– Вон же камни еще есть!
– И тот порошок тоже!
– А может…
Ну все, пошло-поехало! Это называется восторженные комментарии и жажда продолжения представления. Теперь уж точно не отвязаться! Впечатлились, понравилось, теперь огнестрельные игрушки у них не отберешь. Жаль только, что сейчас придется остудить разгоревшийся энтузиазм.
– Тихо, горячие воины и не менее разгорячившиеся красавицы! – пришлось повысить голос. Неслабо так повысить, чтобы оказаться услышанным. – Тут все не очень просто. Сначала нужно тщательно прочистить эту…
Оп-па! А ведь я до сих пор так и не удосужился назвать эту самую пушку. А назвать надо, причем так, чтобы и мне привычно, и вокруг никто не удивился непонятному слову.
– Придумать придумал, а имя дать забыл?
– Все верно, Змейка, – обнял я улыбающуюся воительницу. – Как-то самое важное я и упустил.
Посыпались предложения. Да еще как посыпались. Словно горох из дырявого мешка. Только вот названия были по большей части именами собственными и лишь малая часть относилась к общему понятию огнестрельного оружия. Да и те были вроде слов «огне-бой», «громовержец» и тому подобное. О, кто-то даже «громыхалой» назвать предложил. Хотя почему кто-то? Зигфрид Два Топора постарался и стоит лыбится, довольный полетом фантазии, низким и недалеким. На этом фоне даже «огнебой» неплохо звучит.
Впрочем, огненный бой и есть, так на русских землях артиллерию и вообще огнестрельное оружие тоже называли. На первое время сойдет, а там видно будет. Примерно это я и сказал своим, когда те стали особенно активно наседать. А обозвав продемонстрированное оружие, вернулся к первоначально поднятой теме. Благо сейчас можно было не просто объяснить, но и наглядно показать возможные проблемы при стрельбе.
– Олег, Божедар, а ну-ка прочистите этот наш огнебой изнутри как следует! – приказал я двоим хирдманам из числа тех, кто помогал мне в опытах и знал, что надо делать. – А вы, други-братья, смотрите, что оттуда извлекать буду. И да, теперь можно совсем рядом стоять, угрозы никакой.
Порох, вот в чем беда. Его остатки, не до конца прогоревшие, вполне могли остаться внутри ствола. И если как следует не вычистить оный, то при загрузке нового заряда вполне может произойти самовозгорание. Результат… Как минимум пострадает обслуга орудия. Как максимум – разорвет пушку в клочья, убив и покалечив всех, кто стоит вокруг.
Вот эти самые дымящиеся остатки порохового заряда и удалось увидеть. Правда, мне пришлось обратить пристальное внимание на эти маленькие дымящиеся комочки и подробно так разъяснить, чем они опасны. Впечатлились. А затем спросили, что следует сделать, чтобы избежать подобного?
– Тщательно вычищать огнебой изнутри. Вот этой вот штукой, – взял я в руки банник, на который пошла жесткая свиная щетина. – Проверено. Помогает. И все равно быстро стрелять не получится. Пока! Но я потом еще поразмыслю, что да как надо сделать, чтобы и выстрелы быстрее получались, и угрозы для стрелков меньше было. А пока… Другой заряд! И цели поближе поставьте, чтобы хорошо видно было и вообще.
– Другой заряд? – поинтересовался Ратмир. – Это как?
– Просто, Карнаухий. Магнус верно сказал, что большим камнем хорошо будет по крепостным воротам бить. Просто по крепостной же стене или по борту вражеского корабля. Пробей борт, чтобы вода в нутро корабля пошла, да не единожды. В итоге что получится?
– Потонет.
– Верно. А ворота в клочья и не надо с пороками вплотную подбираться. Да и часть крепостной стены можно так обрушить, только долго стрелять придется, из многих огнебоев. Я в том уверен, клянусь Локи!
Еще бы я не был уверен. Опыт многих веков. Но, как уже и упоминалось, не с этим прототипом. Меж тем, пока я отвечал на вопрос Карнаухого, точнее, начинал отвечать, Олег с Божедаром уже принесли второй тип заряда – примитивную каменную картечь. Примитивную потому как камень. А картечь, потому что специально подобрали камни одного размера. Плюс к тому после закладки порохового заряда эти самые камни не просто засыплют внутрь, а сначала поместят в мешочек из ткани и уже его поместят внутрь. А потом еще пыжом припрессуют, чтобы закрепить и создать нужное давление.
Следили за процессом помещения камней в мешок с любопытством, но пока ни о чем не спрашивали. А потом… Потом я вновь погнал всех подальше от орудия, да и сам не забыл за ними последовать. Все же ненадежная пока конструкция. Вот когда будут литые пушки, тогда другое дело, а эти скованно-сваренные… Знаю я исторические прецеденты в большом количестве. Тьфу-тьфу, от греха подальше!
Пробанили ствол как следует, чтоб с гарантией, забили заряд, картечь в мешочке, пыж. А тут еще и пару десятков чучел установили, чтобы создать видимость стрельбы картечью по пехоте. На чучел броньку из числа той, которой все равно на перековку пора. Натурные испытания, так сказать. И мои объяснения:
– Одним большим камнем по рассыпному строю стрелять не станешь. Разве что по очень плотному. Так что в таком случае лучше всего «дробом», то есть россыпью примерно одинаковых небольших камней. Поначалу. Потом я рассчитываю на железо или свинец перейти. Но это потом видно будет. Готовы смотреть и видеть?
