медленно было доложено Щелкунову. Возможно, что это тот самый случай, которого они дожидались.
– Значит, вы полагаете, что там намечается очередное ограбление? – после доклада строго спросил майор Щелкунов.
– Похоже на то, товарищ майор. Что-то крутился там, высматривал чего-то, – прозвучал ответ.
– А вот это все нужно знать: что он высматривал, зачем высматривал и кто в этом доме проживает, – нахмурившись, отчитал соглядатаев Виталий Викторович. – Поднимайтесь, идите работать! Уверен, что ошибку исправите в ближайшее время.
Вскоре выяснилось, что в доме – одном из немногих каменных домов, да еще крытых железом, в окружении вросших в землю деревянных хибар еще дореволюционной постройки – проживает сорокавосьмилетняя гражданка Нурия Ахметзянова, в недавнем прошлом служащая завода обозных деталей, а ныне домохозяйка. Вместе с ней проживают ее муж Альберт Ахметзянов пятидесяти двух лет, инженерно-технический работник того же завода, и дочь Резеда Альбертовна двадцати семи лет, служащая местного отделения треста «Росглавхлеб».
Вид крепкого строения и его дворовые постройки предполагали приличный достаток в семье Ахметзяновых, что отмечалось не только бандитами, и содержимое зажиточного дома могло показаться преступникам лакомым куском.
Вскоре Жихарев вновь появился у богатого дома, на этот раз с мужчиной лет тридцати, тоже с интересом поглядывающим на стены из красного кирпича, на металлическую кровлю, резные раскрашенные ставни. Более сомнений не оставалось: в скором времени на Ахметзяновых будет совершен налет. Медлить было нельзя. После совещания у начальника уголовного розыска города майора Фризина, давшего добро на устроение засады в доме, Виталий Викторович, стараясь не привлекать внимания, самолично заявился к Ахметзяновым и объяснил сложившуюся ситуацию. Хозяева все поняли и возражений не имели. Да и какие могут быть возражения, когда над всей семьей нависла угроза не только лишения денег и имущества, но и самой жизни. Ведь банда свидетелей не оставляет…
– Вам нужно будет на несколько дней покинуть дом, в котором будет дежурить наша группа, – сказал в заключение разговора Виталий Викторович. – Вы не переживайте, ничего не разобьем и не порвем, – заметив некоторое замешательство хозяев, успокоил Щелкунов. – Есть куда на время уехать?
– У меня тетка живет в поселке Нурлат, – заявила Нурия Арслановна. – Туда мы и поедем.
– Хорошо, – одобрил майор Щелкунов. – Возьмите только самое необходимое…
Банда заявилась через два дня. Шел второй час ночи, когда через раскрытую форточку майор Щелкунов услышал под окнами дома весьма различимое похрустывание выпавшего за ночь снега.
– Внимание! – негромко произнес Виталий Викторович трем оперативникам, вжавшимся в стены.
Еще трое милиционеров были рассредоточены вокруг дома на тот случай, если бандитам удастся вырваться из дома. Больше задействовать оперативников было нельзя, существовал большой риск, что бандиты заметят посторонних людей.
Звук открываемой двери послышался менее чем через минуту, – входную дверь вскрыли мастерски. Затем Щелкунов увидел луч света от включенного электрического фонарика. Он скользнул по полу, стенам комнаты и уперся в громоздкий шкаф, за которым прятался Симоненко, один из оперуполномоченных. После этого послышались гулкие шаги. Луч света скользнул по створке шкафа и переметнулся на стену, высветив синюю милицейскую форму сотрудника уголовного розыска и его лицо.
– Шухер, легавые! – заорал бандит, шедший с фонариком в руках, и тотчас выстрелил. В ответ пальнул Симоненко, укрывавшийся за шкафом, и, кажется, попал: раздался вскрик, и преступник ринулся к выходу. В этот момент в комнату ворвались еще двое неизвестных и стали стрелять, едва ли не наугад, во все стороны. Майор Щелкунов вжался в стену и быстро достал револьвер. Отыскал в темноте одного преступника. Нажал на спусковой крючок… Выстрела не последовало, револьвер дал осечку. Еще раз взвел курок и вновь нажал на спусковой крючок… Послышался негромкий щелчок вместо выстрела. Отстреляв обоймы, бандиты ринулись из дома. Через несколько мгновений выстрелы послышались на улице, а потом все как-то разом стихло.
Майор Щелкунов зажег фитиль керосиновой лампы, крутанув колесико горелки до максимума, и комната осветилась неясным светом, но достаточным для того, чтобы видеть близкие и дальние предметы. Комната была большой и богато обставленной: дорогая мебель, ковры ручной работы, бронзовые часы на крытом лаком комоде и картины по стенам, явно не копии из журнала «Огонек». Бандиты знали, куда шли…
Оглядевшись, Виталий Викторович заметил торчащие из-за шкафа ноги в ношеных офицерских сапогах. Щелкунов подошел и увидел оперуполномоченного, что прятался за шкафом. Тот сидел, упершись спиной в стену, вытянув ноги и уронив голову на грудь. Его можно было принять за уснувшего от усталости человека, если бы не дырка входного отверстия пули в груди прямо напротив сердца и запачканный кровью мундир. А еще он не дышал. Вот у бандитов осечек не случилось…
– Проклятье! – выругался майор Щелкунов и взглянул на револьвер, который продолжал сжимать в руке. Из шести патронов в барабане два почему-то не сработали. В чем же тут дело?
