопарно сказано, наверняка, если хорошо поискать, найдётся немало обладателей прав на престол Стальной империи киданей.
Увлёкшись прогулкой, Баурджин и не заметил, как начало темнеть. На город опустились быстрые синие сумерки. В многочисленных питейных заведения и закусочных зажглись фонари и светильники, остро запахло жареной рыбой, креветками, специями. На улицах стало значительно многолюдней – заканчивали свой рабочий день мелкие торговцы, разносчики, мастеровой люд. Шли компаниями и поодиночке; радуясь долгожданному отдыху, улыбались, шутили, некоторые даже пели песни. Домой, похоже, никто не торопился – многие усаживались под липами, пуская по кругу только что купленный кувшинчик вина.
– Эй, друг, – окликнул кто-то нойона.
Резко обернувшись, он увидел идущую позади компанию с кувшинчиком вина и деревянными кружками. Крепкие молодые парни, оружия при них, правда, не видно, но… Баурджин быстро прикинул, как действовать – сначала ударить в скулу вон того, самого сильного, затем – почти одновременно – достать ногой второго, длинного, после чего…
– Слушай, друг… – Выйдя вперёд, длинный широко улыбнулся и протянул князю наполненную до краёв кружку. – У нашего друга Маня сегодня родился сын. Выпей с нами!
Баурджин настороженно протянул руку… Вот сейчас… Выбить кружку – чтоб вино (или что там у них налито) выплеснулось прямо в улыбающееся лицо, а затем…
– Мань, вон ещё кто-то идёт! – Один из парней показал в сторону неприметного переулка, из которого как раз только что вышли двое. – Позвать?
– Зови, Чжэнь! Зови! – весело расхохотался крепыш. – Вина хватит, а не хватит, так купим ещё, всё-таки сын!
– Пей, дружище! – Всучив кружку нойону, длинный бросился к прохожим. – Эй, парни! У нашего Маня родился сын!
Странно, но на Баурджина никто не нападал. Да и вино неожиданно оказалось очень даже неплохим.
– Пусть жизненный путь твоего сына будет счастливым и длинным! – от всей души пожелал князь.
– Спасибо, друг, – крепыш Мань улыбнулся. – Судя по одёжке, ты, я вижу, из деревни?
– Ну да, на заработки.
– Если не найдёшь, где ночевать, – заходи в мой дом. Спросишь на улице Фонарей молотобойца Маня – всякий покажет.
– Спасибо, – искренне покивал Баурджин. – Я ночую у знакомых.
– Ну, смотри, а то мало ли? Чжэнь, налей-ка нам ещё! О, и этим парням тоже… Меня зовут Мань, а это – мои друзья: подмастерье Фань Ли, Чжи Лань, жестянщик, и кровельщик Чжэнь.
Баурджин улыбнулся. Хоть эти – не разбойники! Славные рабочие парни. Приятно с ними выпить, тем более – и повод какой! Но потехе час, а делу время…
– Спасибо за угощенье, ребята. Пора.
– Счастливого пути, неволить не будем. Может, ещё на дорожку?
– Да нет, благодарствую.
Славные парни. Простые приветливые лица. И главное, все мастеровые – молотобоец, жестянщик, кровельщик. Не какие-нибудь спекулянты или жадные конторские крысы!
Опустившийся на город вечер был прозрачным и тёплым. Одуряюще пахло цветущей сиренью, отовсюду слышались песни и смех. Славные люди. Славный город… Жаль будет, если его…
Баурджин покачал головой – слишком уж крамольные мысли вдруг пришли в его голову. Мысли о том, что тумены Джэбэ… Нет, нет, лучше ни о чём таком не думать, а просто честно исполнять свой долг. Хотя… Ляоян, Ляоси, Ляохэ, Ляо… Ляоян – чем не столица для Стальной империи Ляо? Хорошая мысль…
Подойдя к воротам красильни, нойон пару раз стукнул в них кулаком. Постоял… Никакого эффекта.
– Ты, братец, громче стучи, а лучше – крикни, – посоветовал какой-то прохожий. – У них там сторож глуховат на левое ухо.
– Глуховат, говоришь? Спасибо.
Поблагодарив неизвестного доброхота, Баурджин снова занёс кулак… И в этот момент ворота приоткрылись с лёгким скрипом.
