Слова не шли на язык, потому что ей неудержимо хотелось поцеловать этого парня, но не было ничего страшнее, чем решиться на поцелуй.
— Ужасно хочется пить.
— Может, пойдем в бар?
Маттиа хитро улыбался, как улыбаются преступники в гангстерских фильмах — хорошие преступники, конечно.
Анна легко перемахнула через перила, и Маттиа не смог удержаться, чтобы не бросить взгляд на ее трусики.
— Нет, в бар я не пойду, в баре мне не нравится, — сказала она, усаживаясь на газон, чтобы снять ролики. — Я вообще хочу отсюда уйти.
— Да? И куда же? — с удивлением спросил парень.
Анна скорчилась в три погибели, ролики никак не расстегивались, а ее умопомрачительная юбчонка задиралась все выше. Интересно, что в таком возрасте может знать девушка-итальянка из рабочего квартала: славянки, к примеру, в вопросах любви не по годам продвинуты, это-то всем известно, подумал Маттиа.
— Ну, так куда ты хочешь пойти?
— Да все равно куда! — воскликнула Анна, поднимаясь на ноги.
Босиком она была ему по плечо.
— И ты вот так вот доверишься первому встречному?
— Но ты же не первый встречный, — хихикнула она.
Маттиа удивленно покачал головой: он никак не ожидал от девчушки такой предприимчивости. Хотя… Анна совсем еще ребенок, может, она и не хитрит.
— Если ты будешь плохо себя вести, я расскажу брату!
Конечно же Анна шутила, но улыбка Маттиа вышла натянутой.
— Нет, ты правда думаешь, что я пойду жаловаться Алессио? — расхохоталась она, и парень успокоился.
Эта девчонка пьянила, завораживала его своим весельем, своей непосредственностью. И своими совсем не детскими сиськами. Поэтому, отправив к чертовой бабушке угрызения совести, он протянул Анне руку и произнес:
— Что ж, принцесса, пойдемте! Я отведу вас, куда только прикажете!
Анна снова рассмеялась, и Маттиа взял ее под руку. Ему казалось, что он сбросил лет десять и снова стал хулиганом из рабочего квартала. Прежним Маттиа.
— Подожди, мне нужно обуться! Я свои туфли там оставила. — Она махнула рукой в сторону трибун.
Маттиа остановился, посмотрел на ее босые ноги, и не успела она и рта раскрыть, как он подхватил ее на руки со словами:
— Мадемуазель, я не допущу, чтобы ваши нежные ножки ступали по грязной земле.
Так Анна впервые оказалась в объятиях Маттиа. Ошеломленная, она судорожно обхватила могучую шею. Пока он нес ее к трибунам, она утратила способность соображать. Ее грело исходящее от него тепло, она с наслаждением вдыхала пряный запах никотина, алкоголя и еще чего-то, похожего на… водоросли.
С восхищением и испугом она следила за ровными движениями его мышц. Ее и отталкивала, и одновременно привлекала густая темная поросль на его груди. Все ее существо таяло от близости к Маттиа. Мат-ти-а…
Франческа их видела.
Она все видела: как Анна притормозила и покатила навстречу парню, тому самому парню. Она тут же остановилась, чтобы перевести дыхание, а потом подобралась поближе, но так, чтобы остаться незамеченной, и в результате оказалась в двух шагах от парочки. Франческа видела, как Анна перелезла через перила, сняла ролики и бросилась на шею незнакомцу.
Сердце у нее перестало биться, лишь желудок судорожно сжимался, как если бы в него насосом накачивали воздух, а потом откачивали обратно, оставляя пустоту.
Франческа проследовала за ними к трибунам, где они с Анной оставили свои сандалии. Она чудом держась на ногах — ролики пробуксовывали на гальке. Теперь ее сердце колотилось в таком темпе, что запросто могло выскочить из груди.
Ей невыносимо было смотреть, как эти двое перешучиваются, как он надевает ей сандалии на ноги, то есть делает вид, что надевает, а сам щекочет Анне ступни, и она так смеется, что ей, Франческе, становится тошно.
Франческа следила за ними до самого конца, пока они не скрылись в темноте сосновой рощи. Именно тогда она окончательно расклеилась.
У ворот Франческу настиг первый приступ тошноты, затем второй, третий… Она зажала рот ладошками и помчалась к туалету.
Очередь в туалет была бесконечной, и ей пришлось умолять, чтобы ее пропустили. В полном отчаянии она дождалась, пока открылась кабинка, и, забежав внутрь, склонила голову над унитазом.
Ее рвало; она шумно хлюпала носом и плакала навзрыд, стоя на квадратном метре, залитом чужой мочой.
Снаружи стучали в нетерпении, какой-то придурок принялся пинать дверь с криком:
— Пошевеливайся, малохольная!
Но Франческа вышла не скоро.
Добравшись до трибун, она уселась в самом темном уголке, где ее никто не мог увидеть, обняла колени руками, положила на них голову и подумала, что с этого момента Анна для нее умерла.
Алессио брел, ничего не замечая вокруг. В конце концов он споткнулся и упал лицом вниз. Чтобы встать, ему пришлось сделать над собой усилие. После долгих блужданий в темноте он увидел Кристиано и сел на камень рядом с ним.
Несколько минут прошли в тягостной тишине. Наконец Алессио поднялся, отряхнул джинсы и, глядя в сторону, сказал:
— Ты прав, дружище, она действительно шлюха.
