– Жениться? – Нойон озадаченно хмыкнул. – А что, твоя невеста, дочь моего старого друга, уже достаточно подросла?
– Конечно, достаточно! – с жаром откликнулся юноша. – Она любит меня и ждёт.
– Ну, раз любит, так по осени справим свадьбу! – Похлопав сына по плечу, Баурджин посмотрел на Джэбэ. – Нет ли хоть какого-нибудь плаща? А то хожу как оборванец.
– Найдём, – заверил полководец. – Это кто там ходит за тобой тенью?
– Тенью? Ах да. Это Навгал. Он сопровождает меня.
– Сопровождает? – Джэбэ прищурился. – Будешь удостоен награды, парень!
– Рад служить! – вытянулся в струнку Навгал. – А за плащом, если позволите, сбегаю. У меня есть, в перемётной суме.
– Ну, беги, – князь махнул рукой. – Побыстрей только.
Вчетвером – Джэбэ, Елюй Люге и Баурджин с сыном – они подошли к обложенному хворостом зданию. Баурджин пинком отбросил в сторону связанную фашину.
– Стой, иначе будем стрелять! – выкрикнули сверху.
– Стрелять? – Нойон усмехнулся. – Ну, попробуйте. Смею заверить, у меня нет против вас никаких каверз. Кстати, что-то мне кажется знакомым ваш голос. Не вы ли это, уважаемый господин Пу Линь?
В здании надолго замолчали, видать, пристально рассматривали Баурджина.
– А господина Лу Синя у вас там, случайно, нет? А то я видал по пути несколько разрушенных колодцев. Их ведь ремонтировать нужно, а кто этим будет заниматься, коли господин Лу Синь-шэньши здесь? Ну?! Что примолкли?
– Мы… Мы не разговариваем с покойниками, господин Бао! – выкрикнули из прорванного окна.
– О как! С покойниками! Ну, а насчёт Бао… – Князь приосанился. – Меня зовут Баурджин-нойон! Я – монгольский вельможа, друг полководца Джэбэ и великого Чингисхана. Я гарантирую вам всем жизнь. Мало того – и прежнюю службу. Клянусь вам в этом жизнью моего сына, Алтай Болда. Подойди сюда, сынок. А также словом вашего нового императора!
– Нового императора?
– Да. Императора Елюя Люге, возродившего наконец великую империю Ляо! Цзинь проиграла! Сталь поразила золото.
Елюй Люге – импозантный и, надо признать, величественный – встал рядом с Баурджином и Алтай Болдом.
– Ты тоже будешь обещать нам жизнь, Елюй? – несколько издевательски осведомились сверху.
– Нет. – Елюй Люге презрительно поджал губы. – Не я дал вам жизнь, не мне и забирать. Меня больше интересует дело! Нужно как можно быстрее восстановить всю городскую жизнь. Если вы готовы работать на своих должностях или чуть выше – работайте, если же нет – убирайтесь куда подальше. Мне не нужны бездельники! Работу начинайте прямо сейчас, как можно быстрее! – Император улыбнулся. – Я всё сказал. Баурджин, Алтай Болд, идёмте. Право же, мы потеряли здесь слишком много времени.
– Постойте… Вы дадите гарантии нашим семьям? Мы согласны… согласны…
– Кто б сомневался? – усмехнулся князь.
Они вышли, один за другим, настороженно посматривая по сторонам и – со страхом – на Баурджина.
– Да не покойник я, уважаемый господин Пу Линь! – в который раз уже произнёс князь. – Кстати, как та роза, что я вам подарил? Цветёт?
– О, конечно! И очень красиво, смею вас уверить.
– Ага, и вы здесь, господин Юань Чэ! Кстати, у меня есть на примете одна театральная труппа, которая с удовольствием поставит вашу пьесу, если вы для неё напишете. Ха! Однако! Вот кого не ожидал встретить! Господин Ба Дунь! А ваша супруга сказала, что вы в тюрьме.
– Когда всё началось, меня освободили друзья, – буркнул следователь.
– Отлично, отлично. – Баурджин потёр руки. – Вот что, Ба Дунь, вам таки придётся возглавить отдел городской стражи! Банда «красные шесты» ещё не разгромлена до конца, займитесь ею как можно скорее. – Князь хитро улыбнулся. – Тем более что у вас есть списки… есть, есть, не отпирайтесь. Уверен – с ними вам будет гораздо легче работать.
– Вечером приглашаю вас в гости, – улыбнулся приветствовавшим его чиновникам император Ляо. – Приходите в дом моего доброго друга Тань Цзытао. Вы знаете, где это. Я, может быть, задержусь, так что начинайте пир без меня. Впрочем, думаю, что вас там вполне хорошо развлекут.
Баурджин явился одним из первых. С сыном. И с Дэном Веснушкой. Мэй Цзы лично встретила гостя во дворе, с улыбкой проводила в покои.
– Присаживайтесь сразу за стол. Твои сыновья очень похожи на тебя, князь.
– Ты ошибаешься, Мэй. Мой сын, Алтай Болд, – вот он. А это – Дэн, мой приятель.
– Всё равно я рада его видеть.
Нойон утёр со лба пот и громко пожаловался:
– Жарко. Дэн, друг мой, не хочешь ли снять халат?
– Но, господин…
– Снимай, снимай, пока не пришли остальные гости.
Мэй Цзы с удивлением взглянула на Баурджина – мол, это ещё что за вольности? Но сказать ничего не успела: под властным взглядом князя Дэн Веснушка повернулся, медленно стаскивая халат…
И вот тут Мэй Цзы вскрикнула, увидав на левом плече мальчишки пылающую жёлтую розу!