Виталий Щелкунов медленно взвел курок, опустил ствол вниз и, выдержав небольшую паузу, нажал на спусковой крючок. Прозвучал оглушительный выстрел, и пуля впилась в деревянные доски пола. Револьвер – служака хороший, а вот патроны подвели…
На свет, зажегшийся в доме, пришли все задействованные в операции милиционеры. Кроме одного, что сидел у стены, вытянув ноги.
– Кто стрелял? – вбежал запыхавшийся капитан Артем Молоков, исполняющий обязанности заместителя начальника отдела по борьбе с бандитизмом городского Управления милиции. Его так же, как и самого Щелкунова, перевел в ОББ города из второго отделения милиции Абрам Борисович Фризин.
– Я пальнул, – ответил майор Щелкунов и хмуро оглядел своих коллег и товарищей. – Вон дырка в полу… Пистолет проверил, подвел он меня в самый нужный момент, осечка случилась. Ну, что скажете?
– Да чего тут скажешь, – неодобрительно покачал головой капитан Молоков. – Ушли, сволочи. Просто растворились в ночи.
Виталий Викторович какое-то время молчал. Потом изрек:
– Одного гада Симоненко ранил, – посмотрел на мертвого оперуполномоченного майор Щелкунов. – Значит, задача у нас такая: обойти все больницы, медпункты, клиники, не исключено, что бандит обратится за помощью. А ранение у него, надо полагать, серьезное.
– Если они не дураки, то в больничку не пойдут, – вполне резонно заявил Валентин Рожнов.
– Не пойдут, – согласился Щелкунов.
– А тогда как?
– А тогда – работать… Отыскать надо гада! Не исключено, что он может залечь где-то на одной из малин. А в городе их немало. Может, бандит будет искать врача через своих знакомых и приятелей. Подключите всех своих информаторов, может, они дадут какую-то наколку, которая поможет нам выйти на бандитов.
Со слов старшины Лобова, – а это именно он засек и запомнил второго бандита, что крутился с малолеткой Жихаревым возле дома Ахметзяновых, – был составлен еще один словесный портрет преступника из «банды разведчика», – так теперь стали называть налетчиков, – за которой охотилась группа майора Щелкунова. Теперь из всей шайки трое имели словесные, а двое из них – и фотографические портреты, которые находились на руках оперативников, постовых и участковых. Поимка преступников теперь была делом времени. Неопознанным оставался лишь четвертый участник банды…
Глава 20Ранение Долгих
Долгих предложил новое дело, и Всеволод Бабаев выслушал подельника без особого интереса. Это был банальнейший гоп-стоп. Риска много, а навара – пшик! Ну, или совсем чуть, если поделить его на четверых. Кто же в нынешнее время ходит по улицам с приличными деньгами? За шмотки да обручальный финтель[86] с парой сережек много ли выручишь? Так эту стоимость надо будет еще ополовинить, если не снизить на две трети, поскольку барыги денег за слам больше не дают – правило у них такое…
– А у тебя что-то поинтереснее есть? – спросил Долгих не очень довольным тоном в ответ на кислое выражение лица Бабаева.
– Имеется кое-что поинтереснее, – согласился Всеволод Леонидович. – До войны я работал на заводе обозных деталей, в тридцать пятом году получившем статус оборонного предприятия, поскольку стал выпускать кабины и крылья для самолетов. В сорок втором вышло распоряжение правительства Совдепии о создании при заводоуправлениях на оборонных заводах и фабриках отделов рабочего снабжения. Эти отделы должны были обеспечивать питанием и прочими бытовыми нуждами рабочих оборонных заводов и их семей. Чтобы те пахали по двенадцать часов и были сыты. Помимо государственного обеспечения при этих отделах были организованы подсобные хозяйства с теплицами и огородами, продукция которых тоже шла на завод…
– Зачем ты нам всю эту байду рассказываешь? – перебил Бабаева Костян и посмотрел на Долгих и Шмата. – Мне это знать ни к чему, да и на матрену[87] я не собираюсь поступать, чтобы там ишачить за копейки.
– Нишкни, чиграш, – осадил Константина Долгих и глянул на Бабаева: – Ботай дальше, Сева.
– Такой отдел был создан и на нашем заводе. С теплицами, огородами… – продолжил Всеволод Леонидович. – Начальницей этого хозяйства была назначена Нурия Арслановна Ахметзянова из заводоуправления. Вернее, она подсуетилась, чтобы ее назначили начальником отдела рабочего снабжения. Она же руководила всем подсобным заводским хозяйством. Хваткая была баба. Все, что могла, под себя гребла. Говаривали, что она меняет продукты на золото и камушки. Очень уж она на цацки падкая была. Рыжье, сверкальцы, зерно – все хватала да в кубышку складывала. Поэтому зимой сорок пятого года ее и попросили оставить эту должность и самой с завода уйти, без скандала и уголовки. И она ушла. А все, что она за годы войны нагребла, – у нее осталось.