- Ты поверил в этот миф? - спросил я его. Он пожал плечами.
- И да и нет. Половое созревание - трудный процесс, ритуалы взросления подготавливают мальчиков, дают им уверенность в себе, которой так недостает на пороге новой жизни. С этим я согласен, но только с этим. Я говорю твердое «нет» мифу, выдающему себя за реальность. Что мы видим? Железного Джона - живого, здорового, залезшего на самый верх. И расколотое общество, лишенное женщин. Даже не подозревающее об их существовании. Нехорошо. Я бы даже сказал, паршиво.
Мне стало не по себе.
- Не во всем с тобой согласен. Честно говоря, кино мне понравилось. Я ведь не из легковерных простаков, и все-таки меня проняло.
- И должно было пронять, ведь мифы воздействуют на самые тонкие материи - психику и эго. Сдается мне, Джим, детство у тебя было не из счастливых…
- Счастливое детство! - Я рассмеялся. - Попробуй расти счастливым на свинобразьей ферме в общении с буколическими селянами, которые по части умственного развития ненамного выше своей скотины.
- В том числе твои родители?
Я чуть не взорвался, но сообразил, куда он клонит, и прикусил язык. Флойд вытряс из инструмента слюну и нарушил паузу:
- Жалко песика.
- Это ненастоящий пес, - повторил Стинго, отворачиваясь от меня. - Как и все остальное. Символический. Собака - твое тело, то, чем ты распоряжаешься: «сидеть!», «лежать!»
Флойд обалдело потряс головой.
- Слишком глубоко для моего куцего умишка. Как тот пруд. Нельзя ли ненадолго перейти от теории к практике? Что еще у нас на повестке дня?
- Разыскать Хеймскура, поинтересоваться у него насчет находки. - Я с удовольствием переключился на более злободневную тему. - Предложения?
- Пустота в башке, - сказал Флойд. - К сожалению. Проклятый бодун, когда ж ты кончишься?!
- Хорошо, что хоть один из нас не надрался. - В голосе Стинго вдруг появилась нехарактерная нотка раздражения. По личным причинам я слегка обрадовался - все-таки живой человек, а не мешок с подарками. Вся эта мифология основательно вывела меня из равновесия. Ладно, забудем - сейчас не до этого.
- У нас два пути. Можно ронять намеки и выуживать информацию. А можно взять и выложить напрямик про находку. Лично я - за второй вариант, поскольку времени у нас с гулькин нос. - Десять дней до мрачного финала, мысленно договорил я. - Давайте начнем с Золотистого, нашего мажордома. Похоже, он тут каждую собаку знает.
- Поручи это мне, хорошо? - Стинго встал и потянулся. - Поговорю с ним по душам и как бы невзначай переведу разговор на науку и ученых. И на Хеймскура. Скоро вернусь.
Флойд мерил комнату шагами, наигрывая марш. Когда за Стинго затворилась дверь, он сказал:
- Ты вроде и впрямь принял близко к сердцу эту лабуду насчет Железного Джона.
- Да. А почему, не понимаю. Вот беда.
- Женщины. У меня шесть сестер и две тетки, я среди них вырос. А братьев нет. Никогда не думаю о женщинах. Только о какой-нибудь одной - в конкретной ситуации.
Не дожидаясь, когда он пустится в жлобские описания какой-нибудь «конкретной ситуации», я извинился и сбежал на улицу. Размявшись до пота, возвратился, сделал несколько отжиманий и приседаний и забрался под душ. Когда вернулся в комнату, Стинго был уже там. Я вопросительно поднял бровь, а он потряс над головой сомкнутыми руками.
- Удача! Хеймскур - вожак шайки, «созидающей во имя науки», так выразился Вельди.
- Вельди?
- Коридорный. Да, у него, оказывается, есть имя. В беседе с ним у меня сложилось впечатление, что мы попали в сильно дифференцированное общество, где каждый индивидуум занимает отведенное ему место. Особенно тут уважают ученых. Вельди отзывался о них с великим почтением - судя по всему, они очень влиятельны.
- Чудненько. Как же нам встретиться с Хеймскуром?
- Надо подождать. - Стинго взглянул на часы. - Вот-вот должен подъехать экипаж и отвезти нас в резиденцию его высоколобой милости.
- Опять огненные колесницы?
- Нет. Однако название не менее зловещее. Транспорт восторга - каково?
Мы не успели как следует поразмыслить над этим. В дверь отрывисто постучали, и появился золотистый Вельди.
- Следуйте за мной, джентльмены. Если угодно. Мы вышли парадным шагом - грудь вперед, подбородок вскинут. Пряча все сомнения и опасения. И все-таки содрогнулись при виде того, что нас поджидало.
- Транспорт восторга, - гордо сообщил Вельди, взмахом руки указав на самую настоящую спасательную шлюпку. Оставалось лишь ломать голову, каким ветром ее с морских просторов перенесло на сушу. Впрочем, нельзя сказать, что она прогадала. Белоснежный корпус был украшен вымпелами, белые колеса прятались под килем. Стоявший у фальшборта капитан в мундире посмотрел вниз, отдал честь, скомандовал, и к нашим ногам ссыпался веревочный трап.
- На абордаж! - Я первым полез на борт. Нас дожидались обитые плюшем диваны; слуги подобострастно кланялись и протягивали кувшины с прохладительными напитками. Как только мы расселись, капитан дал сигнал, и барабанщик на носу пустил частую дробь, а затем повернулся к басовому барабану. Под металлическое уханье транспорт восторга дернулся и медленно покатил вперед.
