Но смех блондина, а потом и монголоида стих так же резко и неожиданно, как и начался. Блондин опять изображал на своем лице гримасу вины и сожаления за то, что вторгся в чужие владения, и говорил Володе:
– Так что, киндер, довези ты до места и вообще кончай нас стрематься. Мы пипл хороший, смирный, не обидим.
Кошмарик, хорошо расслышавший эту фразу, спросил:
– А тогда зачем же вот этот мэн в магазин с пистолетом полез? Я его по кроссовкам узнал! Какие же вы смирные?
Тут монголоид точно обрел скелет, встрепенулся, выпрямился, крутнул в сторону Кошмарика головой:
– Эй, соплевич! А хочешь я тебе сейчас на лицо сяду?! Я просто старую дуру напугать хотел, а заодно просмотреть думал, что там наши чилдрены делают. Тебе кто разрешал меня за ноги хватать?! Замочу сейчас!
Но расходившегося монголоида живо приструнил блондин:
– Эй, френд, не кати бочку на киндера. Ты ведь здесь гость, а они хозяева. Лучше давайте познакомимся, а разборки оставим на потом. Меня, к примеру, Флажолет [14] зовут, а френда моего Смычком называют. Ну, я его по-френдовски Смыком зову, а он меня – Флэгом. А тебя, приятель, как пэренты [15] назвали?
– Володей, – мрачно отозвался Володя, с горестью осознававший, что они порядочно влипли, заимев на борту «Стального кита» таких «френдов».
– Ну, Володя – это слишком длинно, – растягивал щеки в противной улыбке тот, кто назвал себя Флажолетом. – Я тебя, киндер, буду Волом называть или кэптаном. Ты ведь здесь за главного, я вижу?
– Да, я – капитан и к тому же владелец подводной лодки. Только если ты хочешь со своим Смыком плыть на нашей лодке, то потрудись хотя бы половину обещанных баксов дать вперед. Чтобы деловой разговор у нас с тобой вышел. Я «зайцем» никого не повезу! – категорично заявил Володя.
Монголоид, носивший странное имя «Смычок», недовольно заворчал, но Флажолет прервал это ворчание резким жестом руки и, наклоняясь над сидящим Володей, вкрадчиво сказал:
– Вол, у меня пока баксов нет, но есть очень кайфовый товар. Я скину его в Питере и тут же выдам баксы. А если вариант такой тебе не в лом, то можно уговорить тебя другим манером.
И Флажолет вдруг выхватил из кармана своей куртки нож приличных размеров, лезвие которого покоилось в кожаном чехольчике. Флэг в одно мгновение обнажил клинок и поводил отполированным до зеркального блеска лезвием перед носом струхнувшего Володи.
– Вот видишь, сувенир в Финляндии купил, национальный вид оружия. Будешь много кукарекать, горлышко твое – чик-чик.
Но тут раздался голос Смычка, в котором так и булькал, так и переливался смех, готовый бурным потоком вырваться наружу:
– Флэг, убери свою железку. Тут кое-что покруче есть! Я же говорил тебе, что эти чилдрены – ребята с наворотами! Гляди-ка!
Конечно, Кошмарика, бросавшего где попало сумку с автоматом и крестами, можно было бы назвать просто придурком. Но какое право имел залезать в нее Смычок, сидевший-сидевший в позе резинового Будды, а потом и запустивший руку в сумку, что стояла брошенная рядом с ним. Велико же было изумление Смычка, когда он нащупал в ней автомат.
– Гляди-ка, Флэг! Вот о какой пушке говорили эти чилдрены в магазине, когда я старуху пугал. Крутые такие чилдрены, со стволами ездят! Вишь?!
Флэг взглянул на поднятый Смычком автомат, удовлетворенно улыбнулся и сказал:
– Ну, я просто в отпаде! Какому богу мне нужно молиться, благодаря его за такое счастливое знакомство! Думаю, мы с этими чилдренами будем одну и ту же песню лабать! А теперь, Вол, давай жми на все педали – мы в Рашу очень хотим!
Володя, злой, расстроенный, униженный, смотрел на зеленовато-серую муть воды, облепившую стекло иллюминатора, и вдруг, будто лопнули путы, стягивающие его волю, заговорил:
– Так вот послушайте! Капитан на подводной лодке – я, и приказы здесь отдавать буду тоже только я! Если вы не хотите, чтобы я сейчас поднял лодку на поверхность и сдался финской полиции, то должны молчать и подчиняться только мне! Я в Финляндии ничего плохого не сделал, и мне нечего бояться. Ни мне, ни моим друзьям! Я еще требую не называть нас чилдренами! Не будете исполнять требований, принятых на «Стальном ките», я всплыву наверх и буду ждать, пока поблизости не пройдет какое-нибудь судно. Тогда я постараюсь избавиться от вас, не сомневайтесь! Если еще раз станете пугать своей финкой, затоплю субмарину вместе со всем экипажем! Я здесь хозяин!
Удивительно, но Володя произнес свою длинную гневную речь совершенно уверенно, не сбиваясь, не путаясь. Убеждение в своей правоте руководило им, и Кошмарик и Иринка (особенно она) просто любовались и гордились Володей. А Флажолет со Смычком так и разинули рты от изумления, до того неожиданным показалось им это дерзкое заявление «соплевича и киндера».