По пути домой – ну, туда, в старое здание рядом с домом каллиграфа Пу Линя. – нойон встретил Чена. Чрезвычайно чем-то озабоченный, тот едва узнал князя.
– Куда так спешишь, парень?
– О! Господин! А сказали, что ты уже уехал на родину.
– Кто это сказал?
Чен повёл плечом:
– Да так, говорили. А я спешу по важному делу, господин! – не удержавшись, похвастался юноша. – Председатель квалификационной комиссии сейчас знаете кто? Знаменитый поэт Юань Чэ!
– Ну да, – улыбнулся князь. – Я его туда и рекомендовал. А ты-то что такой радостный?
– Юань Чэ сказал, чтобы я приходил на экзамены! Вот, иду…
– Ого! – Баурджин вполне искренне удивился. – Вот это событие! Никак скоро станешь шэньши?
– Всё к тому идёт, господин, – радостно согласился парень. – Господин Лу Синь берёт меня к себе младшим секретарём!
– Ну что же… Дело хорошее. Остаётся только выпить за ваше коммунальное хозяйство! Ты не видал Лэй?
Чен махнул рукой:
– Там она, в доме. Мы всё с ней честно поделили, господин, – и дом, и харчевню… ты ведь всё равно уезжаешь, так что…
– Правильно поступили, – прервал нойон. – Только довольна ли осталась Лэй? Впрочем, эту девушку вряд ли обидишь.
– Вот именно, господин! Она так и сказал, что ей ничего не надо. Сидит сейчас, плачет.
– Плачет?
– Ну да, рыдает. – Юноша скривил губы. – Я хотел подойти, утешить, так она пообещала дать мне по шее – а рука у неё тяжёлая, знаете… Ну, так я побегу?
– Беги, Чен. Удачи!
– И вам, господин!
Войдя в дом, Баурджин сразу же увидел лежащую на циновке девчонку. Спит? Или о чём-то мечтает? Тихонько позвал:
– Лэй!
Девушка вздрогнула, повернулась – сверкнули залитые слезами глаза, и мягкая улыбка тронула пунцовые губы.
– Господин!
Князь погладил Лэй по плечам и крепко прижал к себе:
– Милая Лэй…
– Я знаю, вы пришли проститься…
Девичьи плечи затряслись в рыданиях.
– Ну, ну, не плачь. Да не плачь же!
– Когда ты уезжаешь, мой господин?
– Завтра. Мой сын Алтай Болд и мой давний друг Гамильдэ-Ичен ждут меня с небольшим отрядом. Ну? Снова начала рыдать? Давай прекращай это дело.
– Господин… Осмелюсь спросить.
– Спроси…
– Возьмите меня с собой, господин! Ну, пожалуйста, возьмите… Я буду охранять вас… буду верной слугой и наложницей. Клянусь, вы не разочаруетесь, нет…
– И тебе не жаль бросить родные места?
– Нет! Тем более что они мне вовсе не родные.
– Хм… – Князь на секунду задумался, а затем решительно тряхнул головой. Честно говоря, он всё продумал значительно раньше, и вот теперь, похоже, можно было переходить к непосредственным действиям.
– Милая Лэй, – откашлявшись, нежным голосом произнёс Баурджин. – Ты очень славная девушка, очень… Взять тебя в наложницы? Нет, никогда!
– О, господин…
– Подожди, только не вздумай плакать… Я предлагаю тебе стать моей третьей женой!
– Женой?! Вы шутите, господин?
– Отнюдь. А то что это такое – две жены? Ни рыба ни мясо. Пусть уж, для ровного счёта, три будет. Тем более и сын у меня по осени женится… и мы с тобой заодно свадьбу справим.
– О, господин… – Казалось, девушка сейчас умрёт от счастья.
– Нет, не господин… уже не господин, милая Лэй. Монгольские женщины свободны.
– Но…
– Меня зовут Баурджин-нойон, милая Лэй. И ты зови меня Баурджином.
Девушка обхватила руками шею нойона и с жаром поцеловала в губы.
Они уехали вместе, а осенью у Баурджина-нойона было уже три жены.
Провозгласивший себя правителем киданей Елюй Люге до самой своей смерти оставался верным вассалом Чингисхана. Его государство Ляо было не очень мощным, но всё же постепенно заставило себя уважать всех своих склонных к агрессии соседей. Бывшая шпионка, обворожительная куртизанка Мэй Цзы стала императрицей, а бывший водонос Дэн Веснушка был усыновлён Елюем Люге и вскоре проявил себя как умный и способный воин. Следователь Ба Дунь довёл-таки до конца дело «красных шестов», и больше никто и никогда не слышал об этой гнусной банде. Вот, пожалуй, и всё…
Да, Чен – пройдоха Чен – стал наконец чиновником, быстро взлетев из секретарей в заместители начальника общественных амбаров. Должность пусть и не слишком заметная, но весьма удобная для различного рода злоупотреблений, чем наш юный шэньши и занимался, правда не зарываясь. Переписав на себя дом и харчевню «Бронзовая улитка», Чен женился на девушке из хорошего рода, обзавёлся слугами и подобающим рангу выездом. Его принимали уже везде, вернее, это Чен был повсюду вхож, на равных держась и с Лу Синем-шэньши, и с поэтом Юань Чэ. А к каллиграфу Пу Линю, на правах старого соседа, частенько заглядывал в гости, и тогда они вместе подолгу рассматривали старые свитки – каллиграфические упражнения Баурджина. Получали эстетическое удовольствие, между прочим.
А ещё в саду Пу Линя цвела та самая, подаренная нойоном роза, из слабого черенка разросшаяся в огромный благоухающий куст.