Конечно, готовы! Можно было и не спрашивать, это я так, порядку ради. Вновь поджигается заряд, и снова пушка с дымом и грохотом плюется тем, что в нее совсем недавно утрамбовали.
Есть! Почти все чучела, обряженные в броню, повалило и раскидало. Можно и самому на результат посмотреть, и людям показать.
Кхм… Результаты неоднозначны. Кожаную броню и камень пробивает без проблем, насчет кольчуги… тут чисто травматического действия достаточно. Убить-то не убьет, но вот ребра переломает и потроха вполне себе отобьет. А вот что касаемо нормальной такой тяжелой брони. То с ней все куда как интереснее. Не пробивает ее каменная картечь. Впрочем, тут ничего удивительного. Даже в том же славном битвами XVIII веке картечь, причем отнюдь не каменная, а металлическая, неслабо так барабанила по кирасам кавалерии, но убивала, попадая лишь в лицо или шею. Ну и про ранения рук-ног забывать тоже не следует.
Все это я знал чисто в теории, а вот теперь и на практике сподобился выяснить. Что ж, зато никаких больше вопросов не осталось. Радует.
Другие тоже радовались от души. Самострелы-арбалеты, весьма улучшенные в сравнении с использовавшимися ранее. «Греческий огонь», метатели которого опять же претерпели изменения, позволив использовать не только на море, но и на суше, особенно при защите крепостей. И теперь огнестрельное оружие. Несовершенное. Требующее множества улучшений – все верно. Но любому умному человеку, особенно соображающему в тактике и стратегии боя воину, было очевидно – за этим видом оружия большое будущее.
Увидевшие оба варианта стрельбы – ядром и картечью – мои друзья не могли обойтись без вопросов. Сначала были про то, как именно мне пришло все это в голову. Ну, тут пришлось отбрехиваться уже ставшим привычным манером. Дескать, нечто подобное, хотя и почти никчемное, уже использовалось несколькими веками ранее. Проглотили, хотя поверили ли до конца – один Один ведает. Скорее всего часть поверила. Другая посчитала, что это боги советы дают. Тут на богов довольно легко свалить многие странности. Вот только я это делать остерегаюсь. С момента своего попадания сюда мое скептическое отношение к высшим силам изрядно поубавилось. Как ни крути, но попал я сюда с помощью одной из них. И уверен, что как минимум один разок еще встречусь. Поверьте, нам тогда будет о чем поговорить, не зря же я делаю все, чтобы к тому моменту запас аргументов для содержательной беседы был и побольше, и повесомее.
Зато потом Зигфрид задал на диво дельный вопрос. Да еще второй вдогонку.
– Хальфдан, а чем этот твой огнебой лучше метателей «греческого огня»? И почему такой большой, нельзя ли поменьше?
– Дельные вопросы, хотя первый не совсем верно прозвучал. Правильнее было бы так: «В чем огнебой лучше?» Дальность, Два Топора. Несколько сотен шагов – вот расстояние, на которое он сможет бить уже сейчас. То есть совсем скоро. А метатель «греческого огня» этим похвастаться не в состоянии. К тому же есть у меня задумка, как стрелять не камнями, а железными шарами, внутри которых будет порох. Такие, попав в цель, будут взрываться, уничтожая всех вокруг себя. Вот представь, что перекинул такой за стену крепости, а он разрывается в самой гуще воинов врага. А если такой шар не один, а десятки. И взрываются они день за днем?
– Неуютно будет за стенами, – ответил вместо впечатлившегося Зигфрида Гуннар. – Но это ведь совсем нескоро будет, не к этой войне? – Увы, брат. Для всего требуется время и приложенные усилия. Только ты и сам знаешь, что войн на наш век хватит. На этой же придется обойтись простыми метателями, благо с их использованием проблем нет. Привыкли, научились. Да, я ж еще на второй вопрос Зигфрида не ответил. Можно и малые огнебои делать, из которых будет один человек стрелять, почти как из самострела. Только поначалу с зарядкой сложности будут. Долго думать придется, как сделать так, чтобы ее ускорить. Но… Постараюсь придумать. Еще, быть может, кое-кого из вас помогать попрошу.
Забавно. Те же Зигфрид и Ратмир словно бы усохли на глазах, на лицах читается единственное желание – стать незаметными и аккуратненько так исчезнуть из поля зрения. Ну совсем им не близко помогать в таких делах. Использовать – это да, это со всем удовольствием. Право слово, как будто я кого-то насильно к своим делам подключать собираюсь!
Змейка, Гуннар с Магнусом, сестрички… Лица до-во-ольные! Понимают всю забавность ситуации. Ну да ладно, тут повеселились, стоит и переменить обстановку. Ведь помимо этого неуклюжего прототипа артиллерии есть кое-что еще. На сей раз к войне отношения не имеющее, но вот в качестве символа способное послужить.
Что по дороге в Киев, что уже по прибытии в великокняжеский дворец, разговоры были исключительно о двух вещах: продемонстрированном огнебое и надвигающейся войне. Оно и понятно, сегодняшнее яркое впечатление и самое важное грядущее событие. А у меня мысли были заняты немного другим. Хотя бы тем, что как только проблемы военные малость схлынут, надо будет озаботиться постепенной перестройкой дворца. Именно постепенной, а не «сломать все, а потом строить заново». Ну вот что тут скажешь, не совсем нравится мне то, что было построено до меня. И Владимир, и его бабка, которая княгиня Ольга, слишком уж увлекались «ромейскими мотивами». Совсем не м