За спинами военных заскрипела тонкая деревянная створка. Никонов повернулся на каблуках ботинок, на губах генерала появилась хитрая улыбка:
– Я знаю, что торт готов. Обещаю появиться через пять минут.
– Опоздавшие остаются без добавки! – весело отозвалась Арина.
Дверь закрылась, вокруг мужчин сгустилась жуткая полутьма.
– Сергей, я хочу сделать вам одно очень важное предложение. Огласить его сразу не могу, мне придется вернуться в прошлое. Наберетесь терпения?
Услышав утвердительный ответ, генерал продолжил свой странный рассказ:
– Я потомственный офицер, мой дед сражался на фронтах Второй мировой, прадед по материнской линии участвовал в Русско-японской, другой прадед бился с немцами в окопах Великой войны. Отец мой видел атомный ад Фазового конфликта. Я с детства шел по пути своих предков и всегда помнил слова офицерской клятвы. Наблюдая за предательским поведением маршалов, я наполнялся жаждой мщения. В 20-х годах я видел, как эти люди предавали свою Родину и отправляли солдат на верную смерть. Я насмотрелся на их двойные стандарты и жадность. Насмотрелся до такой степени, что жить не хотел. Если бы не жена с дочуркой, пустил бы себе пулю в висок.
Движения Никонова стала резкими и решительными.
– Раньше я хотел прорваться наверх и изменить сложившуюся ситуацию. Тогда я был наивным дураком, думал, что до вершины власти добираются самые умные и отважные. Наполеоновские времена прошли и более не вернутся. В наши дни постороннему человеку влиться в «элиту» невозможно. Там все места расписаны на многие годы вперед. Кроме того, сложившаяся у нас система активно отрицает тех, кто противится ей. При этом внутренние механизмы социальной машины давно прогнили и движутся по инерции.
После Войны фазового сдвига я решил изменить тактику действий. Оставив родную часть, я перебрался на периферию планетарной борьбы, ближе к многочисленным горячим точкам. Именно в них правильное использование малых сил может привести к большим сдвигам социума. Вы слышали о Вьетнамском синдроме?
– К сожалению, нет, – виновато отозвался Сергей.
– Ничего страшного, – решительно ответил Никонов. – Человек не может знать все, поэтому ему и приходится постоянно учиться.
Так вот, Вьетнам изменил мировоззрение американского народа. Затянувшаяся война вызвала к жизни движение против насилия. Молодежь изобрела новую субкультуру, ценности которой противопоставлялись ценностям старшего американского поколения. Кульминацией движения стал знаменитый «Поход на Вашингтон», во время которого свое «нет» войне высказали более 100 000 человек. Парадоксально, но именно Вьетнамский конфликт привлек внимание средних американцев к политическим проблемам и сказался на повышении общественного мнения в вопросах формирования внешней политики.
Здесь, на островах Бернадотта, я хочу учинить для Корпорации и правительства собственный «маленький Вьетнам». Если мы удержим остров, я получу множественные доказательства государственной измены. Я прямо укажу на виновных. Резонанс будет мощнейшим. Поднимется не только молодежь, но и средний класс, по наивности воспитанный в духе великодержавного элитаризма. Что сделают с политиками бывшие солдаты, когда узнают о подобном обмане?!
Никонов выдержал паузу.
– Элите придется меняться, или пассионарная молодежь разорвет ее в клочья. В любом случае, страна испытает перерождение.
Никонов замолчал, а потом продолжил в более медленном и спокойном тоне:
– В ближайшие дни командование освободит меня от занимаемой должности. Причину в штабе найдут, сделать это не так уж и сложно. Мой заместитель получит приказ о немедленной эвакуации авиабазы, но выполнять его не станет. Мои люди останутся со мной. Костиков, как старый вояка, поддержит наше начинание. Я провел с ним тайные переговоры, и мы пришли к одинаковому знаменателю. Он верит мне, а не парням в высоких кабинетах.
Коммерческих пилотов я задерживать не буду. После получения приказа они смогут покинуть остров. Правительство оплатит им неустойку.
– Генерал, давайте не будем ходить вокруг да около. Вы хотите привлечь к операции «Звезду»?
– Да, – коротко отозвался Никонов. – Более того, я смогу оплатить ваши услуги. Мои ребята взяли под контроль счета Бирилева и перевели с них кругленькую сумму денег, в амеро. Догадайтесь, для кого предназначаются эти средства?
– Вы делали предложения другим командирам эскадрилий?
Никонов изумленно посмотрел на Сергея:
– Нет, конечно. Я не могу доверять людям, которые некогда сражались на стороне врага.
– Почему вы думаете, что я оставлю эскадрилью на острове?
– Потому что вы, Сергей, имеете представление об офицерской чести и знаете, что битва за Острова решит судьбу дряхлеющего Союза. Подобно мне, вы жаждете увидеть страну возрожденной и поэтому будете до конца биться за свою великую мечту. Я прав?