– Ну, ты крутяга, Вол! – сказал блондин, присаживаясь рядом с Володей на сиденье. – Оф кос, ты здесь натуральный капитан, и мы со Смыком будем тебе хелпать [16], не сомневайся. Только полис не надо звать – в этом нет никакого кайфа. Ну хочешь, Смык тебе палубу надраит?
– Не нужно ничего драить! – отказался Володя. – Сядьте там, на койках. Кошмарик вам потом покажет, как пользоваться туалетом. Еду вы с собой взяли?
– Ой, нет, френд, не рассчитывали на долгий трэвл [17]. А это ништяк, что у вас дабл есть, ништяк. Мне уже надо… Впрочем, у нас не жориво с собою, а такая вещь уматная есть, что никакой еды не понадобится. Если хочешь – попробуешь, пионером будешь… – И Флажолет захохотал, но теперь как-то почти беззвучно, с сумасшедшинкой.
«Странные какие мужики, – пожал плечами Володя. – Может, они на самом деле психи? Вот это путешествие будет!» Впрочем, нужно было отплывать. «Стальной кит» уже минут пятнадцать стоял на месте. Володя, не обращая внимания на новых пассажиров, занялся подготовкой к отплытию: посмотрел на стрелку гирокомпаса, определил глубину, прощупал пространство по направлению предполагаемого курса гидроакустической системой. «Стальной кит» должен был пойти в том самом направлении, в каком подходил к Финляндии. Километра полтора Володя решил плыть под водой, опасаясь преследования, а потом задумал подняться на поверхность и идти в надводном положении до пограничной зоны. Затем – опять зарыться в глубь этой серо-зеленой воды, чтобы вынырнуть уже в российских территориальных водах.
Был вечер, значит, истекли всего два дня с тех пор, как «Стальной кит» соскользнул со стапеля в Шкиперском протоке. «Господи, неужели прошло только два дня? – подумал Володя, и сердце его на мгновение, как показалось мальчику, перестало биться. – Как много произошло событий, словно я прожил целую жизнь!»
Но предаваться мечтаниям и размышлениям больше не было времени. Требовалось пересечь государственную границу в короткие часы белой северной ночи.
ГЛАВА 14МОРСКИЕ СТРАСТИ
Нет, Володя почти не смотрел в иллюминатор. Зачем? Разве увидишь что-нибудь в этом зеленом киселе? Держал руки на штурвале и следил за приборами, боясь ткнуться в дно или, наоборот, выйти на поверхность. Была еще опасность задеть за днище больших кораблей, близкое присутствие которых регистрировала гидроакустическая система. Но Володя стремился держаться в стороне от фарватера, и вскоре, уйдя к юго-востоку от Хельсинки, корабли стали проходить мимо все реже. «Через пятнадцать минут поднимусь», подумал Володя и позволил себе обернуться, чтобы посмотреть на то, чем заняты его друзья и «френды».
Являлись ли Флажолет со Смычком психами, которым место не на борту подводной лодки, а в лечебнице для душевнобольных, или они попросту были очень впечатлительными людьми, Володя не сумел разгадать, однако вели они себя как ненормальные. Во-первых, плавание под водой, конечно, привело их в неописуемый, какой-то младенческий восторг – так не ликовал даже Кошмарик, когда «Стальной кит» начал подводный вояж. Едва подлодка, влекомая вперед винтами, стала двигаться, Флажолет и Смычок завопили, затопали, даже заплясали, и субмарина заметно принялась качаться. «Френды» то и дело подбегали к бортовым иллюминаторам, смотрели в них и ревели от восторга, когда какая-нибудь рыбешка подплывала близко к стеклу, как видно, для того, чтобы посмотреть на дурацкие рожи Смычка и Флажолета.
– Гляди-ка, фиш плывет! – орал Флэг, а Смык стучал по стеклу и говорил рыбе:
– Ути, ути!
Подбегали они и к Володе, не убиравшему рук со штурвала, хлопали по плечу, тормошили, даже целовали, просили дать им покрутить баранку, потом запели не в лад и нестройно битловую «Еллоу сабмарин» и снова плясали. Володя и Кошмарик, как могли, успокаивали их, просили не мешать вести «Стального кита», но «френдам» было наплевать на урезонивания – они совершенно взбесились.
Однако спокойствие охватило их так же внезапно, как и буйство, они перестали прыгать и орать, стали какими-то сосредоточенными, мрачными, сели на подвесную койку и принялись расспрашивать у Кошмарика и Иринки, которую они называли «гёрлицей», откуда-де они держат путь да кто сделал такую чудесную подводную лодку, сколько человек она может принять на свой борт и сколько тонн груза перевезти. Кошмарик поведал Флажолету и Смычку историю странствий «Стального кита», не рассказав, конечно, ни о подводных поисках сокровищ, ни о встречах с конкурентами и живодерами. Просто сказал, что субмарину сделал Володин папа, и они отправились кататься по заливу, а потом неожиданно для себя, заблудившись в подводном тумане, пересекли государственную границу.
– Ну, стебки! – хохотал Смычок. – Лохами прикинулись! Заблудились, видишь ли! Так мы вам и поверили! А пушку автоматическую вам тоже фазер сделал? А кресты германские на дороге, скажете, нашли, а?
– Нет, Смык, ты подожди, – одергивал «френда» Флажолет, – ты в чужое дело не вписывайся. Чилдрены, по всему видно, деловые, так и не суйся без вазелина туда, куда голова не пролазит. Захотят киндеры – сами все расскажут. Они ведь лайф уже понимают.