– Ты уже поняла, что было, – сказала она. – Что я ни делала, как ни пыталась что-то поменять, моя дочь умирала страшной смертью. Дошло до того, что я прослеживала линии жизни её убийц, возвращалась во время их детства, и… Но добивалась только того, что мою девочку замучивали другие… Когда я поняла, что мои усилия напрасны, я… сделала огромную глупость. Я прокляла само Небо. И меня услышали.
В неловкую тишину, повисшую после этих слов, ворвалось бульканье закипевшей в казанке воды. Словно очнувшись, Юэмэй ойкнула и схватилась за черпачок.
– Я сама, – Яна аккуратно вынула ручку черпачка из ладошки дочери. – Расплещешь ещё на себя, не дай бог.
Кипяток пролился из черпачка в чайник с заваркой, и по домику начал расплываться аромат свежего чая.
– Брат незадолго до того женил своего старшего, – продолжала Юэмэй: чайный аромат немного встряхнул её. – И так случилось, что он как раз отправился с сыном за слитками железа, а его жена и невестка остались с нами. Мой старший… Он такой был непутёвый. С четырнадцати лет за служанками бегал, а к шестнадцати уже был отцом, я точно знала. Он… и жена моего племянника… Словом, когда я их застала, побила обоих и запретила встречаться. Но брату ничего не сказала, побоялась. Ни он, ни мой племянник так до самой смерти и не узнали, что их единственный наследник был не их, а моим потомком… Когда всё немного утихло, мы сумели добраться до наших ценностей – за семнадцать лет я смогла кое-что скопить, и далеко не всё нашли бунтовщики – и мы с сыновьями покинули мою родную деревню. Империя тогда распалась на царства, путешествовать стало небезопасно, но в земли Чжоу мы добрались благополучно. Мы обустроились на новом месте. Я кормилась гаданием, мои мальчики нанялись в армию Чжоу. Потом дослужились до офицеров, женились. А я втайне от всех совершила вторую глупость… Я нашла ученика. Талантливого парня, он гадал не хуже меня. Я надеялась, что однажды, со временем, у него тоже разовьётся дар путешествовать… во времени и пространстве. И одновременно, чувствуя, как вместе с молодостью уходит здоровье, я решилась создать… вещь, которая вместила бы мой собственный дар. Ведь к тому времени я научилась творить вещи, способные как защитить, так и навредить. Ты тоже это умеешь. Но ты делаешь только обереги, а я творила… всякое. Лишь бы платили. Мне было всё равно.
Яна аккуратно разлила чай по чашкам и добавила в каждую по листочку мяты для вкуса.
– Осуждаешь? – спросила Юэмэй.
– За равнодушие – да, – раз уж у них взрослый разговор, незачем вилять. – О последствиях ты, кажется, не думала.
– Совсем не думала. Мне тогда казалось, что если я создам вещь, способную сохранить мой дар, то смогу передать её. Хоть сыновьям, хоть ученику. Но у Неба оказалось странное чувство юмора. Создавая тот амулет, я вложила в него всё. Всю душу без остатка, не один лишь дар. И мой ученик, единственный, кто знал о моём плане, взял его из моей мёртвой руки… Моим сыновьям он ничего не сказал. Позже, когда он прославился как великий прорицатель и чудотворец, семья моего младшего сына полностью погибла во время пожара. А семью старшего казнили, когда он сам был схвачен и обезглавлен по доносу… Как я это узнала? Так этот… мой ученик мне всё докладывал. В подробностях. Зная, где я, и что я всё слышу, но поделать ничего не могу. Похоже, ему доставляло особенное удовольствие мучить меня таким образом. И учеников он нашёл таких же. Один из них, ученик его далёкого последователя, стал Ши Хуанди… И так продолжалось три тысячи лет… Счастье, что со временем амулетом стали пользоваться лишь по крайней необходимости, и я временами впадала в забытьё. Иногда на век-полтора, но чаще на несколько десятков лет. Во времена опиумных войн амулет попал в Европу. Английский солдат, сорвавший его с шеи одурманенного китайца, не представлял, что попало ему в руки. А я тогда попутешествовала по миру, пока амулет не оказался в руках одного… человека со способностями.
– Ты об этом амулете? – Яна, до которой наконец начал доходить смысл истории, достала из-под ворота «ключ» на цепочке.
– Да, это он, – кивнула Юэмэй. – Они называли его ключом, потому что он действительно открывает двери в пространстве и времени.
– Любые?
– Нет. Только те, что ближе всего, и в том месте… и времени можно что-то изменить.
– Не очень-то я поняла, но пока не стоит пускаться в объяснения. Дальше-то что было?
– А дальше… Если последователи моего ученика проникали в прошлое и меняли то, что не было точно предопределено Небом, то эти… европейцы… они занялись тупым грабежом. Перехватывали в море испанские корабли с золотом, разоряли могилы царей и так далее, – девочка презрительно поморщилась. – А главное – они искали людей с той же особенностью, что у меня, и истребляли их вместе с потомством. Дедушка, твой отец, был особенным. Отец особенный. Ты особенная. И мы все тоже такие. У отца дар скрытый, его почти невозможно распознать. А у дедушки и тебя явный. Потому этот… наш родственник и пришёл убивать. Его только потому и наняли, что знали – он и мать родную не пожалеет, – Юэмэй, подув на чай, немного отхлебнула. – А я так обрадовалась, когда ты дралась с ключником и сорвала с него амулет! Я сразу перенесла вас с братиком сюда, поближе к папе. В первый раз за всё время смогла перенести сама, по своей воле.