– Частично… Впрочем, «Звезда» останется на острове до завершения конфликта. Я буду сражаться, потому что верю в ваш идеал. Однако, генерал, помните, мои люди бьются не за идею. Война для них работа, и если они решат покинуть остров, я не стану их задерживать. Кроме того, транспортная авиация «Звезды» не будет принимать участие в расширенном конфликте.
– Договорились, полковник. Информация о приказе дойдет до вас в первую очередь. Подготовьте своих парней к напряженной боевой работе. Мы будем вкалывать, словно проклятые. Через два дня я начну воздушное наступление против 12-го флота. Вмажем по американским судам всей своей бомбардировочной мощью.
Договоренность была достигнута. Сергей пожал протянутую генералом руку.
– Ну, а теперь прошу к столу. Торт, наверное, съели без нас, придется обойтись пирожным.
Северное море.
251 миля к юго-востоку от островов Бернадотта.
Подводная лодка класса «Лос-Анджелес» SSN-719 «Провиденс».
18 ноября 2035 года, 22.31
Громадная туша «Провиденса» устало перемалывала винтами холодную океанскую воду. Активные сонары «Лос-Анджелеса» молчали, опасаясь выдать устремления могучего корабля. В противовес им действовала PBY-1 – пассивная акустическая система подводной лодки. Она принимала импульсы из бездонной водной толщи и проецировала собранную информацию на экран компьютерных мониторов. По дисплеям боевой рубки ползли янтарные графики обнаруженных шумов. Глаза вахтенного акустика скользили по кавитационным вершинам, и застывали на «зубчиках» поющих касаток.
Атлантика спала под тяжелым ледяным покрывалом, но жизнь в ее холодных глубинах не прерывалась ни на минуту.
Склонившийся над сонаром акустик распрямился, а потом и вовсе оторвался от изучения звуковых графиков. Тяжело вздохнув, офицер протер пальцами красные от усталости глаза. Капитан третьего ранга Роберт Ф. Стэдмен был добровольцем. Обязанности старшего акустика пали на плечи Роберта двенадцать часов назад, в тот самый момент, когда ребята из комитета застрелили его непосредственного начальника – капитана второго ранга Роджера Гилберта. Комитетчики заявили, что Гилберт был убит во время проникновения в судовой арсенал. Офицеры не поверили восставшим, напряженность между мостиком и отсеками возросла, достигнув опасной красной отметки.
Узнав о гибели начальника, Роберт покинул каюту и отправился на «мостик». Обратно, в свой «угол», Стэдмен не возвращался. В отсеках было неспокойно, по коридорам субмарины изредка прокатывались звуки выстрелов. Комитетчики боролись с анархистами спустя рукава, поскольку целиком «Провиденс» не контролировали. Власть комитета распространялась на арсенал, двигательный отсек и рубку. Связь с торпедным отделением прервалась несколько часов назад, комитетчики не могли сказать, что в нем происходит. Вероятно, они сами не знали.
Если двигательное отделение контролировал вооруженный до зубов отряд, то за работой офицеров приглядывал единственный комитетчик. Молодой моряк сидел в пластиковом кресле, прямо напротив Роберта и с интересом посматривал на акустика. В своих руках парень сжимал короткоствольный «кольт-коммандо», на поясе наблюдателя висели дополнительные магазины. Комитетчик вел себя корректно, в действия офицеров не вмешивался, но внимательно наблюдал за специалистами, пытаясь заметить малейшие признаки неповиновения.
Увидев на сонаре двойной касаткин зуб, комитетчик привстал с сиденья и с интересом спросил:
– Все еще поют?
Роберт кивнул головой:
– Целая стая – двадцать самцов, пятнадцать самок. Двадцать миль к северу от нашего текущего местоположения.
– Умные рыбы.
Роберт усмехнулся и протянул парню сигарету.
– Касатки не рыбы, а млекопитающие – ловкие, агрессивные и смелые. Взрослая касатка во многом напоминает подводную лодку. Она умеет нырять на большую глубину и может обходиться без воздуха не менее четверти часа. Подобно другим дельфинам, касатки проводят совместные охоты на иных морских обитателей. Боевой строй этих удивительных существ напоминает линию или растянувшуюся по фронту пехотную цепь.
Пока акустик рассказывал о дельфинах, комитетчик перебрался на край навигационного столика и закурил сигарету.
– У каждой касатки есть собственный маленький сонар. С его помощью дельфин четко позиционирует себя в охотничьей цепи. Касатки активно ищут рыбу и, найдя ее, сбивают в громадный шар. – Руки Роберта сложились в подобие сферы. – В открытом океане дельфины прижимают рыб к поверхности, потом по очереди ныряют в стаю и глушат пищу ударами хвоста.
Указав пальцем на звуковой зубчик, Роберт добавил:
– Этот сигнал оставили резидентные касатки. Видимо, наша лодка вторглась в их охотничьи угодья. Когда хозяева высказали свое негодование, на мониторе появился двойной зуб. Помимо резидентных касаток, существуют еще и странствующие особи, полагающиеся на пассивную гидролокацию. Выследить их намного сложнее.
Благодарный слушатель улыбнулся и ткнул пальцем в ползущую по экрану вершину.
– Не думал, что рыбы умеют так громко петь?