– Что ты так барабанишь, деревенщина? – выглянув на улицу, хмуро поинтересовался сморщенный седоусый старик. – Это ж ворота, а вовсе не барабан и не бубен. Если каждый проходимец будет тут так стучать, то…
– Мне нужен мастер Лунь, – невежливо перебил Баурджин.
– Мастер Лунь? – Старик хмыкнул и открыл ворота пошире. – Ну, проходи, что стоишь?
Обширный внутренний двор мастерской был заставлен какими-то возами, поленницами дров, брёвнами. В самой красильне – три кирпичных стены и навес – виднелось несколько больших железных котлов, над которыми на высоте примерно двух – двух с половиной метров проходил помост шириной с полметра, сколоченный из толстых, плохо оструганных досок. Скорее всего, с этого помоста в котлы сыпали ингредиенты – квасцы, краску, известь – ну, или просто наблюдали за ходом процесса.
По обеим сторонам от котлов, на стенах, бог знает зачем сейчас горели светильники, по два на каждой стене. Их неровное, но неожиданно яркое пламя отбрасывало от помоста длинные колеблющиеся тени. Пахло какой-то гадостью: вероятно, котлы не пустовали.
Баурджин оглянулся, внезапно ощутив, что остался один. Так и есть, старика сторожа нигде видно не было. Ага, наверное, он остался закрывать ворота.
– Э-эй, – отвернувшись от мастерской, негромко позвал нойон. – Эй, старик. Ты где?
– Здесь! – грянул целый хор.
Князь обернулся: на помосте – и откуда взялись? – стояли трое.
– И кто из вас мастер Лунь?
– Все мы, деревенщина!
Все трое разом спрыгнули наземь – крепкие, молодые парни, если и мастера, то явно уж не в красильном деле. Опа! Один вытащил из ножен саблю! Двое других, нагнувшись, схватили спрятанные среди тюков короткие шесты. Красные шесты… Ах, вон оно что!
– Вы что это задумали, парни? – нарочито испуганным голосом пролепетал Баурджин. – Я – простой крестьянин из дальнего ли. Мне сказали: здесь можно устроиться на работу…
– На работу? – издевательски захохотал тот, что с саблей. – Всё дело в том, что ты слишком уж любопытен, глупая деревенщина!
– Любопытен?
Князь еле сдержал радость – они называли его деревенщиной. Любопытной глупой деревенщиной. Ага, он просто прикоснулся к одной тайне – тайне смерти бывшего хозяина мастерской – и теперь должен был умереть. Ну-ну…
– Мы забьём его шестами, Ма Лунь! – Один из лиходеев со свистом закрутил над головою своим оружием. – Ты увидишь, как будет корчиться на земле эта немытая деревенщина.
– Нет, – сквозь зубы бросил Ма Лунь. – Я испробую на нём остроту своей сабли. Признаюсь честно, никогда ещё не приходилось рубить головы этакой штукой. Монгольская! На колени, деревенщина! И тогда ты умрёшь быстро, клянусь всеми богами!
– О, господин, пощадите!
Рухнув на колени, Баурджин словно бы пал ниц, вытянулся всем телом…
И, ухватив Ма Луня за щиколотки, резко дёрнул.
Опешивший бандит полетел наземь, и князь, рысью бросившись на него, тут же отобрал саблю.
Вххх!!!
Одно движение – чирк – по горлу! И хрип… И застывший, стекленеющий взгляд, и чёрная, как земляное масло, кровь…
Ах, как здорово было чувствовать в руке привычное до боли оружие. Ну, теперь всё, теперь поглядим!
Те двое, к их чести, опомнились тут же. Быстро сообразив, что что-то пошло не так, они, угрожающе помахивая шестами, направились к Баурджину с двух сторон. Это было плохо, очень плохо. Если удастся избегнуть удара с одной стороны, можно пропустить с другой.
Ладно… Чуть выждать… Чуть.
Главное – не пропустить момент.
Вот они идут… шаг, второй… Кончики шестов со свистом разрезают воздух…
Третий шаг… четвёртый…
Пора!
С быстротой молнии Баурджин отпрыгнул назад и, оттолкнувшись от земли, вихрем взлетел на помост.
И бросился по нему влево.
Парни – за ним. Нет, оказались умными, на что и рассчитывал князь: один всё же остановился и побежал к другому краю помоста. Ага – а что, если «глупая деревенщина» просто возьмёт да спрыгнет? Нет, сообразил. Остался на земле, пытаясь ударить концом шеста по ногам нойона.