– Забавно, – Яна тоже прихлёбывала чай. – Выходит, ты нас познакомила.
– Выходит, так. Я очень захотела у тебя родиться и знала, что папа тебе понравится. Но, честное слово, не думала, что вы так полюбите друг друга.
– Разве это плохо?
– Что ты! Это же так замечательно! – воскликнула Юэмэй – снова с пылом шестилетней девочки. – Снова быть ребёнком, снова любить папу и маму, братиков и сестричку! Снова быть обыкновенным, нормальным человеком, наконец!
– Не сказала бы, что твои способности – норма.
– А я не об этом. Сойти с ума и три тысячи лет лечиться от этого очень неприятно.
– Уверена, что?..
– …лечение было успешным? – усмехнулась Юэмэй. – Уверена. Теперь я знаю, в чём была не права, и больше на эти грабли не наступлю. Тогда я погналась за богатством и высоким положением, потом творила зло, не думая о последствиях, и под конец вручила свою душу негодяю, которого вовремя не распознала. О том, что делали с моей помощью, но помимо моей воли, и упоминать не стоит, список будет длинный. Ты – дала мне второй шанс.
– Мы с отцом, ты хотела сказать.
– Сначала – именно ты. Ради тебя я совершила то, что считала невозможным. А сейчас… В этой жизни всё будет по-другому. Я вырасту, вы с папой выдадите меня замуж, у меня будут дети. Вы не только внуков, вы и правнуков дождётесь, а я всегда буду рядом с вами, потому что вы найдёте мне мужа-кузнеца. Хватит, пожила во дворце, до сих пор не расхлебала… И сестричка Сяолан, и братики вас не оставят. Один Ванька чаще в военных лагерях станет жить, чем здесь, но и он будет приезжать… Я гадала на вас. Всё так и будет, если ты не станешь искать встречи с тем иноземцем. Он из этих… – Юэмэй снова презрительно фыркнула. – Поверь, тебе не нужно к нему ходить, ни самой, ни с папой. А вот если он сам станет искать встречи с тобой, всё будет хорошо. Это значит, что я не ошиблась, и сюда придёт Кацуо.
– Кто?
– Кацуо Сугимото. Японец. Второе лицо в том… обществе, начало которому по глупости положила я сама. Если придёт он, значит, будет пытаться договориться. Ты же помнишь, все покушения на тебя срывались, а с покушающимися случались разные неприятности… Нет, нет, мамочка, это не я. Это уже твой собственный дар. Но с тем белобрысым, который уже здесь и следит за тобой, ты не справишься, потому что у него дар точно такой же, только сильнее.
– Он придёт и потребует ключ, – сказала Яна, сделав пару мелких глотков остывающего чая. – Что я ему скажу? «Извините, Кацуо-сан, но не отдам, это дело принципа»?
– Поторгуйся для правдоподобия и отдай, – криво усмехнулась девочка. – Или продай. За деньги. Это теперь просто кусок серебра. А я… я твоя дочь, я останусь с тобой, ты же знаешь.
Юэмэй не лгала. Она не пыталась ни в чём убедить мать, просто констатировала факт. Да. Три тысячи лет заточения – достаточный срок, чтобы понять настоящую цену простых истин.
Папа и мама. Братья и сестра. Подружки. Потом будут муж и собственные дети. Дом. Любимое дело.
Обычная человеческая жизнь.
Когда-то девушка по имени Чьян соблазнилась блеском императорского двора, и это в итоге обернулось чередой смертей и безобразий. Но за три тысячелетия можно либо окончательно свихнуться, либо… в самом деле прозреть и попытаться хотя бы со второй попытки прожить жизнь достойно. Если судьба дала девушке Чьян, позже ставшей гуйфэй Ли Чжу, этот самый второй шанс, глупо будет им не воспользоваться и не вернуть судьбе долг.
– Да, мама, – вздохнула Юэмэй. Ни дать ни взять, прочла мысли. Впрочем, про штангенциркуль Яна тоже ни слова не говорила. – Я и правда много задолжала судьбе. Но я всё отдам. Не стану перекладывать на детей… А папе не говори, что он прямой потомок императоров Шан, хорошо? Папа очень хороший человек, но от такого может загордиться.
– Ты мне будешь говорить о недостатках папы? – помимо воли хихикнула Яна. – Нет уж. Ни ему ничего не скажем, ни мальчишкам. Участи самозванцев никому из них не желаю. А вот как нам с тобой теперь строить отношения? Видишь ли, не все поймут, если я с тобой буду прилюдно общаться, как с ровесницей.
– А пусть это будет нашим большим-большим секретом, – улыбнулась Юэмэй, по-детски прищурившись.
– Не многовато секретов на душу населения?
– Для нас – в самый раз… Будешь ещё чай? Я заварю. Я уже в порядке.
Мать и дочь. Или две ровесницы. Или – уже подруги?
Эх, судьба, какие коленца ты иной выкидываешь… Сказать кому – не поверят.
«Если гора не идёт к Магомету… М-да».
Надо заметить, у принцессы оказалось своеобразное чувство юмора. Яна только-только начала обдумывать, в каких выражениях составить письменный отказ от прогулки на пруды с лотосами в обществе подозрительного монаха, а её высочество уже решила эту проблему. Одним махом. Чисто по-женски и в