Кристиано мотнул головой:
— Не смей так говорить! Элена такая девушка… она лучшая из всех. У тебя таких никогда не было.
— То есть лучшая из всех, кто меня бросил? Ты это имеешь в виду?
— Вот увидишь, она вернется, клянусь тебе, — с воодушевлением продолжил Кристиано, прижав руку к груди. — А то, что я наговорил…
— Да брось, ерунда все это!
Дружба была восстановлена.
— Вот ты прав: я никудышный отец! — буркнул Кристиано и со злостью ударил по бревну.
— Откуда ты знаешь — ты ведь еще не пробовал им быть, вдруг получится?
Парни обнялись и похлопали друг друга по спине.
Кристиано достал банковскую карточку и насыпал на нее кокаин.
— Все, это в последний раз. Больше ни-ни: с завтрашнего дня заделаюсь отцом!
— Я тоже завязываю. С завтрашнего дня… И гори все синим пламенем!
Парни нагнулись и втянули в себя дорожку.
— Нет, но что за имя — Джеймс. По-моему, никуда не годится! — сказал Кристиано, подняв голову.
Его лицо расплылось в нежной улыбке. Он подумал о том, что где-то есть маленькое существо, которое… которое зависит от него. И этого пацана он, папаша, будет учить стоять, потом ходить, а потом и гонять на мотоцикле.
На самом деле в роще они были не одни. Если бы Алессио знал, что происходит буквально в полусотне метров, он бы не стоял спокойно.
До фейерверка оставалось с полчаса. Франческа задремала на ступеньке трибуны. Обрывки снов перемежались с реальностью, время от времени она встревоженно открывала глаза. Сумбурный кошмар повторялся вновь и вновь: ее отец молча сидит в кресле, потом вдруг поднимается, идет на кухню и начинает рыться в ящике стола. Каждый раз, когда отблеск света падал на широкое лезвие ножа, Франческа просыпалась.
— Франческа, Франческа, — кто-то тряс ее за плечо.
С трудом разлепив глаза, она разглядела смутно знакомую фигуру.
Проморгавшись, Франческа сообразила, что это Лиза.
Лиза?
Накатавшись, Лиза вернулась на трибуну и сразу заметила Франческу. По ее позе она поняла, что стряслось что-то неладное. Лиза подошла поближе и обнаружила, что от Франчески дурно пахнет — блевотиной и мочой. Вот тебе раз…
Франческу, которая вялыми пальцами терла глаза, было не узнать. Она что, дозу приняла?
— Эй… ты как? — спросила Лиза.
Франческа молча продолжала тереть глаза. Из уголка ее рта сочилась слюна.
— Может, позвать врача? Здесь у входа стоит «скорая», я видела…
— Нет! — внезапно сказала Франческа, как будто вынырнув с глубины на поверхность, и огромными пустыми глазами уставилась на Лизу.
Лизе казалось невероятным, что такая красивая девушка — красивая даже сейчас, с перевернутым лицом и потекшей тушью, — может страдать.
Лиза едва сдержалась, чтобы не обнять ее.
— Может, тебе что-нибудь принести? Хочешь воды? — смущенно спросила она.
— Нет, мне уже лучше, — ответила Франческа.
Ее голос звучал глухо, но видно было, что она постепенно возвращается к жизни.
— Позвать Анну?
Этот вопрос представлялся Лизе совершенно логичным. Она даже поднялась на ноги и принялась высматривать в толпе розовую юбчонку. Однако в ответ прозвучало «Нет» — ледяное, безразличное и оттого еще более невероятное.
Лиза в изумлении взглянула на Франческу.
— С Анной что-то случилось? — спросила она. О том, что подруги могли поссориться, она и подумать не могла.
— Вот что, Лиза, — ледяным тоном произнесла Франчесска. — У меня к тебе просьба. Если ты ее увидишь, если она появится здесь, предупреди меня. Я не хочу с ней пересекаться. Понятно?
Лиза кивнула, хотя на самом деле она ничего не поняла.
Девочки сидели рядом, не зная, что делать дальше.
— Сколько времени? — спросила Франческа.
— Скоро полночь. Тебе нужно домой?
— Нет, отец на работе сегодня.
В этой коротенькой фразе не было ничего особенного. Но в то же время она говорила о многом. Лиза себя не помнила от счастья: Франческа ей доверяет… Неужели это правда?
Правда или нет, но Франческа, которая все больше приходила в себя, искоса поглядывая на Лизу, думала, что та ее совсем не раздражает. Она даже была рада тому, что эта каракатица оказалась рядом. И кстати, никакая она не каракатица, если приглядеться.
— Я знаю, мы никогда не дружили, — неожиданно заговорила Лиза, — но если захочешь поговорить — я с радостью тебя выслушаю.
Это был поступок — предложить Франческе свою помощь.
— Мы друг друга знаем еще с детского сада… — добавила она и сглотнула.
Моргнув от удивления, Франческа повернулась к Лизе; она не ожидала, что та способна поддержать ее. Оказывается, способна…
А Лиза тихонько ущипнула себя за руку — неужели ей это не снится?
— Франческа, ты точно ничего не хочешь рассказать? Ты что, поссорилась с Анной?
— Мы больше не дружим, — лаконично ответила Франческа. — И я не хочу об этом говорить.