- Галера, - сказал Флойд, - без рабов и весел.
- Как же - без рабов! - Я брезгливо поморщился - из белого раструба за моей спиной хлынула брутальная вонь. - А вместо весел - педали или что-нибудь наподобие.
- Никаких жалоб! - отрезал Стинго, потягивая вино. - Что еще за брюзжание после огненных колесниц?
Мы помпезно катили между домами, кивали зевакам и время от времени царственным жестом приветствовали восхищенных фанов. Шлюпка оставила за кормой нечто вроде жилого квартала и углубилась в пригород, похожий на парк. Дорога попетляла среди деревьев, вытянулась в струнку вдоль ряда изящных фонтанов, и наконец шлюпка тяжеловесно остановилась перед огромным зданием со стеклянными стенами. Нас встретила группа старцев в элегантных одеяниях, ее возглавлял старейший - весь в белом и прямой как жердь. Я сорвался с трапа и шлепнулся перед ним.
- Имею ли я честь обращаться к благородному Хеймскуру?
- Да. А ты, несомненно, Крыса Джим? Милости просим, милости просим.
Мы еле устояли под шквалом рукопожатий и радостных возгласов, наконец Хеймскур прервал церемонию встречи и повел нас в стеклянное здание.
- Милости просим, - приговаривал он, - милости просим в сокровищницу знаний, откуда проистекает все благое. Извольте следовать за мной, я ознакомлю вас с тематикой наших исследований. Поскольку вы, джентльмены, - выходцы из неспокойного смешанного общества, лежащего за нашими мирными пределами, вы, безусловно, высоко оцените достижения разума, благодаря коим мы живем в счастливой и уютной стране. Ни раздоров, ни различий, - места хватает всем, и все - на своих местах. Этим путем мы с вами пройдем через Фазенды Физики и Хоромы Химии. Нас ждут Агора Агрономии, Музей Медицины, а чуть дальше - Архив Антропологии.
- Архив? - небрежно переспросил я. - Архивы я люблю.
- Тогда непременно побывай в здешних. Там ты найдешь подробное описание нашего многотрудного пути до переселения на эту планету. Ты узнаешь, как мы свершили обряд перехода и очищения, чтобы найти эту тихую гавань. Тут мы возмужали и обрели достаток и теперь любой желающий может зачерпнуть из источника нашей мудрости. Архивы открыты для всех!
Скучища, подумал я, и вдобавок - откровенная несообразность. Какие мы чистенькие, какие мы беленькие. Только крылышек да нимбов не хватает.
- Вдохновляет, - сказал я, когда мы добрались до конца экспозиции.
- О да!
- А там, дальше, что?
- Музей для студентов. Биологи изучают флору нашей планеты, геологи - сланцевые толщи.
- А археологи?
- Увы, очень немногое. Примитивные поделки давно усопших бедолаг первопоселенцев.
- Можно взглянуть?
- Отчего же нельзя? Вот, пожалуйста: палочки для добывания огня, грубая керамическая посуда. Топорик, несколько наконечников для стрел. Едва ли стоит их беречь, но мы беззаветно преданы своей миссии хранителей и архивариусов.
- И это все?
- Все.
Я глубоко вздохнул, извлек из внутреннего кармана фотографию и протянул Хеймскуру.
- Вы, наверное, уже в курсе, что вертухаи из Пентагона не останутся в долгу, если им помогут разыскать вот эту штуковину?
- В самом деле? Я бы не верил ни одному их обещанию. - Он взял снимок, поморгал, отдал. - Как это похоже на них! Вечно лгут, вечно мутят воду.
- Лгут?
- В данном случае - безусловно. Этот предмет был доставлен сюда. Я лично его осмотрел. Никакой научной ценности. Абсолютно никакой. Похоже, всего-навсего обломок старого космического корабля. Неинтересный, бесполезный хлам. Мы от него избавились.
- Избавились? - Не возьмусь описать усилия, которые я затратил, чтобы в голосе не прозвучало отчаяние.
- Списали. В Раю его больше нет. Все, что не предоставляет ценности для мужчин, должно исчезнуть. Да что тебе в этой безделице, Джим? Давай-ка выбросим ее из головы и поговорим о чем-нибудь действительно интересном. К примеру, о музыке. Скажи-ка, голубчик, ты сам пишешь тексты или?..
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
На обратном пути мы помалкивали, будто воды в рот набрав, и почти не замечали роскошеств, которые окружали нас на транспорте восторга. Лишь за закрытыми дверями апартаментов мы дали волю языкам. Одобрительно кивая, я выслушал весь флойдов запас проклятий и ненормативной лексики, - надо сказать, он оказался в высшей степени изобретательным по этой части и практически ни разу не повторился.
- Присоединяюсь, - сказал я, когда отсутствие воздуха в легких заставило его стихнуть. - Нам и правда здорово не повезло.
- Ага, - согласился Стинго, - а еще нам здорово соврали.
- То есть?
- То есть Хеймскур попытался продать нам старую лепеху верблюжьего кагала. Так называемая история науки в его изложении - по большей части пропаганда для солдатни. И раз уж мы это понимаем, то с какой стати должны верить истории насчет археологической находки? Ты запомнил его последние слова?